Форум

Мелодия на два голоса (Автор – Никита)

Генри искоса поглядывал на Шарли. Ее вздернутый нос подчеркивал одновременно и излишнее высокомерие, с коим и пытался бороться ее отец, и еще детский задор, что отражался в искрах ее любопытных глаз.
- Вы сегодня на редкость молчаливы, Генри, - язвительно фыркнула Шарлотта и резко опустила короткий хлыст на бок своей Розалии.
Гнедая пустилась рысцой вдоль дубовой аллеи, но возле поляны по воле своей хозяйки остановилась.
Генри не спешил ее догонять, знал, что его юная невеста остановится согласно правилам - ей не дозволительно отрываться от Генри более, чем на сто метров. Тем более, когда они совершали прогулку без стражников. Но так думала Шарлотта. На самом деле стража следовала по другому берегу узкой реки, вдоль которой расположилась аллея, а также за густым орешником, разросшимся у самой кромки охотничьих угодий Его Величества - будущего тестя Генри.
Король от судьбы получил только дочь, одну- единственную принцессу, причем в достаточно зрелом возрасте, и все воспитание юной Шарлотты было передано сердобольным придворным дамам, которые только и думали, как угодить будущей наследнице престола.
Не знавшая рамок и границ, Шарли росла избалованной, вздорной и непочтительной, что ранее снисходительным к характеру принцессы придворным отчетливо бросилось в глаза в первый день же знакомства с будущем мужем, младшим сыном правителя соседнего государства, который был помолвлен с Шарлоттой на пятый месяц после рождения принцессы.
Генри помнил свое смущение от любопытных взглядов с усмешкой или с досадой, когда был представлен принцессе и ее свите. Ни реверанса, ни легкого поклона, ни вежливой улыбки, отчего у короля лицо пошло красными пятнами, а главная придворная дама судорожно стала обмахиваться безвкусным от пестроты веером.
Генри решил все ж соблюсти все правила протокола и этикета, сделав вид, что не заметил скривившейся на лице невесты презрительной улыбки и насмешливого взгляда, обращенного к своим фавориткам. Она небрежно подала Генри руку и, не глядя в его сторону, позволила провести себя к креслу рядом с отцовским троном.

- У нас будет достаточно поводов поговорить, принцесса, - ответил ей Генри, как его Керн поравнялся с Розалией. - Правда, не уверен, что предмет разговора Вам понравится.
Глаза его смеялись, глядя на невозмутимость Шарли. Впрочем, она о чем -то призадумалась. Наверняка, заинтересовалась предстоящей темой беседы. Но гордость... Ее гордость не позволяла ей излишне любопытствовать, внутренне борясь с естественными для юной девушки порывами.
Генри тоже внутренне боролся. Потому как хотелось подавить в себе предвкушение наслаждения, заменив его на неизбежную обязанность, на печальную необходимость, на чувство долга.
Да, это было его долгом. Перед королем, перед собой, перед принцессой.
Ее отец был уже достаточно слаб, и у него не хватило бы ни моральных, ни физических сил на выполнение сей миссии. Но решение зрело давно, вытесняя в душе нежные отцовские чувства, жалость, страх... Хотя именно страх за будущее Шарли и Генри заставило привести его давно созревшее решение в действие. Ведь если не укротить нрав его дочери, не передать бразды власти в руки ее будущего мужа, помолвка может расстроиться, что приведет его дом, а так же дочь, к позору. Да и шалости прелестной Шарли уже стали выходить за рамки всех многовековых устоев королевского двора.

- Сегодня прогулка мне кажется утомительной, - недовольно фыркнула Шарли. - Вы совершенно забыли о своей обязанности развлекать меня, Генри! Конечно, я понимаю, что наш придворный шут намного превосходит Вас в остроумии и фиглярстве, но все же...
Ее лицо невольно дернулось. Нет, не привычный сдержанный гнев встретила она в глазах жениха, которые цепенели от таких ее непозволительных шуток, а снисходительность и сожаление, отчего его глаза словно улыбались вместе с отточенными уголками тонких губ.
- Я Вам обещаю сегодня самое изысканное развлечение, моя принцесса, - тихо, почти шепотом, произнес Генри, отвесив легкий поклон. - Совсем скоро, потерпите. И превзойду в ловкости вашего любимого шута, поверьте мне... И сам развлекусь сполна.
Легкая дрожь вкупе со сладкой истомой пробежала вдоль позвоночника молодого человека, он глубоко вдохнул, задержал дыхание, словно пытаясь уловить аромат луговых цветов, что покачивали своими головками от легких порывов теплого летнего ветра, будто соглашаясь со справедливостью предстоящего развлечения.
Но на самом деле Генри пытался уловить запах смеси собственного волнения и вожделения. Даже показалось, что нечто терпкое и пряное погрузилось вместе с дыханием в его грудь, сладко растекаясь по всему телу. Это его аромат, его. А каким будет ее? Запах страха, стыда, смятения и отчаяния... Он ощутит его сегодня впервые и обязательно постарается запомнить. Чтоб потом, через несколько месяцев, сравнить с аналогичным... Ибо снова будет страх, стыд, смятение и боль... Но основание для этих чувств будет куда более приятным, чем сегодня.
Шарли притихла, видимо, пытаясь изобразить терпение. Ведь он сказал, что совсем скоро...

Всадники свернули на желтую дорожку, покрытую мягким песком, отчего она и несла такое название, и вот она, долгожданная цель - охотничий домик, спрятанный за плотно высаженной оградой из ровно подстриженных кустарников. Смотритель не забывал ухаживать не только за внутренним убранством домика, но и кусты, поляна перед ним и мебельный гарнитур для отдыха на воздухе - все было безупречно. Он знал, что сегодня сюда прибудут принцесса со своим женихом.

- Зачем мы здесь? - спросила Шарли недовольным тоном.
Этот домик, не смотря на его ухоженность, она не любила. Его деревянное убранство казалось грубым, а стены в любое время года источали смесь запахов сырости, горелых поленьев и сушеных трав, которые были развешены над печкой.
- Вы знаете, что ваши мужские забавы мне не по душе, они связаны с ранами, кровью и грязью, - Шарли скривила свое хорошенькое личико и демонстративно отвернулась от Генри, когда он спешился и подошел к Розалии, чтоб помочь невесте слезть с лошади.
- Надеюсь, до крови дело не дойдет. Не сегодня. Раны могут быть, но очень незначительные, а грязь... Это будет зависеть от Вас, моя принцесса,- ответил Генри и почему-то рассмеялся, открыто, без желания обидеть или смутить свою спутницу.
Смех вызвало выражение ее лица: чувственный ротик слегка приоткрылся, глаза вспыхнули, а по шее пробежала чуть заметная волна от сглатываемой слюны.
Да, она была прекрасна, не смотря на скверный характер. Генри все чаще ловил себя на мысли, что едва проснувшись, ждет встречи с ней, и это желание распалялось с каждым днем все сильнее, и даже резкие реплики и еще подростковые выходки инфанты не могли затмить ее очарования, грациозности, притягательности.

- Милая Шарли, - начал Генри, едва скрывая улыбку. - Мне очень жаль, и... это решение Вашему отцу далось нелегко, он сомневался, но я как Ваш будущий супруг поддержал короля в принятии оного. Вы вчера справлялись о моем отсутствии. Я был здесь и собственноручно все приготовил для Вас... принцесса.
Ее тонкие брови приподнялись в ожидании, палец правой руки мгновенно оказался около губ.
- Ну что за детская привычка грызть ногти, принцесса? - усмехнулся Генри и отвел своей рукой ее маленькую хрупкую ладонь от лица. - Вам пора избавляться от детских пороков. От капризов, дурных выходок, от желаний унизить другого, пользуясь своим высокородным положением. Это недостойно Вас, Шарлотта. И посему...
Генри достал из внутреннего кармана своего плаща бумажный свиток с большой гербовой печатью, перетянутый красной ленточкой.
- Прочтите, вслух,- он протянул послание Шарлотте. - Вслух...
- Ваше Высочество, возлюбленная моя Шарлотта, - Бодро прозвучала первая строчка, но тут же глаза инфанты вспыхнули, щеки покрыл ярко - розовый румянец, губы дрогнули, но голос оставался ровным и уверенным. - Моя любовь к Вам не позволяла мне проявлять строгость, и плоды своей отцовской мягкости я пожинаю по сей день. Ваше поведение стало вызывать вопросы не только у гостей, которые посещают наш замок, но и обожающих Вас придворных. Ваши поступки и слова уже не подходят под детские шалости избалованной девочки, они выглядят как следствие полнейшей распущенности и отсутствия должного воспитания. А последняя Ваша выходка перешла все границы, посему, отбросив все сомнения и былое снисхождение, я принял решение привести Вас в чувства путем...
Ее прелестный ротик широко раскрылся, издав воздушный звук изумление, одной рукой Шарлотта невольно вцепилась в рукав Генри, другой протянула ему свиток.
- Тут... прочтите, друг мой, - прошептала она с мольбой в голосе.
- Друг? Это с каких это пор я Ваш друг, инфанта? - с насмешкой произнес Генри. - Я предлагал Вам свою дружбу с первого дня знакомства, но Вы надменно отвергли ее. А письмо... Я читал его, Шарлотта. И даже помогал составлять. Да, именно все так, как тут написано. Розги. Ваш отец поначалу прописал двадцать пять ударов, но я уговорил его ограничиться пятнадцатью... на первый раз. Ибо он стар и подзабыл, каково это. Я сам еще помню. А Вы узнаете...
Генри ощутил легкую боль чуть выше локтя. Ее ладонь, она сильно стиснула его руку, от отчаяния ли, стыда, страха или просто ища в этом крепком теле поддержку.
Шарлотта незаметно оказалась ближе, настолько близко, что на развернутый лист королевской почтовой бумаги упали две крупные капли. Ее слез Генри никогда не видел и даже не предполагал, плачет ли эта высокомерная самовлюбленная девчонка или только зло смеется над каждым, кто по ее мнению это позволит ей. А позволяли все.
- Приберегите слезы, Шарли... Вы сегодня их много прольете. Может столько, сколько пролила их униженная Вами маленькая горничная Эльза, которую Вы при всех обозвали приблудной и заставили слизать с пола случайно пролитый ею Ваш сок. Или...
Нет, про это позже, позже...
- Я пошутила... А она всерьез, - захлюпала носом Шарлотта. - Я потом подарила ей серебряное ожерелье. И новые чулки.
В этот момент весь королевский лоск сошел с юной красавицы, и Генри она виделась маленькой обиженной девочкой, отчего жалость и нежность сжались в его сердце.
- Ну, полно-те, Шарли... Вы ж инфанта, дочь короля самого могущественного государства на нашем континенте. И будущая женщина. Вы должны научиться стойкости, терпению и смирению. Это всего лишь...
Слово "порка" Генри не посмел произнести. Понимал, что принцессе и так предстоит вынести сильную боль, унижение, обиду. А слова, они нередко ранят еще сильнее, чем действия. Да и сам терпеть не мог этого слова. Было в нем что-то порочащее. Порочащее человеческое достоинство, гордость, независимость...
- Это всего лишь боль. Но она пойдет Вам на пользу.
- А... кто? - Шарли подняла полные надежды глаза на жениха.- Кто... это сделает?
- Ну, конечно, я, кто ж еще, - весело поспешил успокоить он невесту. - Но... Вы должны быть покорной, потому что Вам придется обнажить тело. Ну что Вы...
Да, ее тело, ее юное гибкое тело сейчас выгнулось назад, словно она хотела упасть в обморок, но было ловко подхвачено сильными руками Генри.
- Это все равно произойдет, Шарли. Доверьтесь мне. Вы же через три месяца станете моей женой, и, может, тогда Вам будет не так неловко. Поэтому именно я. На правах будущего мужа. Только я могу лицезреть Вашу наготу, помимо Вашего доктора, и... наказывать Вас подобным образом.
- Только... чтобы...прошу Вас, Генри...
- Никто не узнает, не увидит... Это будет наш с Вами секрет,- Генри постарался предугадать ее просьбу, хотя не был уверен, что она беспокоилась о неразглашении.
Генри поднял голову. Высоко в небе проплывали кучевые облака, периодически пряча солнечные лучи, но совсем не надолго, и вот они, яркие и вездесущие, вновь освещали крышу охотничьего домика, кроны дубов и лип, и весело играли на шелестящих от легкого ветра листьях.
И он знал, что вот-вот, совсем скоро в эту чарующую лесную пастораль ворвется крик. Крик боли, истошный, дикий, душераздирающий, он нарушит гармонию и умиротворенность этой лесной пасторали.
Со стороны рощи раздался голос кукушки. Генри по детской привычке стал считать... Раз, два, три... Шарли, она в этот момент отвлеклась от тяжелых мыслей, ее лицо просветлело, потому что она тоже считала - это выдавали ее губы, которые по еще детской привычке чуть шевелились, отсчитывая каждый позывной этой пернатой предсказательницы.
- Всего семь... Интересно, что это значит? - прервал наступившее молчание Генри. - Нам предстоит пятнадцать. И... Шарли, милая... Давайте не будем оттягивать этот неприятный для нас обоих момент.
Генри блефовал. Ему было приятно. Приятно предвкушать, как сейчас с этой прекрасной гордячки медленно соскользнут шелка, и она останется в костюме Евы - чистая, невинная, подвластная его воле и его руке. Как на ее белоснежной коже проступит первая розовая полоса, наливаясь яркостью и пересекаясь уже со следующей полоской, которая вырвет очередной вскрик и выдавит новый поток слез из этих глубоких темно-серых глаз.
Генри привязал лошадей к стволу дерева, отхлебнул воды из фляги, протянул ее Шарлотте.
- Попейте и пойдемте уже.
Он кивнул в сторону охотничьего домика, но, подойдя к нему, остановился.
- Думаю, что лучше здесь, на воздухе. Внутри душно, солнце скудно попадает в помещение из-за маленьких окон и обилия деревьев вокруг, и чувство замкнутого пространства может еще больше усугубить Ваш страх, Шарли, - Генри тронул верхнюю пуговицу на ее платье. - Сегодня придется обойтись без горничных. Все сама... Думаю, что деревянные кресла вполне подойдут в качестве вешалки для одежды, а стол...
Принц оценил высоту массивного деревянного стола, обрамленными по всему периметру резными изображениями животных.
- Вполне подойдет, тем более его ножки очень удобны для затягивания веревок. Это... необходимо. Так лучше, Шарли, поверьте мне...
Генри мягко моргнул глазами, пытаясь тем самым вселить хоть каплю уверенности в принцессу. Уверенности, что все будет правильно, все закончится благополучно и рядом он, которого она сегодня впервые назвала другом.
Ее тонкие пальцы перехватили руку Генри, что так и осталась лежать на воротнике ее платья, не смея обнажить хрупкую шею принцессы. Но взгляд ее словно молил : "сделай это ты, начни сам..."
И вот ловким движением Генри высвободил первую пуговицу из петли, вторую, третью, тем самым приближая момент затягивания веревки вокруг шеи его невесты... Фигурально, конечно, но ведь эта порка была для изнеженной Шарлотты сродни казни. И пока она вела себя сдержанно и достойно. Как настоящая инфанта.
Расстегнутый верх платья сполз на плечи, обнажая отточенную, как стрела, ключицу, которая от напряжения тела стала еще острее, плечи приподнялись, пытаясь спрятать в своих объятьях зардевшиеся щеки, глаза... Генри не видел их направления, но чувствовал, что они искоса изучают движения его рук. Тех самых рук, которые сейчас причинят доселе неведомую боль ее полупрозрачной коже. Но после, в скором времени... Нет, сейчас лучше об этом не думать. Сегодня иное мероприятие.
Легкий синий бархат упал к ногам Шарлотты, она аккуратно переступила через него, и, освободившись от тяжести платья, вдруг ощутила ранее неизвестную свободу. Казалось, что ветер вот-вот подхватит ее, легкую, воздушную, и унесет от страшного приговора, от предстоящей боли и стыда. Но то был не ветер. То был ее жених.
Он подхватил Шарли на руки и бережно уложил лицом вниз на дубовый стол.
- Еще пару штрихов, - тихо шепнул он, склоняясь на головой девушки. - Спокойствие и достоинство, моя милая Шарли... Я все равно рано или поздно это сделал бы. Раз... Чуть приподнимите туловище... пожалуйста.
Его руки подцепили край шелковой сорочки, вышитой бельгийскими монахинями, и обнаженные позвонки на бледной спине инфанты нервно дернулись, оставаясь без последней своей защиты.
- И два...- Генри уже без помощи невесты стянул с нее кружевные панталоны, и вот, объект его вожделений предстал перед его взором, моментом покрывшись гусиной кожей.
Сегодня бесстыдно лицезреть все прелести Шарлотты он счел слишком широким шагом в их отношениях, потому предпочел подобный способ обнажения тела его провинившейся.
Слово "его" только сейчас в полной мере завладело его сознанием. Она - его. Ранее о Шарлотте он думал как о чужой для него персоне, даже чуждой ему по всем параметрам, а помолвку, как и предстоящее бракосочетание, считал неотъемлемой и не самой радостной частью своих государственных обязательств.
Но теперь им в полной мере завладело чувство власти над ней и прав на каждую клеточку ее тела и души.
Приготовленные веревки опутали кисти рук и лодыжки девушки, обвились вокруг ножек стола, завершая свои хитросплетения двумя узлами по обе стороны стола.
- В самый раз... Вы так красиво разместились на этой поверхности, - заметил Генри. - А ведь еще растете, и, может, уже через год этот стол будет Вам не по размеру. Но...
Шарлотта всхлипнула, сжалась, сильно дернула всеми конечностями.
Глупышка! Хотела вырваться или проверить прочность узлов?
- Все в порядке, Шарли, Вы надежно зафиксированы, так что не упадете, - рассмеялся Генри и убрал прилетевший дубовый лист с дернувшейся спины девушки. - А это ... пока только листик. Но сейчас будут и веточки, потерпите...
Генри побывал тут вчера. Он собственноручно облазил ивовые кусты, что росли у самой кромки речного берега, выбирая наиболее ровные и гибкие, срезал с них листья, стараясь сделать гладкими и прочными. Да, сутки в просоленной воде - и вот они, три грации, как символы веры, надежды и любви, красовались в его руке. Три - на всякий случай. Он надеялся обойтись одной. На первый раз.
Генри поймал ее взгляд, сверкнувший из-под поднятых домиком бровей. Что ожидала увидеть? Разноцветные ленточки для вплетения в прически своих фавориток? Да, Шарлотта любила развлекаться подобным образом. Она завязывала в волосы взрослых женщин цветные бантики, раздавая им новые имена на время этих игр, в зависимости от цвета ленты.
- Узнаете? - спросил Генри, подойдя к невесте. - Именно такими порют на конюшне неугодивших Вам слуг. В моем королевстве тоже наказывают подобным образом. Но не только слуг. И эту традицию я думаю укрепить и на Вашей родине.
Хотелось поскорее начать... Хотелось еще помедлить... У Генри то было впервые. Он, конечно, брался за розгу, чтоб проучить за нерадивость своего юного конюха, а также комнатных мальчишек, что помогали его камердинеру, но девушка, еще и высшего сословия... Это было только в мечтах. И потому Генри сам подал идею королю о наказании Шарлотты.

Ее бледное тело чуть подрагивало, ожидая неизведанного, незнакомого и пугающего ощущения.
Рука Генри взметнулась над головой, и вот первый крик от первой боли, доставленной его прелестной невесте, был выбит гибкой, но прочной розгой.
Казалось, что даже ветер стих, дабы не донести до слуха придворных стражников ее плач и мольбы о пощаде, или Генри казалось, что здесь, сейчас имеет право на существование только их дуэт - только их мелодия на два голоса. Свист розги и ее крик, вырывавшийся из самых глубин ее юных легких.
Полоса за полосой покрывали тело Шарлотты, беспощадно награждая его вспыхивающими узорами, сама инфанта безуспешно дергала притянутыми к столу руками и ногами, но... ее потуги только развлекали принца. В какой-то момент он хотел пощадить принцессу, тем более, что первый прут после одиннадцатого стежка надломился. Но нет! Все пятнадцать! Пятнадцать, как тот самый прекрасный возраст - переход из детства в юность, они должны были все отпечататься на покрасневших ягодицах принцессы. И, отсчитав их до конца, Генри отбросил розгу.
Не сразу... Еще полюбоваться ей. И дать ей прочувствовать свою скованность.
Генри достал из дорожной сумки приготовленное покрывало, расстелил его неподалеку от стола. Выпоротая принцесса на траве - такой натюрморт! Он бережно избавил ее от пут, натянул кружевные панталоны на ее израненные ягодицы, подхватил на руки...
Вот бы сейчас, теперь... Как жаль, что она не простолюдинка, с которыми не надо церемониться.
Но... сегодня не время для крови. Сегодня только боль.

Шарлотта протяжно выла, издавая истинно животные звуки, а туловище ее то падало навзничь на расстеленное Генри покрывало, то вздымалось вверх, и казалось, что все ее существо призывает сейчас к небесам - показать, как она несчастна, попросить о помощи и милости.
Генри стоял чуть поодаль, он решил дать вдоволь принцессе наревется, дать возможность выплеснуть ей свои эмоции, а сам пока любовался этим образом - поверженной, пусть на время, но укрощенной хищницы, которая маленьким побитым львенком пыталась зализать свои первые раны.
- Ну, довольно, Шарли,- не выдержал он и присел на покрывало рядом с инфантой. - Полно Вам. Все уже позади...
Он обхватил руками ее стан, попытался привлечь к себе.
Шарли дернулась, встрепенулась, как попавшая в сети птица, попыталась высвободиться из объятий Генри.
- Пустите!.. - выпалила она. - Вы... Вы... Я ненавижу Вас!
О! Генри внутренне ликовал, когда ее кулачки сжались и стали отчаянно колотить по его груди. Значит, та самая, отчаянная, гордая, независимая Шарлотта осталась жить в этом располосованном хрупком теле. А иная, надломленная, покорившаяся, была б ему не так интересна.
- Ну-ну... Это что еще за бунт? - рассмеялся он и перехватил ее запястья. - Этого я Вам не позволю, милая моя Шарли. Запомните - никогда не поднимайте на меня руку... Даже в гневе, в отчаянии или в игре - это не положено и недопустимо.
Инфанта обиженно хлюпнула носом, разжала пальцы, попыталась высвободиться.
- Вы... Я никогда не думала, что Вы такой злой и жестокий. И... я Вас теперь боюсь! - выпалила она и, извернувшись, спрятала лицо в бархатных складках своего ложе. - Ваши руки, они мне принесли невыносимую боль!
- Шарли, милая моя девочка... - со смешком в голосе ласково произнес молодой человек, - жена да убоится мужа своего - так сказано в послании к Ефесянам. Но... не стоит понимать буквально слова из Библии. Не стоит Вам меня бояться - я всего лишь исполнил свой долг. Боль Вам принесла розга. А мои руки... вскоре Вы узнаете, какие могут быть они... мягкими и нежными, и впереди Вас ждет множество наслаждений... и много неизведанного.
Генри прищурился, улыбаясь. Себе и своим планам. Конечно, он постарается подарить инфанте океан удовольствий, но также намеревался ввести ее в мир своих давних фантазий, воплотить их с ней, этой юной, пока невинной, надменной и гордой принцессой.
Простолюдинки его мало привлекали, он пользовался их благосклонностью, удовлетворяя мужские потребности, но тайное, сокровенное, он мог доверить только избранной даме из высшего общества.
А Шарли... представительница самого богатого королевского дома. И вскоре... нет, терпение, терпение, Генри... на ее испуганном лице будут играть блики огонька свечи, а она сама, в наброшенном на нежное ее тело тонком льняном балахоне с мольбой и интересом будет смотреть на передвижение рук своего супруга, своего господина.
Нет, флоггер слишком мягок для сегодняшнего их праздника... плеть... тяжеловата.
Генри тряхнул головой, отгоняя от себя свои мечты. Но они сбудутся. Потом. А пока...

Инфанта стихла. Только посапывания носом напоминали о нанесенной ей боли и обиде. Генри молча поглаживал ее растрепанные волосы, тыльной стороной ладони вытирал уже почти высохшие слезы на ее порозовевшем лице.
- Первый опыт, первый урок... Вами пройден,- ласково произнес он и провел пальцем по ее надутым губкам. - Нами пройден, принцесса. Урок боли.
- Первый? Урок? - удивилась она. - А... Каким же будет второй, Генри?
Генри... Прозвучало мягко и доверительно. Куда спряталось ее тщеславие и надменность?
Принц обхватил ее стан, прижал к себе и спрятал под широким крылом своего плаща.
- Второй... будет урок покорности. А потом, Шарли, урок наслаждения, - прошептал он, коснувшись губами ее горячего уха. - Это будет мой Вам подарок к Рождеству.

Глаза Шарли обратились ко взгляду Генри. Сквозь еще застилавшую пелену слез в них блеснул огонек. Надежда, любопытство... что это было?
Генри не сумел распознать, но лишь усмехнулся. Глупышка! Ну какая же ты еще глупышка!
Ведь что это за подарок, тебе не ведано, принцесса! Или думала, что он, принц, пусть и более бедного и маленького королевства, сумеет забыть такое? Такое?..

Генри чуть больше недели к тому времени находился к замке короля Сверкера. В один из вечером он находился в обществе принцессы, ее двух подруг - дочерей знатных вельмож, фрейлин и двух горничных. Шарлотте вздумалось играть в фанты - она с легкостью придумывала задания для их обладателей, и не всегда они оказывались невинными и безобидными.
Генри, как сейчас, помнил ту картину.
Подняв над головой один из фантов, а именно вышитый платок с инициалами, она восторженно произнесла:
- Этот фант пропоет куплет про моего отца, нашего короля, что распевают на ярмарках простолюдины!
Одна из фрейлин с трудом оторвалась от кресла и побледнела.
- Но, Ваше Высочество,- робко проговорила она.
- Никаких "но"! - возразила принцесса. - Пойте!
Бедняжка фрейлина дрожащим голосом запела обличающий самого короля в чревоугодии куплет.
А через три дня ее с позором выдворили из замка.
Другому фанту выпало поцеловать руку у горничной, и подруга инфанты с покорностью и брезгливостью на лице выполнила это задание, вогнав и саму горничную в неловкость и смущение.
После в ее руке оказался фант другой фрейлины, и ей предстояло поцеловаться в губы с любым из мужчин, находящемся в зале. Кроме Генри там присутствовали четыре лакея, что молча и неподвижно стояли у дверей. Разумеется, фрейлина выбрала принца, и Генри выказал ответное желание, изрядно разозлив тем самым принцессу. И ее маленькая месть не заставила ждать жениха.
Платок Генри на ощупь был более груб, сшит из натурального льна, который пользовался популярностью в его стране, в отличии от шелковых платков местной знати. И Шарлотта, которая по условиям игры держала коробку с фантами вне зоны зрения, нащупала его пальцами.
- Этот фант... этот фант... - раздумывала она, теребя в руке платок Генри... - Этот фант сейчас же припадет к моей туфле и лизнет ее языком. Подобно моей любимой болонке. А, да... и кто ж этот счастливец?
Она развернула платок и торжествующе произнесла:
- Г. Н. Генри Норманд! Итак... о, счастливец!
Дамы и подруги смущенно спрятали лица под веером в ожидании.
Генри сохранял невозмутимость. Нет, он не станет устраивать сцену и демонстративно покидать компанию. Он сделал еще одну заметку. О принцессе. И включил ее в свои дальнейшие планы.
- Ну же, сэр Генри! Разве Вы не достойны того, что позволительно моей маленькой Мирзе?
- Конечно, достоин, инфанта, - спокойно ответил Генри. - Тем более я видел, как Ваша прелестная Мирза сделала лужу прямо на подол Вашего платье.
- Ах, да, - рассмеялась принцесса. - Ее забыли вовремя выгулять, а мои вещи почему-то жутко притягивают малышку. Наверное, это первый признак привязанности и преданности!
Все рассмеялись такому оправданию, а Герни встал, подошел в Шарлотте, припал на одно колено.
Дамы стихли и пристально уставились на кончик туфельки инфанты, который она выставила вперед.
Генри тщательно рассмотрел его. Маленькая аккуратная туфелька, плотно перевязанная атласными лентами так и требовала, чтоб ее свернули. Как голову тупой курицы, способной лишь удовлетворить голод.
Генри глубоко вдохнул и с силой сплюнул прямо на туфлю Шарлотты.
В зале раздались вздохи и пробежал шепоток.
После он откланялся и вышел. И вот сейчас, на лоне шумящего леса перед его глазами вновь вспыхнула эта сцена.

Королю показалось, что урок пошел принцессе на пользу. Она стала более сдержанной, учтивой, любезной. Слуги и фрейлины никак не могли понять, в чем причина ее перемены. Да и сама Шарлотта чувствовала, что с ней что-то происходит. Нет, она не боялась Генри, хотя повторения порки не хотела. Но ее строптивость сдерживал отнюдь не страх, а другое. Она все больше присматривалась к жениху, вспоминала его слова, его прикосновения... И поняла, что он начинает ей нравится. И более того, она влюблена в него.

(Продолжение)

Но он, к ее удивлению, стал отстраняться от невесты, все реже разделял ее общество, и только в день свадьбы, в конце осени, вспомнил о своем обещании.
Да, он был предельно нежен, а его сильные руки старались доставить удовольствия инфанте, хотя согласно законам природы снова пришлось вырвать из этого хрупкого существа слезы и крик. Но он не отпускал ее, словно защищая своим телом, который же и причинял принцессе эту боль, повинуясь и подчиняя ее святому долгу супружества.
Но на следующий день Генри отправился на несколько дней на охоту. Едва одарив Шарлотту ласковым взглядом, в котором она почему- то прочла скрытую усмешку. Он насмехается над ней? Почему? Что она сделала не так?

Бедная Шарли все эти дни не находила себе места, в отчаянии металась по замку, избегала общения с кем - либо. А когда увидела в маленькое окошко своей комнаты возглавляемую ее мужем охотничью процессию, вошедшую на королевский двор, стремглав бросилась на улицу, забыв закрыть головным убором распущенные волосы.
- Генри! Генри! - закричала она, чуть ли не бросившись под лошадь.
Гнедая встала на дыбы, едва не задев копытами принцессу.
Генри полоснул лошадь стеком, после замахнулся на супругу.
- Прочь! Как Вы посмели выйти на люди простоволосой?! - крикнул он и поскакал к конному двору.
Несчастная девушка прилюдно разрыдалась, накинула на голову капюшон и весь оставшийся день провела в одиночестве.

- Ваше Высочество, - прошептала ее нянюшка, незаметно прокрадываясь в покои принцессы. - Я вижу, как Вы страдаете, но сама помочь Вам никак не могу. Только она, лесная ведунья, может указать Вам верный пусть к сердцу супруга.
Наутро Шарлотта в сопровождении няни и горничной, сама переодевшись в платье и накидку кухарки, выехала на простой телеге из ворот замка. Путь проходил по ухабистой дороге через пару деревень, и вот у густого хвойного леса женщинам пришлось покинуть телегу.
Ветки били по лицу, ноги промокли от сырости после вчерашнего дождя, но неказистая избушка лесной ведьмы вызвала еще больший ужас у принцессы.
На стенах были развешены дохлые мыши и крысы, в банках сидели жабы всех мастей, а над потолком болтался череп чернобурковой лисицы.
Шарлотта стала слезно жаловаться колдунье на свою злую женскую участь. Та кивала головой, после посмотрела в потемневший отвар из мышиных хвостов и собачьих лап, что-то пробормотала себе под нос.
- Он полюбит тебя, если ты отдашь ему долг, дитя мое, - наконец проговорила скрипучим голосом старушка. - И ты должна будешь сама ему напомнить об этом. Так и сказать, что задолжала. Но что именно, вспомни сама. А еще... угадай его желание. И сама предложи ему это.
Всю ночь Шарлотта металась по кровати, пытаясь что-то вспомнить. Что за странный долг? Вроде она ничего не давала Генри. Собачка Мирза уютно пристроилась на подушке, и Шарлотта не заметила ее, когда с силой откинула голову назад. Мирза взвизгнула, обиженно заскулила и спрыгнула на пол, пристраивая мордочку прямо на туфельках своей хозяйки.
- Мирза... - сказала Шарли. - Опять ты лижешь мои туфли?
И тут ее осенило. Девушка приоткрыла рот от изумления. Тот вечер. Игра в фанты. Обещания Генри...
Нет, не может быть! Неужели именно это имела в виду колдунья? Но как? Что именно?

Шарлотта уснула лишь под утро. За завтраком она искоса поглядывала на мужа, который со стальным выражением лица демонстративно игнорировал принцессу.
- Генри... - Шарли тронула принца за рукав, когда они поравнялись в коридоре. - Я хочу... я хотела...
- Слушаю Вас, принцесса, - проговорил Генри. - Чего Вы хотели?
- Того... чего хотели Вы...- Шарли вспыхнула, тут же потупила взгляд и провела ладошкой по щеке Генри. - Сегодня же...
Генри вскинул брови, удивленно посматривая на супругу.
- Уверены? И Вам известны мои желания? А если...
- Тссс... - Шарлотта приложила палец к губам. - Через два часа после ужина... -Там...
Она показала пальцем вниз. Генри вздрогнул. Там?

Там, внизу, на цокольном, этаже находились специальные помещения. И Шарлотте были известны их предназначения. Помимо кладовых и складских комнат в подвале, некоторые были оборудованы для временного заключения под стражу и наказания провинившихся. Они часто пустовали, так как предназначались только для служителей замка.
Весь день Генри не мог найти себе место. Что она задумала? Чем хочет завлечь его? Или...
Неужели она поняла, проникла в его голову, смогла угадать?
За ужином Генри мало ел, но достаточно выпил, впрочем хмель его не одолел - голова оставалась ясной и трезвой.
Он выждал положенное время, и вот его шаги гулким эхом стали отдаваться в полутемном, освещенном факелами тоннеле, по обе стороны которого располагались массивные запертые на замки двери. Было тихо, и даже четверо стражников словно слились со стенами подземелья при появления зятя короля.
Но в самом конце этого узкого коридора блеснул свет факела, осветивший белый размывчатый образ.
Шарлотта! Она была похожа на приведение, манящее его рукой. И он, ускорив шаг, направился на этот свет, чуть не столкнувшись телами с юной супругой.
- Шарли... - прошептал он. - Вы... здесь...
Но девушка прикрыла его рот ладонью, увлекая Генри в приоткрытую комнату.
Генри окинул взглядом это мрачное помещение.
Лавка, клетка, цепи, станок доля порки стоя с отверстиями для головы и рук, деревянные щиток на стене, на котором красовались орудия всех видов - от легкого ремешка до тяжелого кнута.
Шарлотта вставила факел в рожок, отступила на два шага назад.
- Генри... Вы помните? Урок покорности... Я готова принять его, - тихо произнесла Шарлотта и опустилась перед мужем на колени. - И... Я Вам задолжала. За тот вечер. За игру...
Она нагнулась и...
Генри хотел отпрянуть назад, но его ноги словно приросли к каменному серому полу этой комнаты.
Он лишь отклонился чуть вбок, чтоб увидеть. Увидеть, как его надменная принцесса лизнула его сапог. Потом еще раз и еще. До тех пор, пока его оттенок из матового превратился в глянцевый. После перешла к другому, и ему показалось, что тихий стон наслаждения вырвался из ее груди.
- Шарли...- выдохнул он. - Ну... достаточно... Вы чересчур увлеклись.
Принцесса подняла голову, и на ее лице засветилась улыбка.
- Я, как моя собачка, как моя милая Мирза... Ведь Мирза так любит свою хозяйку...
- А я люблю свою маленькую Мирзу, - ответил Генри и, наклонившись, погладил супругу по волосам.- Но... Мирза нередко делает не самые хорошие вещи... И я не хочу, чтоб это ей сходило с рук.
- Да... я помню... Мирза грешит порой, и я не знаю, как отучить ее от этого...
- Зато я знаю, мой друг... - усмехнулся Генри. - Знаю, как отучать от строптивости, дурных привычек и пороков. Но Вы... ты должна захотеть принять этот урок, Шарли...
Генри затаил дыхание. Если она сейчас скажет, если догадается, если попросит... Она завоюет навсегда его сердце. Эта милая, маленькая Шарлотта станет навек королевой его сердца.
- Накажите меня, Генри, - почти с мольбой в голосе произнесла она. - Здесь. И сейчас. Я покорюсь и все приму.
Генри лишь согласно кивнул головой, указав глазами на щиток с предметами для порки.
Шарлотта поняла его взгляд. Она поднялась с колен и подошла к щитку. Ее хрупкая рука коснулась длинной плети, скрученной из бычьей кожи.
- Нет... не то, - остановил ее Генри. - Левее... Еще левее...
Она дотронулась до тоуза с ярко-красными ремешками, погладила ладонью рукоятку.
- Да... это в самый раз. Подайте! - одобрил Генри, и через секунду его узорчатая рукоятка была сжата в его руке. - Вы все помните, что нужно делать. И теперь... сама и полностью. Вы уже моя жена, и Вам не стоит стесняться.
Шарли разоблачилась и снова ее юное, но уже вкусившее мужских ласк, тело, вытянулось на скамье, которую Генри предусмотрительно покрыл своим плащом.
- Я не буду тебя привязывать сегодня. Постарайся удержаться на месте сама. Но не крутись и не переворачивайся. Удары должны попадать точно в цель, принцесса. Начнем.
Уже после первого удара тело Шарлотты извилось, подобно змее на горячем камне, крик вырывались наружу, и Генри казалось, что он отскакивает тот всех углов этой мрачной, совершенно не предназначенной для нахождения инфанты комнаты. Принц не особо усердствовал - ему был важен сам процесс, ритуал покорности и возмездия, но, не смотря на его сдержанность, тяжелые шотландские ремни выполняли свое назначенное дело - хлестко пороли выпуклые ягодицы принцессы.
Несколько раз Генри делал паузы, помогал принцессе принять нужное положение, мягко переворачивая ее скрученное в калачик туловище на живот. Он видел, как она старается, с какой благодарностью возводит на него свой взгляд, когда его рука касалась ее непослушного тела и незаметно оглаживала поврежденные места.
Она становилась все прекрасней: растрепанные волосы, спереди влажные от слез и оттого приставшие к лицу волосы, заплаканные глаза, а тело... От природы и закрытых туалетов бледное, оно сейчас напоминало тело дикарки, танцующей ритуальный танец у самого костра, обожженного местами языками пламени, с яркими отметинами, извивающееся от жара и боли, но все глубже входящей в этот ритуальный огонь.
Шарлотте казалось, что вот-вот, и ее кожа лопнет от очередного удара, представлялось, что она уже в крови, но она полностью доверялась Генри, его невозмутимости, спокойствию и непреклонности.
И ей хотелось стать королевой! Настоящей королевой его сердца, потому она не молила о пощаде, не выкрикивала дурных слов, не давала сейчас пустых обещаний. Она бессловесно вскрикивала после каждого жгучего стежка, который словно язык огнедышащего дракона обжигал ее ягодицы, а несколько раз болезненно лизнул и спину ниже лопаток.
Пальцы Шарлотты впились в жесткий край скамьи, суставы ног уже свело от напряжения, но она всеми силами старалась сохранять достоинство и не разочаровать своего мужа.
- Ну, все, достаточно, - провозгласил Генри, оценив состоянии кожных покровов Шарлотты, как и ее эмоциональное состояние. - Сейчас немного охладимся...
Сам он зачерпнул воды из бочонка с большую деревянную кружку, отхлебнул, поднес кружку к Шарлотте, повернув вбок и чуть приподнимая ее голову.
- Попей. Ты была послушной, моя милая девочка. И прекрасной, - мягко произнес он и поцеловал инфанту в лоб. - Сейчас станет легче, Шарли...
Он сдернул с крючка большое полотенце, скорее напоминающее простынь, окунул его в бочонок и, отжав, набросил на принцессу, нежно проводя рукой поверх ткани.
Шарли, заливаясь слезами, завернулась в белое мокрое полотно, как в кокон, и ей казалось, что в ней сейчас начинает зарождаться что-то новое и чистое, будто она превращается из куколки в бабочку, и за ее спиной появляются легкие разноцветные крылышки. И вот он, тот прекрасный цветок, наполненный сладким нектаром, что способен утолить ее голод и жажду, дать ей силы и любовь. - Он - ее супруг и повелитель.

- Генри... - посапывая носом, простонала она.
- Да, Шарли, - откликнулся Генри и подошел к девушке. - Что, милая?
Его рука нежно огладила ее тело, спрятанное под полотном, после стянуло его.
- Больно... - простонала девушка.
- Знаю, но нужно встать, не то ты можешь простудиться. После, перед сном я смажу твою кожу специальной мазью, а сейчас... Шарлотта, поднимайся потихоньку. Я помогу...
Он приподнял влажное тело девушки, как ее руки тут же обхватили его туловище, и стали спускаться все ниже, а сама она словно стекла со скамейки на пол.
- Генри... - стоящая перед мужем на коленях, прошептала Шарлотта. - Как же я Вас люблю! Как я Вас люблю! Спасибо Вам... за этот урок, Генри!
Она неожиданно вновь разрыдалась и обхватила ногу своего супруга обеими руками. Запах его сапог вызвал в ней пьянящее ощущение, а прикосновение ее влажной солоноватой от слез кожи к грубой видавшей и кровь, и смерть коже сапог Генри привело ее в полный экстаз.

Через два дня наступало Рождество, и в эту волшебную рождественскую ночь их ждал последний урок. Наслаждение.