Форум

Машенька и вербное воскресенье

- Внученька, ты знаешь, какой сегодня день? - спросил мужчина лет пятидесяти.
- Да, дедушка, - ответила маленькая девочка. Ей только исполнилось восемь лет и она ходила в первый класс, - сегодня вербное воскресенье.
- Ты уже большая девочка и пора тебя приобщать к традициям вербного воскресенья, - дедушка взял внучку за руку и повёл в гостиную.
- Дедушка, пожалуйста, не нада! - у Машеньки появились слёзы на глазах. Посреди комнаты стояла уже готовая принять очередную жертву, лавка. Девочка знала, раз лавка стоит на этом месте, то её, Машу, ожидает порка, - я же ничего не сделала!
- Глупышка, так я же тебя не наказывать собираюсь! - рассмеялся дед в ответ, - это же традиция на вербное воскресенье принято хлестать детей вербными розгами. Я, вот, и розги из вербы нарезал, специально для тебя, для сегодняшнего дня!
- Дедушка, не нада, ну пожалуйста! - внучка начала стаскивать с себя колготки, она знала, если дед решил выпороть, лучше самой всё с себя снять, чем гневить его.
- Внученька, ты пойми, Вербное воскресенье – исконный русский детский праздник. Весна и дети – это как бы «ознаменование того, что маленькие дети встретили весну своей жизни и должны радоваться этой жизни, а смотря на игрушку, изучать на ней суть своего будущего, так как игрушка – наглядная грамота, наглядное учение, развивающее дальнейшее понимание в ребенке, сближающее его с жизнью», - говорил дедушка, привязывая голенькую девочку к лавке. Она ещё была мала, чтобы спокойно лежать под розгами и, как он сам считал, привязывал внучку для её же блага.
- Дедушка, пожалей меня! Пожалуйста, не нада! - глотая сопли и слёзы просила Маша, но на деда это никак не действовало.
- А теперь мы будем учить с тобой стишок! Я говорю, ты повторяешь! - сказал мужчина, взяв в руки первый веник из вербы, связанный в розгу.
- Верба хлёст, бей до слёз! - и розга опустилась первый раз на беззащитную попку девочки.
- Ааа!!! - закричала Машенька, - деда, больно! Не нада! Не надааа до слёз!
- Так не я бью, верба бьёт! - возразил он, а за то, что не повторила за мной, получай штрафную розгу. И тут же розга опустилась во второй раз на ягодицы девочки.
- Айяяй! Больно!
- Повторяй за мной! Верба хлёст, бей до слёз! - дед нанёс третий удар.
- Верба..., - сквозь слёзы и боль пыталась повторить Маша, - хлёст... дедушка, у меня и так уже слёзки! Не нада, пожалуйста!
- Неправильно! Нет таких слов! - и розга в четвёртый раз опустилась на попу Машеньки.
- Ой, как больно!!! Дедушка, прости, пожалуйста!
- Не я бью, верба бьёт! - сказал он, выдав уже пятый удар розгой. Попа у девочки была, как и сама девочка, маленькой. Веник из вербы достаточно большой, он ложился на всю попу девочки. Ягодицы и бёдра Машеньки были сплошь покрыты красными полосками и царапками. Кое-где появились капельки крови. Это не говорило о том, что удары были слишком сильными, это было нормально для порки веником, маленькие веточки просто царапали кожу до крови, - повторяй за мной! Верба хлёст, бей до слёз!
- Айяяй! Деда, Больно!!! - закричала внучка после очередного удара. Но, шмыгнув носом, повторила, - вер...ба... хлёст, бей... до... слёз!
- Молодец, продолжим! Верба свята, верба свята! - и розга опять опустилась на беззащитные ягодицы.
- Айяяй, как больно!!! Вер...бааа... свяаа...тааа..., вер...бааа... свяаа...тааа!
- Можешь, же, когда хочешь! Следующая строчка! Не я освящаю – бог освящает.
- Деда, хватит! Мне очень больно! - удар пришёлся по ножкам. Машенька не выдержала и закричала, совсем забыв про то, что нужно повторять за дедом.
- Неправильно! - розга опустилась на, уже хорошо исполосованную попу, - повторяй за мной! Не я освящаю – бог освящает.
- Айяяй!!! Больнооо!!! - опять, не выдержав боли, закричала девочка. Какое там повторять, когда так больно и ни о чём больше не можешь думать. Если, хотя бы можно было подрыгать ногами, чтобы хоть как-то уменьшить боль, но и это было невозможно, они были надёжно привязаны к лавке, - пожалуйста, не нада больше!
- Неправильно! Терпи! - и ещё один сильный и хлёсткий удар обжог и без того уже горящую огнём попу девочки, - не я бью, верба бьёт! Терпи, здоровой будешь!
Машенька опять взвыла от боли. Дед сжалился над внучкой и сделал небольшую паузу, выпил, как положено, стакан водки и поменял розгу. Второй веник выглядел едва ли не страшнее первого, что не предвещало ничего хорошего девочке лежавшей на лавке.
- Продолжим! На чём мы остановились? Не я освящаю – бог освящает! Повтори! - сказал дедушка и вытянул внучку новым веником. Девочка опять закричала, но справившись с болью, глотая сопли и слёзы, повторила за дедом.
- Молодец! - похвалил дед внучку, - продолжим! Печки-перепечки: на Божью милость,
Маша кричала от боли после каждого удара, но старалась, насколько это возможно, повторять за дедом каждую строчку. Каждая новая строчка сопровождалась ударом розги и новой порцией боли.
- На житье-бытье,
- На корысть, на радость,
- На Божью милость.
- Хлеб спор, животам приплод.
- На тебе веревочку,
- А сувенирчик.
- Верба, верба, верба хлёст
- Верба хлёст бьёт до слёз!
- Деда, ну пожалуйста, хватит! - услыхав про слёзы, ещё сильнее расплакалась Машенька. Ведь бьёт верба ещё как до слёз.
- Неправильно! - дед оставил без внимания слова внучки, - верба хлёст бьёт до слёз!
- Ай! Ещё как до слёз! - закричала Машенька, но тут же спохватилась и повторила за дедом, как положено.
- Продолжим! Верба синя бьет несильно.
- Верба красна бьёт напрасно.
- Ай! Больно! Деда, так ведь напрасно же! - несмотря на сильную боль, сквозь слёзы, упрямо сказала внучка.
- Напрасно?! - удивился дед, - за это я тебе пожалуй дюжинку горячих прямо сейчас и пропишу!
Если до этого дедушка просто порол внучку, делая паузы, чтобы она смогла отдышаться, прийти в себя и повторить строчку из стихотворения, то сейчас он стал наносить удары в быстром темпе и все с оттяжкой и сильным захлёстом на бок ягодиц и ножек. Машенька орала от боли так, что, казалось повылетают стёкла из окон. Она дёргалась, насколько это возможно было в её положении, но ничего не помогало. Девочка даже не могла попросить деда, чтобы тот перестал, удары сыпались на её бедную, горящую огнём, попу один за другим.
- Есть ещё желание дерзить и шутить?! - дедушка отложил розгу в сторону. Конечно он видел, как больно было внучке, но она виновата сама. Сегодня у него не было и в мыслях, так выпороть её, ведь всё это за-ради традиции, всё для неё, но Машенька своим поведением напросилась сама.
- Нет, дедушка! - немного отдышавшись, сквозь слёзы и сопли, ответила девочка.
- Можно продолжить? - продолжил задавать вопросы дед.
- Да, дедушка! - Машенька хотела сказать "нет", но это значит опять рассердить деда. Но и получать дальше розгами по попе так не хотелось.
- И так, следующая строчка! - дедушка взял в руку розгу, - Верба бела бьет за дело.
- За какое дело? Я ни в чём не виновата! - закричала Маша, - я ничего не сделала!!!
- Маша?! - строго сказал дед, - я же тебя предупреждал! Ты получишь ещё дюжину горячих! Ты виновата в этом сама!
Как Машенька ненавидела их в такие моменты! Ненавидела их всех, кто порол её. Нет, не за то, что её пороли. За это ненавидеть глупо. Пороли всех, её друзей и подружек, её одноклассников, да и вообще всех детей в этой деревне, а так же и в других деревнях. Что можно по-другому, что можно и без порки, она просто не имела понятия. Маша знала, что во время порки больно ни ей одной, больно всем. На то она и порка, чтобы было больно. Это девочка тоже хорошо знала. Но Маше казалось, что все, кто её пороли, что им было мало того, что ей просто больно, что они хотели сделать ей ещё больнее. И именно за это Машенька и ненавидела их всех: деда, мать, отца. Ненавидела, хотя знала, что это грех. Об этом ей сказала бабушка, пока была ещё жива. Тогда девочка ещё спросила, что раз это грех, то за него наказывают. На что бабушка ответила, что да, наказывают и, что лучше пусть это сделают прямо здесь, пока лежишь на лавке, чем там. Сказав это, бабуля показала пальцем на небо. Внучка хорошо запомнила слова бабушки. С тех пор во время каждой порки, она хорошо выучила, за что ей полагаются штрафные удары. Машенька сама, так сказать, назначала себе с десяток или дюжину штрафных ударов, как наказание за то, что она позволяла себе ненавидеть тех, кто её порол. Так было до последней порки, которую она получила. Так было и сейчас, Маша специально надерзила деду, чтобы быть наказанной, хотя и понимала, как больно ей будет в этот раз.
Дед опять порол очень сильно, быстро, с захлёстами и с оттяжкой. Девочка охрипла от крика, но не пожалела о том, что сделала.
- Накричалась?! - спросил дедушка, выдав последний удар. Он отложил розгу в сторону и налил, как полагается, стакан водки. Ему уже было жалко внучку, но традиция, нужно было до конца прочитать стишок и до конца выдать положенные удары.
- Какая ты у меня ещё глупая дурочка! - сказал он, взяв в руку розгу, - продолжим!
- Верба хлёст бьёт до слёз.
- Ай, больно! Вер...ба... хлёст... бьёт... до... слёз, - да, ещё как до слёз! И глотая эти слёзы девочка продолжала повторять за дедом и кричать от боли после каждого удара.
- Бьём, чтобы быть здоровым!
- Не я бью – верба бьёт,
- За каждый день – велик день,
- Хвора в лес, на верес,
- А здоровье – в кости.
- Будь здоров, как вода,
- А расти как верба.
- А... рааа... стиии.., кааак ... вер... бааа..., - проныла последние строчки Машенька. Попа и ножки горели огнём, казалось на них можно уже жарить не только яйца, но и блины.
Дед отвязал внучку. Но традиционная процедура на этом не закончилась. На полу кругом валялись веточки вербы, отлетевшие во время порки. Дедушка ещё накидал на пол белые почки, пушистые почки вербы. А рядом положил горох, на который должна была встать на колени плачущая внучка.
- Деда, ну пожалуйста, не надо! - Машенька хорошо была знакома с горохом и хорошо знала, как это больно, - ты и так меня сильно больно выпорол!
- Перестань ныть и на колени, не то добавлю горячих!
Внучка хорошо зная нрав деда, вытерев слёзы кулаком, осторожно встала коленями на горох. Горошины больно впились девочке в коленки. По щекам опять потекли слёзы. Ни унять боль в попе, ни вытереть слёзы Маша не могла, она должна была держать руки за головой и стоять с ровной спиной и читать молитвы. Их девочка очень хорошо знала, дед с розгой в руке очень в этом очень хорошо помог.
Сколько она так стояла, Машенька не знала. Когда ей разрешили встать и одеться. Потом они пошли на кухню, где их ждали традиционные на вербное воскресенье печенье.
В этот день, в вербное воскресенье, ни одна детская попа в деревне не избежала встречи с традиционной розгой из вербы. Кого-то, как Машу, секли веником, а кого-то одиночными розгами. Но пороли всех.
В этот исконно русский детский праздник всё для детей, и розги и печенье. Детей (и скотину) слегка хлещут вербой, приговаривая: «Не я бью – верба бьёт, Верба хлест, бей до слез! Верба бела – бьёт за дело, Верба красна – бьёт напрасно! Верба - хлёст бьёт до слез».

Источник