Отправлено: 03.01.20 10:18. Заголовок: Связь времен

Авторы С.Ф. и я

Пояснение от Авторов. Когда мы писали новую часть, то обнаружили некоторые нестыковки в написанном и предыдущих, уже выложенных, частях. Поэтому почли за лучше, на время снять три первых части и доработать их. Теперь выкладываем законченное произведение.

Как обычно, музыкальный Ex libris от Авторов.


1975 год… Окрестности Линчберга, штат Вирджиния, США

35-ти летний адвокат мистер Харрисон стоял, обняв за плечи супругу Рэчел. Оба они с восторгом оглядывали большой дом, стоявший на лужайке и обвитый с одной стороны плющом во всю стену.
Дети – 14-ти летние двойняшки Саймон и Майкл и их младшая сестра Карэн уже носились в возбуждении вокруг дома, то и дело прячась за деревьями, и с хохотом находя друг друга.

- Дорогая, я даже не знаю, как назвать этот подарок судьбы! – улыбнулся адвокат. – Я всегда мечтал жить не в пыльном городе среди каменных стен, а именно вот так – на природе, в небольшом городке. Ну кто мог знать, что троюродная прабабушка, которую я никогда не видел и не подозревал о ее существовании, оставит нам такое наследство.
- Жалко старушку. – ответила жена. – Очевидно никаких других родственников у нее не было, и она доживала своей век здесь одна-одинешенька. Раз уж ты оказался единственным наследником, которого нотариусам удалось разыскать. Дом очень заброшенный. Хотя и красивый. Даже не представляю, Джеймс, сколько денег нужно вложить нам в него, чтобы привести его в божеский вид. Стены обшарпанные, штукатурка обвалилась. Лужайка вся заросшая бурьяном.
- Ничего страшного. Я смогу оформить в компании кредит. К тому же, многое я смогу сделать сам. Покрасить, прибить. И мы ведь сэкономим те деньги, которое платили за съемный пентхаус в том «каменном мешке». А добираться на работу и завозить детей в школу я смогу и отсюда. В крайнем случае, переведем их в местную школу. Есть же в Линчберге приличные школы. Сэм!!! Мени!!! Конни!!! Сейчас же прекратите безобразничать!!! Ну что за несносные дети!!! Никакой управы на них нет!!! – уже весьма строго крикнул мистер Харрисон, заметив, что мальчишки уже «сражаются» найденными где-то палками, а Карен с упоением подначивает их обоих.
- Кстати, здесь неподалеку есть речка – добавил мистер Харрисон, обращаясь уже к жене. – Надо бы осмотреться хорошенько и сходить туда, чтобы убедиться, что эти безобразники там не утонут. В противном случае, если там глубоко и опасно, я строго настрого запрещу им ходить туда. Ладно, милая, пошли внутрь, посмотрим, что там…

Через пару дней…

… Мистер Харрисон поднялся по довольно-таки трухлявой лестнице на чердак. Внутри было пыльно и довольно темно, только лучик света пробивался через забитое досками чердачное окошко, делая видневшиеся в нем летающие пылинки живыми и какими-то веселыми оттого, что они кружились, словно танцуя, в луче солнечного света. Мистеру Харрисону и самому стало весело.

«На чердаках бывают самые разнообразные и интересные вещи. Надо бы осмотреться хорошенько тут.»
Мужчина прошел по углам, в каждом из которых было что-то навалено, но ничего интересного не увидел. Какие-то ведра, тряпье. В последнем углу лежали покрытые густым слоем пыли какие-то черепки. Джеймс взял один из них, обтер пыль рукой. «Похоже на черепки от какой-то вазы. Красивый узор, хоть и потускневший. Интересно, как выглядела эта ваза в целом виде? А это что?» Совсем в углу, под какой-то тряпкой выглядывал краешек старого-престарого альбома. Из чего был сделан переплет – было непонятно, потому как он был совсем черным от пыли и грязи.

Мистер Харрисон осторожно сдул пыль с альбома и, присев на корточки, приоткрыл его. «Так и есть. Альбом для всякой всячины». Внутри были вставлены в кармашки какие-то святочные открытки с ангелочками. Между страниц он увидел засохший цветок, который, к сожалению, тут же рассыпался в его руках. Перелистнув несколько страниц, он наткнулся на пожелтевшие листки бумаги. Чернила совсем поблекли, но поднеся листки к свету, мужчина прочел: «Кукурузная мука – 15 центов». На другом было написано: «Батист – 10 центов». Старые счета – понял адвокат. «Ну и цены!» - улыбнулся он.
Он продолжал перелистывать страницы альбома. «А это что за тряпица?» - развернув серую тряпку, Джеймс понял, что когда-то это был носовой платок. В углу он с трудом разглядел вышитую монограмму: «Д.Х.».
- Гляди ка! Мои инициалы… - пробормотал мужчина.

На последней странице Джеймс увидел самое интересное. Дагерротип, на котором была изображена, очевидно, семья. Мужчина в сюртуке и цилиндре, на вид несколько надменный, лет 40-ка с небольшим, женщина в длинном платье (весьма симпатична – отметил про себя мистер Харррисон), лет 30-ти и трое детей. Мальчики – один черноволосый, другой блондин, лет по 14, в аккуратных курточках, и девочка – со светло-русыми кудрявыми волосами, чуть помладше их. Платье на ней было тоже нарядное.
Адвокат несколько минут внимательно разглядывал фотографию. На обороте едва виднелась надпись витиеватым почерком: «18…» Точнее дату было не разобрать.
- Рэчел! Гляди, что я нашел! – закричал мистер Харррисон, спеша поделиться находкой с женой…

1875 год… Окрестности Линчберга, штат Вирджиния, США

…Мистер Харрис пристально смотрел на мальчишек. Сэму сделалось очень неуютно под этим взглядом. Краем глаза он видел, что Мэни не поднимает головы. «Суровый папашка у Мэни», - констатировал Сэм и произнес:
- Мистер Харрис, мы не хотели ничего дурного. Это всего лишь случайность и...
- Случайность? - надменно прервал его мистер Харрис. - В результате которой девочка свалилась с моста в реку.
- Ну, уж и река! - усмехнулся Сэм. - Ручей шириной в пару ярдов и глубиной в один, да мостки над ним. Мэни, скажи! А потом мы же не знали, что она побежит к ручью!
- Вот как… - задумчиво проговорил мистер Харрис и сверкнул моноклем сверкнув моноклем в сторону Сэма. - Ну, а ты что скажешь, Мэни? И подними голову, когда с тобой разговаривают.

Мэни поднял голову и, стараясь не смотреть на отца, проговорил неестественно ровным голосом:
- Мне нечего сказать, отец.
- А зачем, позвольте узнать, вас понесло в чужой дом? Вам знакомо понятие частной собственности?
- Ну, уж и частная собственность! - даже засмеялся Сэм. - Это же развалина, а не дом, когда-то там жил старый пьяница Хью Страйджерс, да Хью помер лет пять назад. Там через крышу птицы летают, и даже свили гнездо на кухне, скажи, Мэни. Мы ходили смотреть птенцов. Позвали Роуз, она тоже хотела посмотреть. Но она же девчонка, испугалась птицы, мы ей говорили аккуратней, а она полезла прямо в гнездо…ой, какие птенчики, кричит!… а птица возьми да и налети на неё…Роуз - бежать через дверь кухни, не разбирая дороги… а там ручей в 10 шагах…
- Всё, достаточно, - поморщился мистер Харрис, - всё это я уже слышал. От матушки Роуз. На месте которой я непременно наказал бы дочь.
- А чего её наказывать, - хмыкнул Сэм. - Она и так руку расшибла и коленку. И платье порвала. Из-за своей девчачьей трусости, - Сэм хотел сказать глупости, но вовремя передумал.
- Я устал от твоей болтовни, мальчик, - недовольно поморщился мистер Харрис. - Скажи, а тебя дома наказывают?
- Ну… - задумался Сэм. - Бывает, тетушка Рут не пустит гулять. Или лишит сладкого, но это…
- Моя невеста слишком добрая женщина, - изобразил улыбку тонкими губами мистер Харрис. - К сожалению, она не дала мне полномочий наказывать тебя, поэтому Мэни будет наказан один.
А что делать с тобой, она решит по приезду.

Дело в том, что месяц назад было объявлено о помолвке мистера Харриса, отца и давнишнего приятеля Сэма, Мэни Харриса, и единственной родственницы и опекунши Сэма, тетушки Рут. Тетушка отправилась на неделю в Линчберг, «за нарядами» (как, хмыкнув, определил цель её поездки Сэм), а сам Сэм был оставлен на это время в доме будущего супруга.

10 лет назад отец и матушка Сэма, будучи совершенно разорены прошедшей по их землях войной, решились отправиться в поисках счастья в далекую Канаду, и начать там жизнь заново. Гордый мистер Рейнфилд не мог принудить себя идти в управляющие к какому-то плантатору-южанину, которому посчастливилось сберечь свою плантацию, или, того хуже, к северянину -«саквояжнику», которых развелось после войны в огромных количествах и которые скупали задешево земли у разорившихся южан. А уж допустить мысль, что его супруга будет вынуждена работать горничной в богатом доме, мистер Рейнфилд вообще не мог.

Уж лучше было рискнуть и ехать в чужие земли, чем чувствовать себя в родных краях настолько униженными.
Родовая усадьба Рейнфилдов полностью сгорела, табачная плантация была напрочь вытоптана лошадьми и колесами пушечных лафетов, урожай был погублен и существовать оказалось решительно не на что. Родители мистера Рейнфилда и его младшая сестра перебрались в небольшой домик в их городке, оставшийся от скончавшегося под грохот пушечной канонады в 1863 году троюродного дядюшки отца мистера Рейнфилда. А сам мистер Рейнфилд с супругой покинули родную теплую Вирджинию и оправились в чужие края.
Брать с собой 4-х летнего сына Рейнфилдов в канадские холодные негостеприимные края было полным безумием, и по взаимной договоренности мальчик был оставлен у старого мистера и миссис Рейнфилд и Рут – сестры мистера Рейнфилда.
Молодая миссис Рейнфилд проливала горькие слезы, прощаясь с сыном, но супруг дал твердую клятву ей, родителям и сестре, что, как только они обустроятся на новой Родине, немедленно заберут Сэма.
Прошло уже 10 лет, но ни единой весточки от брата и его жены Рут так и не получила, и уже окончательно смирилась с мыслью, что те безвозвратно сгинули в далеких краях. Мальчику она благоразумно этого не говорила, видя, что тот искренне верит, что когда-то наступит день и родители приедут за ним.
5 лет назад старики скончались один за другим, не перенеся всех тягот, которые выпали на их долю из-за войны и тоски по пропавшему в неизвестных далях сыну. Так и остался Сэм жить с тетей Рут, которая было очень добра с мальчиком и искренне его любила.

…По правде сказать, жить с тетушкой было скучновато, и Сэм искренне радовался приобретению почти что брата в лице Мэни Харриса .
Сам мистер Харрис ему нравился не очень (и это еще мягко сказано!), но что делать! - ради счастья доброй тетушки и получения кузена Сэм на всё был готов!
Мистер Харрис вытащил из глаза свой противный монокль, встал и, посмотрев внимательно на сына, направился к двери; возле двери он обернулся и произнес:
- А вы пока приносите с веранды скамейку. Впрочем, если ты, Мэни, предпочтешь…
- Нет, - быстро ответил Мэни, - мы принесем.

Кабинет мистера Харриса имел выход на веранду, и мальчики в два счета перетащили оттуда скамейку, поставив её по знаку Мэни посередине кабинета.
Сэм хотел было поинтересоваться, зачем это мистеру Харрису уличная лавка в кабинете, но его отвлекли замысловатые настольные часы, изображающие замок, в центре которого был вмонтирован циферблат.
Разглядывать часы Сэму скоро наскучило, Мэни был напряжен и молчалив…ну, конечно, чего радоваться-то, когда отец так недоволен…
- Слушай, Мэни, а чего это мы тут ждём?
- Отца, - коротко ответил Мэни, не глядя на Сэма.

Сэм предпочел бы уже идти гулять в сад или выйти хотя бы на веранду, но - надо так надо; ждём отца, значит, ждём. Хотя всё равно, непонятно.
Ровно через 10 минут, - Сэм обратил внимание на часы, - мистер Харрис вернулся.
Он что-то принёс, но что именно он держал в руках, Сэм, стоя возле окна, из-за стола не видел. Но удивился тому, как Мэни - бледнокожий от природы блондин, вдруг ещё больше побледнел, не сводя с него глаз.

- Надеюсь, Сэм останется с нами, это тоже будет полезно и ему. Посмотреть, - как будто с сожалением добавил мистер Харрис и продолжил: - Мэни, мы ждём.
Мэни подошёл к лавке и, к великому изумлению Сэма, стал расстегивать пуговицы на штанах. И тут до Сэма, наконец, дошло!
Вихрь мыслей пронесся у него в голове, но прокричал он только одну фразу:
- Да за что же это, мистер Харрис!
- Ну, ещё не хватало, чтоб 14-летний мальчишка мне указывал, как мне воспитывать моего сына, - отрезал мужчина.

Сэм сделал шаг вперёд и остановился. Наконец, он увидел, что принес отец Мэни: три или четыре длинных и довольно толстых прута; один из них мистер Харрис оставил у себя в руке, а остальные положил на стул.
Эмоции переполняли Сэма, но вмешиваться он не посмел.

- Мэни, ты прекрасно знаешь, чем чревато затягивание; побыстрее снимай штаны, я жду, - нетерпеливо проговорил мистер Харрис и взмахнул прутом, не сводя с него глаз; судя по выражению его лица, качество прута мистера Харриса удовлетворило.
Прут издал отвратительный короткий свист, и Сэм увидел, как вздрогнул Мэни; помедлив ещё несколько секунд, он спустил штаны, приподнял рубаху, и, придерживая её одной рукой, а другой штаны, - видимо, чтобы окончательно не свалились вниз, - лег животом на лавку. Уши и лицо его, - Сэм видел правую щеку, - просто загорелись красным цветом.

На подошве ботинка Мэни прилип лист какого-то растения, и Сэм поразился тому, насколько он остался ярко-зеленым.
- Не надо, мистер Харрис, - с колотящимся сердцем и уже умоляющими нотками в голосе предпринял Сэм последнюю попытку. - Мы же ничего плохого не хотели…
- В 14 лет-то уж надо предвидеть последствия своих поступков, - назидательно произнес мужчина и подошел к лавке.

Сэм прирос к полу. Ему хотелось выскочить отсюда, и бежать, куда глаза глядят, но для этого надо было почти вплотную пройти мимо лавки с лежащим на ней Мэни и мимо мистера Харриса, а этого он почему-то не мог сделать; не мог - и всё. О том, что за его спиной выход на веранду, он уже позабыл.

…Первые несколько ударов Мэни вытерпел молча, лишь вздрагивая всем телом, потом начал вскрикивать, а затем уже орал во всё горло, извиваясь на лавке и иногда стуча по ней носками ботинок. «Лежи спокойно!» и «Терпи, раз провинился» изредка прикрикивал на него отец, и, подождав, пока мальчик ляжет ровно, продолжал сечь.

И вдруг настала тишина: мистер Харрис отошел от лавки, и Сэм испытал огромное облегчение - оттого, что всё, наконец-то, закончилось... Потом в этой тишине раздались громкие всхлипывания Мэни, который почему-то не вставал.
Каково же было изумление и негодование Сэма, когда он увидел, как мистер Харрис, бросив на пол использованный прут, взял со стула новый.
- Что вы делаете! - не выдержав, закричал Сэм.
- Продолжаю порку, - невозмутимо прозвучало в ответ.
- Ему же больно, прошу, мистер Харрис, не надо!

Мэни всхлипывал на лавке, не предпринимая попыток встать или сказать хоть что-то. Сэм не понимал, почему.
- Мистер Харрис! - отчаянно завопил Сэм. - Мы виноваты оба! Разделите наказание на двоих!
Сэму и представить было страшно, что сейчас прут снова начнет врезаться в тело его друга, и так уже во множестве иссеченное ярко-красными полосами, и он снова услышит его крики, от которых у него сердце разрывалось.

…От тирады Сэма даже Мэни на лавке перестал всхлипывать. Мистер Харрис опустил занесенную с розгой руку и уставился на взъерошенного мальчишку.
После полуминутного молчания он произнес:
- Выходит, вину ты свою признаешь? Это похвально, Сэм, очень. Хорошо, пусть будет так, как ты просишь. В таком случае спускай штаны, Сэм. А ты, Мэни, вставай и приведи себя в порядок.
Мэни медленно встал, и, кое-как одевшись, отошел к стене. Ни на Сэма, ни на отца он не смотрел, отворачивая красное и мокрое лицо в сторону.
Сэм шагнул к лавке и, уже стоя подле неё, почувствовал, что не в силах выполнить требование отца Мэни.

- Мистер Харрис, - обернувшись к нему и ловя его взгляд, выдавил из себя Сэм: - Разрешите мне снять рубашку.
- Рубашку ты, конечно, можешь снять, - пожал плечами мистер Харрис, - если тебе так будет угодно. Но зачем. Штаны тебе всё равно придётся снимать. Я же не по спине тебя высеку, как провинившегося раба.
«А он ещё и издевается!» - зло подумал мальчишка, сдернул их быстро вниз и быстро лег.
- Ну, если ты не стал снимать рубашку, то хотя бы подними её, - услышал он над собой слегка саркастический голос. - Я не по ногам тебя пороть буду. Ты же видел, какое место надлежит освободить от одежды для порки.

Скрипнув зубами от обиды и унижения, - так, что стоявший над ним мужчина услышал и понял его, - Сэм подтянул выше рубашку, и вцепился пальцами в края скамейки.
«А вот не закричу, нипочем тебе не закричу!» - поклялся он, и, не успел стиснуть зубы и зажмуриться, как короткий свист обжег его тело. Он вскинул голову, задохнувшись на вдохе, и тут же получил второй удар, третий, четвертый, пятый…
3а все свои 14 лет жизни Сэм ни разу не испытывал подобной боли и даже не знал о её существовании - режущей, острой, неумолимой; удары сыпались один за одним, и каждый последующий был больнее предыдущего, хотя, казалось бы, пик боли уже достигнут. Ему казалось, что кровь уже стекает с лавки, и он бы давно скатился с неё, если б не судорожно вцепившиеся в её края руки, про которые он забыл, что их можно, наверное, разжать. Ему казалось, что он глохнет от собственного крика, но хоть сколько-нибудь чего-то членораздельного заставить себя произнести он не мог, пока, - сам не понял, как, - захлебываясь и почти охрипнув, - всё-таки выкрикнул одно слово: «Хватит!»

Удары почти сразу прекратились, и в наступившей тишине он отчётливо услышал голос мистера Харриса:
- Я тоже полагаю, что на первый раз достаточно. Тем более, вы оба получили как раз поровну. Порка закончена. Сэм, ты можешь встать и надеть штаны.
Сэм с усилием разжал руки, и одной дотронулся до иссеченной кожи. Никакой крови не было, но даже легкое прикосновение причинило боль. «Как же это можно терпеть постоянно'?» - с ужасом подумал он, начав очень медленно подниматься; о том, что Мэни регулярно получает такие наказания, он уже догадался.
Еле-еле поднявшись с лавки, Сэм потянулся за штанами, сбившимися внизу, и в этот момент, запрокинув от боли голову, наткнулся взглядом на взгляд мистера Харриса,в котором, явно читались удовлетворение, превосходство и откровенная насмешка. Сэм закусил губу и закрыл глаза, не позволяя слезам выкатиться наружу. Быстро натянув штаны (от резкой боли даже в глазах потемнело), он подошёл и встал рядом с Мэни.

Мистер Харрис позвонил в колокольчик, и тут же вошла вышколенная горничная. Взглядом он указал ей на пол, и она принялась собирать в передник разбросанные в беспорядке отломки розог и всякую всячину, выпавшую во время порки из карманов штанов Сэма: гнутый гвоздь, кусок бечевки, клочок старой газеты, больше похожий на пыж…Сэм промолчал, а мистер Харрис продолжил:

- …Хотя, справедливости ради, должен заметить, что вы оба получили всего лишь по половине причитающегося каждому из вас наказания, а тебе, Сэм, следовало бы его увеличить за вызывающую дерзость. И, Сэм, заправь как следует рубашку и, как следует застегни, наконец, штаны.
Сэм густо покраснел, но горничная, не обращая внимания ни на кого, как это и полагается хорошей горничной, продолжила свою работу.
- Сэм, я жду.
Сэм отвернулся к стене, и, ни слова не говоря, исполнил требование мистера Харриса.
- Теперь оба ступайте в вашу комнату и оставайтесь там до утра. И я настоятельно рекомендую вам хорошенько подумать над своим поведением. Кстати, ужина вы оба лишены. Всё, идите.

Последними горничная подняла с пола использованные розги. Открыв перед мальчиками дверь, она вышла вслед за ними.
Сэм сгорал от стыда, еле передвигая ноги: горничная почтительно держалась сзади, не обгоняя. Если б не Мэни, шедший мелкими, аккуратными шажками, Сэм, не взирая на боль, бегом бы сейчас бежал в комнату от посторонних глаз, но не бросать же Мэни на полпути одного…
Стыд сжигал Сэма изнутри… господи, зачем же было так орать…ведь его, наверное, даже садовник у пруда слышал…и сестренка Мэни слышала, она же где-то в доме, а её комнатка как раз над кабинетом мистера Харриса…все слышали, все…а они знают, что… ведь учитель в их школе, мистер Стентон, никогда не велел спускать штаны…да он и ударит-то пару раз…редкий случай…господи!…он же теперь не сможет ни на кого взглянуть в этом доме!…скорей бы приехала тетушка Рут! И прочь из этого дома!…прочь!…А Мэни - Мэни его очень жалко…

Тетушка вернулась на два дня раньше, и тут же послала сообщить об этом своему жениху.
Мистер Харрис велел мальчикам и сестренке Мэни, 12-летней Конни, «одеться как подобает», и они отправились в дом Сэма и тетушки Рут. В собственном экипаже мистера Харриса. «Тут идти-то нет ничего», - угрюмо подумал Сэм. Но вслух ничего не сказал. После порки прошло всего три дня, сидеть было ещё больно, и, хоть ход у рессор был очень мягкий, приятных ощущений поездка в экипаже ни Сэму, ни Мэни не доставила.
В руках у мистера Харриса был настолько громадный букет, что сам он на его фоне выглядел каким-то плюгавым и пощипанным, хотя на нем был дорогущий, «с иголочки» роскошный фрак и высоченный цилиндр. Сэм и Мэни переглянулись, подумав об одном и том же.

Что с тетей Рут в присутствии мистера Харриса поговорить не удастся, Сэм понял сразу же, и решил дождаться, когда они останутся одни.
Как только мистер Харрис укатил в своём экипаже вместе с сыном и дочерью (Мэни был не прочь погостить подольше, но одного взгляда отца оказалось достаточно, чтобы он передумал,), а тетушка в последний раз взмахнула платочком с крыльца им вслед, Сэм решительно приступил к разговору.

- Милый мальчик! - тетушка обняла племянника и поцеловала в макушку; от неё пахло хорошими духами, уютом и домашним теплом. - Все разговоры завтра, завтра! Сегодня я устала, счастлива и хочу спать!
За завтраком Сэм решил сразу же взять быка за рога, но как только он начал, обычно приветливая и терпеливая тетушка Рут довольно холодно прервала его, без обиняков спросив:
- Тебе не нравится мистер Харрис?
- Он злой и жестокий, - буркнул Сэм и с вызовом уставился на тетю.
- Да? - бровь тетушки подпрыгнула вверх, и Сэм узнал высокомерную интонацию мистера Харриса, сразу поняв, что толку от разговора не будет.-— А скажи мне, Сэм, - продолжила тетя Рут, - будь искренен, мой мальчик, не оттого ли ты зол на мистера Харриса, что он наказал тебя… - тетушка запнулась, но продолжила: — розгами. М?
Теперь Сэм молчал, уставившись в тарелку.
- Послушай, Сэм, - уже мягче заговорила тетя Рут. - Ты ведь совсем не знаешь его. Он хороший, добрый человек. Я понимаю, ты сердишься на него, но он всё мне рассказал, всё, Сэм. И он сказал, что гордится тобой: ты не спрятался за товарища, ты разделил с ним и вину, и наказание…по собственной инициативе! И я горжусь тобой, мой мальчик. Мы оба тобой гордимся: я и мистер Харрис. И ты не должен, не можешь сердиться на мистера Харриса за то, что он…- тетушка встала со своего места, подошла и села рядом. - Сэм, Сэм! - она шутливо потрепала его за шевелюру; мальчик не пошевелился, а тетушка продолжала щебетать. - Ну, что такое, Сэм?! Да, я понимаю, конечно, было немного больно, но всех мальчишек так наказывают, и дедушка так наказывал твоего папу… и даже меня, - несколько смущенно призналась тетушка, - это я всё жалела тебя, да вижу напрасно; вон, какой букой вырос!
Сэм больше не мог выносить шутливый тон тетушки; смахнув (хоть и аккуратно) со своего плеча её руку, он встал и пошёл из столовой на выход, услышав за спиной:
- Сэм, у тебя будет, наконец, отец, у нас будет отличная семья, вот увидишь, Сэм, прекращай дуться! Ты слышишь меня? - Сэм не обернулся.

 Отправлено: 03.01.20 10:20. Заголовок: … После свадьбы тету..

… После свадьбы тетушки Рут с мистером Харрисом они переехали к нему. Всё шло нормальным чередом, и даже Мэни как-то сказал, что отец сделался мягче и добрей.
Молодые ворковали, будучи поглощены только собой, делали визиты в городе, принимали гостей и поздравления, не очень-то обращая внимание на детей и встречаясь с ними, в основном, только за завтраком, обедом и ужином, чем дети, по правде говоря, сильно огорчены не были.

Сестренка Мэни оказалась «девчонкой что надо». Она хоть и была младше почти на 2 года, но и поболтать с ней было интересно, и компаньоном она была надёжным, частенько принимая участие в совместных походах Сэма и Мэни по окрестностям, которые мистер Харрис хоть и не одобрял, но, по счастью, и не запрещал.

Первое время Сэм немного стеснялся её, особенно если вспоминал ту порку, звуковое (точнее, его голосовое) сопровождение, что она, вероятнее всего, слышала, но Мэни, с которым Сэм очень сблизился в последнее время, сказал, - когда Сэм поделился с ним своим переживанием:
- А ты думаешь, Конни не наказывают?
- Как? - вылупился на друга Сэм.
- Да так же… - невесело усмехнулся Мэни.
- Твой отец бьет Конни розгами? – изумился Сэм. – Как какую-то негритянскую немытую девчонку? Но ведь Конни – молодая леди из хорошей семьи!
- Отец считает, что учителя, лучше, чем розга, нет. И такой урок ей идет только на пользу.

Сэм ужасно смутился. Однажды он случайно увидел кусочек нижней юбки Конни, и до сих пор краснел при воспоминании этого. Хотя, перед его глазами постоянно вставала эта волнующая картина. Кусочек нижней юбки из тафты и голая белая щиколотка Конни. Такая очаровательная. Он даже теперь готов был хоть каждый день бегать с Конни и Мэни на речку, лишь бы еще поглядеть на ножки Конни, когда она, немного подняв юбки, весело шлепала по воде. Правда, Сэм все же надеялся, что его интерес к Конни не слишком уж заметен ни Мэни, ни самой Конни.
А тут он представил себе Конни, лежавшей на этой отвратительной лавке под розгой, и гнев захлестнул его полностью.
Ведь это же Конни, такая красивая и добрая! Как этот отвратительный мистер Харрис смеет бить ее!

Про себя мальчик уже давно решил, что обязательно женится на Конни, когда еще подрастет и уж тогда Мэни станет его настоящим шурином. Правда, этого он не говорил даже Мэни – своему лучшему другу, опасаясь насмешек с его стороны.

- Ну пусть только попробует в следующий раз высечь Конни! Я…я… просто ударю твоего отца, и будь, что будет.
- Ха! Думаешь, почему за целый месяц ты не разу не слышал и не видел этого! Отец посылал нас с тобой в лавку, а сам в это время давал Конни должный урок. Помнишь, на прошлой неделе она никуда не пошла с нами гулять, а целый день пролежала в своей комнате, отговорившись тем, что больна? Тогда это и было.
- Все равно! Он не смеет бить ее! Нельзя бить молодую леди! Не дело это для джентльмена, которым себя считает мистер Харрис.

Надобно сказать, что Сэм не видел ничего плохого, если порка предназначалась полевому работнику – негру или домашней прислуге – негритянке. Хоть они сейчас и стали свободными, и янки с Северных штатов всячески подбивали их на неповиновение бывшим хозяевам, большинство негров продолжали работать у бывших хозяев, но уже за плату.
Сэм искренно считал, что хорошая порка совсем не повредит им, тем более, часто, по его мнению, они работали спустя рукава, норовя отлынивать от работы. К тому же негры вовсе не такие чувствительные и нежные, чтобы считать порку чем-то из ряда вон выходящим. Так только и можно поддерживать среди них порядок. Другой вопрос выпороть белого. Вот хотя бы садовник – мистер Стенфорд. Он хоть и совсем беден и не имеет ни кусочка земли, но ведь настоящий джентльмен. Герой войны. Был ранен при битве при Геттисберге и чуть не потерял там ногу. Поэтому и вынужден сейчас зарабатывать на кусок хлеба, работая садовником.

Сэм вспомнил, как несколько дней назад, за обедом, мистер Харрис с возмущением рассказывал о совершеннейшей наглости какого-то молодого негра, оставшегося работать у бывшего хозяина за плату, и которого бывший хозяин, велел выпороть за плохо вычищенные ясли для лошади. И вот этот наглый негр, как вещал за столом мистер Харрис, науськанный каким-то пришлым янки, пожаловался самому губернатору штата. И губернатор трусливо велел честному благородному плантатору заплатить 20 долларов в возмещение попорченной шкуры этого лентяя.
И хотя Сэм не испытывал особой любви к мистеру Харрису, в этом случае он был с ним совершенно согласен, что хорошую порку этот негр заслужил, и губернатор поступил не как джентльмен, а как совершеннейший подлый и трусливый янки.

Но то, что мистер Харрис поступает с благородной молодой леди, как с последней неграмотной негритянкой, и сечет ее розгами – возмутило Сэма до глубины души и вызвало отчаянную ненависть к мистеру Харрису.
Он задумчиво посмотрел на друга.
- Вот что, Мэни, я поговорю об этом с тетей Рут. Она добрая и сможет защитить твою сестренку.
Мэни грустно усмехнулся.
- Ты еще просто плохо знаешь моего отца.

… Весь остаток дня Сэм думал, как же ему повести разговор с тетей Рут, так чтобы из всего этого дела вышел толк. Теперь он смотрел совсем другими глазами на Конни, ему было отчаянно жаль ее, но в то же время он невольно заливался краской, глядя на девочку.
Наконец, набравшись смелости, он подошел к тете Рут, которая вышивала носовой платок монограммой мистера Харриса.
- Тетя Рут, я хотел поговорить с Вами насчет одного деликатного дела. Э… видите ли, мистер Харрис… он… в общем, он… - Сэм выдохнул воздух и выпалил: – наказывает Конни розгами. Так же, как и Мэни. Он не джентльмен, раз поступает вот так. Она же не какая-то служанка, которая нуждается в хорошей трепке. Будь я постарше, тетя, я бы вызвал мистера Харриса на дуэль. Джентльмены все так делают. Но, боюсь, мистер Харрис откажется стреляться со мной. И вообще… - тут Сэм окончательно смутился, потому как у него чуть не вырвались слова, что он твердо решил жениться на Конни через пару лет.

Тетя Рут подняла голову от вышивки и почему-то холодно посмотрела на племянника.
- Откуда Вы об этом узнали, юноша? Вы смели подслушивать или осмелились говорить на эту тему с самой Конни?
- Нет…Но… мне сказал об этот Мэни… - стушевавшись от холодного тона тетушки, пробормотал Сэм.
- Вот что я Вам скажу, молодой мистер! – строго проговорила тетя Рут. – Мистер Харрис лучше знает, как ему воспитывать свою дочь. Порка еще никому не вредила. Признаться, иногда Конни ведет себя совсем неподобающе молодой девушке. Когда носится с вами по окрестностям, словно мальчишка. Девушка должна быть чинной и приличной – учиться вести хозяйство и слушаться мужа. Так что я полностью поддерживаю мистера Харриса в его воспитательных методах. Ваш дедушка тоже использовал розги в моем воспитании, и как видите, я вовсе не умерла от этого. И только благодарна ему теперь. Мистер Харрис хочет своей дочери и сыну только добра и поэтому вынужден время от времени преподать им должные уроки послушания. Откровенно говоря, пожалуй, я соглашусь с мистером Харрисом, что была все это время слишком мягка с Вами, Сэмюэл! Вы растете слишком дерзким! И теперь я и сама вижу, что хорошая порция розог Вам совсем не повредит, а будет только полезна. И не смейте отзываться о мистере Харрисе в таком тоне, иначе я позабочусь, чтобы Вы получили свою порцию розог немедленно.

Сэм ошарашенно смотрел на тетю Рут. Такой он ее никогда не видел и совсем не знал. Не зная, что ответить, он повернулся и молча вышел из комнаты.

... Конни направлялась через гостиную в сад. Мальчишек видно не было, и она опасалась, что они уйдут на реку без неё…И почему эти мальчишки всё время туда без нее бегают…А может, ей тоже нравится шлепать босыми ногами по воде! А платье, - что платье! - ну, намокнет немного, но до обеда же высохнет! И никто ни о чём не узнает! - Девочке было невдомек, что мальчишкам хотелось не просто пошлепать босыми ногами по кромке воды, а искупаться по-настоящему, побултыхаться и поплавать в речке, - и укромное место было «припасено» для этих целей.
Только мистер Харрис и тётя Рут категорически возражали против купания в реке, куда водят на водопой скот, и где купаются одни бедняки, а может быть даже и негры, когда никто не видит. Но недогадливая девчонка всё никак не могла сообразить, что для этого им придётся раздеться, чего сделать в её присутствии было никак невозможно.

Проходя мимо высокого резного комода, на котором стояла большая китайская ваза, - свадебный подарок мэра их городка мистера Олдриджа, - с которым отец был «на короткой ноге», - девочка в который раз засмотрелась на неё. Ваза была необычайно красива: ярко расписанная замысловатым переплетением из сказочных, как казалось девочке, растений, цветов и птиц; раньше Конни таких никогда не видела. Поблизости никого не было, и она решила, наконец, рассмотреть её поближе и повнимательней.

Конни встала на цыпочки и бережно взяла вазу в руки. Ваза оказалась необычайно легкой. И только девочка начала разглядывать восхитительный орнамент, как сквозь открытую дверь послышались приближающиеся шаги. Она быстро поставила вазу на место, снова привстав на носки, и одновременно обернулась. Легкая ваза покачнулась и полетела на пол. В этот момент в гостиную вошёл мистер Харрис. Падение вазы он видел собственными глазами. Лицо его буквально потемнело от гнева; девочка замерла. Наверное, с минуту, а может быть, и больше они смотрели друг друга. Глаза дочери начали наливаться слезами.

Не говоря ни слова он сделал два огромных шага до стола, схватил колокольчик и яростно затряс им. Сейчас же появилась горничная.
- Розги в мой кабинет, - скомандовал он, - и немедленно!
- Папочка, прости меня, пожалуйста! Папочка, я не нарочно…это вышло нечаянно…папочка, она… - дальше лепетание перепуганной девочки сделалось бессвязным, зато самообладание вернулось к мистеру Харрису. Голос его вновь приобрел обычные надменные интонации:
- Конни, я не намерен слушать твоих жалких оправданий. Я видел, как всё произошло. Оправдываться бессмысленно: ты без спросу взяла чужую вещь, и вот что из этого вышло. Надеюсь, наказание послужит тебе хорошим предостережением от подобных нечаянностей на будущее. Пойдём, Конни.

О том, что неплохо было бы отослать мальчиков, мистер Харрис даже не вспомнил.
Кабинет был напротив гостиной, и через минуту они были там. Еще через пару минут горничная принесла розги, и, до того, как она успела положить их на стол и выйти, сухо прозвучало:
- Конни, готовься к порке.
- Папочка, выслушай меня! - в голосе девочки уже звенели слёзы, что, разумеется, её отца нисколько не растрогало:
- Конни, о каких оправданиях может идти речь, когда вина налицо.

Тщательно скрываемый гнев продолжал бурлить внутри этого человека. Была ещё одна причина, по которой он пришёл в состояние такого негодования и о которой он промолчал; главной его мыслью в тот момент, когда он увидел падение и осколки вазы, было: как, каким образом ему оправдываться перед мэром Олдриджем, когда он с супругой в следующий раз прибудет с визитом или, например, на годовщину свадьбы? на званый обед? - Подарок мэра должен занимать самое почетное и видное место… Как объяснить, как оправдаться, когда мэр с супругой не увидят своего подарка? Рассказывать, как дрянная девчонка разбила эту вазу?…

…Девочка продолжала умоляющим взглядом смотреть на отца, но тот оставался непреклонен:
- Конни. Если ты немедленно не начнешь готовиться к порке, я позову служанок, и уже они поднимут юбки и спустят с тебя панталоны. В твоих интересах это сделать самостоятельно. В противном случае наказание будет увеличено за непослушание.

Всхлипнув, Конни подошла к небольшой «турецкой» кушетке, стоящей у дальней стены кабинета.
Мистер Харрис отвернулся, и начал придирчиво выбирать розгу, взмахивая каждой. Девочка холодела от этих звуков, а пальцы дрожали и не слушались, путаясь в юбках и завязках; она нисколько не сомневалась в словах отца о том, что будет в случае проволочки с её стороны.

Когда он обернулся, дочь уже лежала на кушетке, уткнувшись лицом в руки.
- Ну, вот давно бы так, - нарочито миролюбиво произнес, подходя с розгой в руке, мистер Харрис, но тут же уже строже прибавил: - Пусть это послужит тебе хорошим уроком, Конни.

«Да куда ж они все подевались», - ломал голову Сэм, возвращаясь в дом, то и дело оглядываясь. Он обшарил весь сад, но ни Мэни, ни Конни не нашёл; в доме, когда он отправился на поиски, их тоже видно не было.
Как только он ступил на веранду, то сразу услышал отчаянные крики, вперемешку с рыданиями.

«Конни!!!» - мысль молнией ударила в голову мальчика. «Да как же это!!! Как он смеет!!!».
Не думая ни о чем, он бросился в кабинет мистера Харриса. Крик Конни: «Папочка!!! Прошу!!! Не надо!!!» ворвался в его уши, словно колокол, язык которого, раскачиваясь, с силой бил по его черепной коробке.
Не соображая, что делает, Сэм подлетел к мистеру Харрису, который стоял возле кушетки с занесенной верх рукой, держа в ней этот отвратительный прут, которым…он…сейчас…его Конни! Его маленькую Конни!!!
Схватившись одной рукой за рукав сюртука мистера Харриса (до его запястья мальчик не мог достать), второй рукой, сжатой в кулак, Сэм начал бить отчима по спине с криком: «Не смей!!! Ты гадкий!!! Не смей!!! Я убью тебя!!!». Все его желание было направлено лишь на то, чтобы прямо здесь на месте убить этого мерзкого, отвратительного человека, который посмел… Сэму хотелось повалить его на пол и пинать ногами, ударяя ботинками в его надменное холеное лицо, пока оно не превратится в кровавое месиво. В глазах Сэма ярким красным кричащим пятном вспыхнула эта картина.
Он даже и не заметил, что Конни лежала на диване с открытыми далеко не только щиколотками.
Сэм едва успел нанести три быстрых удара, как мистер Харрис, оправившись от неожиданности, резко обернулся, вырвав свой рукав.
«Дрянной мальчишка!!!» - заорал мистер Харрис. «Ты у меня получишь сейчас!!! Так, что месяц не сядешь!!!»
Конни, замершая от неожиданности в первое мгновение, очнулась и стала судорожно тянуть со спины вниз юбки, глядя округлившимися, как у совенка, глазами на происходящее и быстро моргая мокрыми от слез глазами.
- Штаны снять!!! Живо!!! Немедленно!!! Щенок!!! – проревел разъяренный мужчина.
- Не буду!!! – заорал в ответ Сэм. – Ты не смеешь!!! Ты мне не отец!!! Ты мне никто!!! Ты хуже последнего ниггера!!!
Мистер Харрис схватил мальчика за ухо и с силой крутнул, но Сэм в раже даже не почувствовал в первые мгновения боли, дернувшись, и вырвав ухо из пальцев отчима, тут же изо всех сил вцепился зубами в руку мистера Харриса.
- Мелкий паскудник!!! – свободной рукой мужчина ударил мальчика по лицу, в результате чего Сэм неволько разжал зубы.
Мистер Харрис железной хваткой держал Сэма за затылок, нагнув его, и второй рукой пытался расстегнуть пуговицы на штанах Сэма, а тот в ответ старался лягнуть его ногой и оторвать своими руками руки мужчины от собственных штанов.
Конни, наконец то, окончательно опомнившись, вскочила с кушетки, и пронесшись мимо занятых неравной борьбой отца и Сэма. Но им было не до неё.

Взбешенный мистер Харрис, не сумев справиться с пуговицами, рванул штаны на Сэме так, что пуговицы отлетели, и мгновенно сдернул штаны вниз, а затем силой поволок упирающегося согнутого мальчика, которого он все держал за затылок, к столу, на котором лежали розги. Схватив сразу несколько штук в свободную руку, мужчина поволок пасынка к большому креслу, оббитому синим бархатом, и с дубовыми подлокотниками.
Подтащив Сэма к креслу, мистер Харрис насильно перекинул того через спинку кресла и прижал накрепко рукой за спину. Оставив одну розгу в руке и бросив остальные на пол, он стал сбоку, чтобы все так же лягавшийся ногами Сэм не смог достать его, размахнулся, как можно сильнее, и с ненавистью и злостью ударил…

Сэм отчаянно упирался и пытался лягнуть отчима ногой, но ничего не мог сделать. Словно зверь вселился в того, придав силу и злобу оборотня. Через несколько минут «борьбы» мальчик оказался перегнутым через спинку кресла и прижатым мертвой хваткой. Защиты в виде штанов не было да и увернуться теперь было совершенно невозможно. Он чувствовал такое унижение и стыд, по сравнению с которыми то, что он испытывал при прошлой порке, когда он сам вызвался быть наказанным наравне с Мэни и при Мэни – было ничто. Сейчас он ощущал себя беспомощным жуком, безжалостно нанизанным на булавку.
Слезы навернулись на глаза Сэма, но пока это были слезы не боли, а унижения, стыда и обиды.
Первый удар обжег его и был настолько сильным, а боль была настолько пронизывающей внутрь, что Сэм, не сдержавшись, невольно вскрикнул. А затем удары посыпались так быстро, что Сэму казалась, что не розга, а острый нож все глубже и глубже каждый раз делает разрез на одном и том же месте, вгрызаясь в его тело, и это будет бесконечно, пока, наконец, его не разрежут окончательно пополам.
Лягаться уже не получалось, и у Сэма выходили только жалкие и неудачные попытки увернуть место наказания от розги. Но, лежа на спинке кресла, это было практически невозможно, а мистер Харрис не ждал, как обычно, пока будет принята надлежащая для наказания поза, а хлестал без остановки туда, куда мог попасть – по ногам, бокам, бедрам и даже попадая по низу спины.
Была уже изломана вторая розга, в ход пошла третья, и Сэм, вначале давший себе мысленный зарок ни за что не просить пощады, не выдержал, и уже охрипшим голосом, срываясь на визг кричал: «Пожалуйста!!! Не надо!!! Простите меня!!! Я не буду!!! Больно!!! Простите!!! Хватит!!! Не надо!!!». Впрочем, это ему казалось, что он кричал, на самом же деле из горла мальчика вырывались только гласные нечленораздельные звуки, больше похожие на крик животного. Схватить достаточно воздуха Сэм не успевал, и почти задыхался, грудь словно сдавило железным обручем, но в то же время он чувствовал, что сейчас грудь его разорвёт изнутри и сердце, стучащее молотом, тоже разорвется на части…

Мистер Харрис остановился только тогда, когда устал сечь Сэма. Теперь он почувствовал, что достаточно наказал мерзкого мальчишку и больше он его не интересует. Злость ушла, и мистер Харрис вышел из комнаты, оставив лежащего на спинке кресла и безудержно рыдавшего, не могущего остановиться, Сэма...

...Сэм лежал на животе и думал. Зад, ноги и все остальное отчаянно болело и повернуться на спину было никак. Но Сэм терпел неудобство в занемевших руках, заложенных под подушку. Унижение и стыд до сих пор душили его. В том числе за то, что он под конец порки умолял мистера Харриса остановиться.
Нет, больше терпеть он этого не станет. Если тетя Рут так любит этого противного Харриса, пусть с ним и живет. А он не станет. Не станет оставаться в этом дома ни за что. Ему есть куда ехать.
Сказать Мэни или нет? С одной стороны, он настоящий друг, но вдруг он затрусит? Но, с другой стороны, тогда как же он заберёт с собой Конни? Без брата она явно не поедет....

- Слушай, Мэни, а если мы удерем в Канаду? Мои родители уехали туда. И обязательно заберут меня тоже, когда я вырасту. Они обещали.
Говорят, там столько свободной земли, что можно застолбить…сто...нет…даже двести акров земли! И сделать плантацию!
- А что там выращивать, на этой плантации? - поинтересовался вдумчивый Мэни. - Маис?
- Маис, пожалуй, там расти не будет. - смутился Сэм. - Говорят, там очень холодно. И нужно даже летом ходить в меховой шубе. И даже спать в ней. Нам рассказывал учитель в школе, что в Старом Свете есть такие маленькие страны, что их можно за одни день проскакать на резвой лошади. Смех, да и только! Но Канада большая страна... И представляешь, Мэни, говорят, там люди запрягают в повозки не лошадей, как это принято, а собак. И так ездят по снегу на лыжах.
Но главное, там тоже есть краснокожие! Только не такие, как у нас. Они там кутаются в шкуры и их совсем не заметно, если они забредает на плантацию. Но отец обязательно купит мне настоящий "Винчестер". И тебе тоже. Мы подобьем бизона или зубра, закутаемся в шкуры и меткими выстрелами убьем всех краснокожих, которые посмеют претендовать на нашу землю! Поедем вместе? Будем бить краснокожих и наймем потом на работу на плантацию хороших работников. Снимем урожай и получим хорошие деньги. Вот!

- А как ты найдешь своего отца и матушку там, в этой Канаде? – заинтересовано спросил Мэни.
- Да как? Легко и просто. Не все же в этой самой Канаде медведи бродят. Есть же там и джентльмены. Как только увидим приличного джентльмена или леди - спросим у них - слыхали ли они про мистера и миссис Рейнфилд.
Наверняка, про моего отца слыхали все. Нам и укажут дорогу.
- А как мы будем ехать в эту твою Канаду?
- Тра-та-та! – победно пропел Сэм. Я все придумал! Мэни, мы поедем на поезде. - Заберемся в один из пустых вагонов и доедем до самой Канады! Знай себе спи и едь! Нужно только спрятаться в вагон не где едут пассажиры, а там, где везут лес-кругляк ли еще что. Там нас точно не найдут. Мы сядем в поезд в Линчберге.
- А что мы будем есть в дороге? – спросил Мэнни.
- А меня есть 3 доллара! – торжествующе объявил Сэм. – Тетя Рут подарила их мне в прошлое Рождество. Таких деньжищ нам с тобой хватит на кукурузные лепешки и даже на сладости и лимонад для Конни!
-Ну.... Пожалуй можно…поехать бить вдвоем краснокожих и застолбить целую кучу акров земли. А там нет янки, в этой твоей Канаде?
- Нет, янки туда не дошли. - заверил Сэм. И помолчав, добавил:
- Но мы же возьмём с собой Конни?
- А зачем нам Конни в Канаде? - возразил Мэни. - Там же нужно заворачиваться в шкуры....
- Мэни, мне жаль оставлять Конни с твоим отцом. Ведь он будет сечь ее розгами... Давай возьмём ее с собой! - горячо попросил Сэм.
- Но она же девчонка. Негоже девчонке заворачиваться в шкуры бизонов.
- Ну Мэни, братишка! Давай возьмём ее с собой. Мой отец и матушка очень добрые и нам будет хорошо с ними!
- Ну ладно, Сэмми, только уговаривать Конни будешь сам!

Сэм наклонился совсем близко к Мэни и шепотом произнес:
- А вдруг у них появятся ещё дети? У твоего отца и моей тети? Ещё трое или четверо ребятишек, и мы все только и будем ходить и утирать им сопливые носы? Лучше поедем бить краснокожих и столбить свободную землю!
Мэни встряхнул головой, и кивнул.
- Да, поедем. И Конни, конечно, возьмём с собой!

 Отправлено: 03.01.20 10:22. Заголовок: … Тетушка Рут возвра..

… Тетушка Рут возвращалась в дом, переговорив с садовником относительно обустройства площадки для игры в пелоту в заброшенной и заросшей части сада,
Проходя мимо зарослей рододендрона, она услышала приглушенные рыдания. С трудом обнаружив их источник, тетушка Рут подошла и, обняв стоящую около скамейки и плачущую Конни, участливо поинтересовалась, в чём дело. С трудом, но ей удалось выяснить, что отец сильно высек Конни…но ещё до того, как он закончил наказание, откуда ни возьмись, прибежал Сэм и «стал драться с папой»…

«Только этого мне не хватало!» - досадливо подумала тетушка Рут, и, сказав девочке несколько дежурных фраз на тему «любой любящий родитель желает своим детям только добра», - подразумевая, что мистер Харрис, вне всякого сомнения, является очень любящим отцом, - быстро пошла к дому.
Первым делом она с веранды подошла к приоткрытой стеклянной двери кабинета мужа, застав там Сэма в том же положении, в каком он был оставлен там мистером Харрисом несколько минут тому назад.
Первым её желанием, - стоило ей увидеть следы «наказания» на теле племянника, - было броситься к нему, утешить и сказать что-то ласковое и ободряющее. Однако, она быстро погасила свой порыв, рассудив, что ей, женщине, не стоит смущать уже достаточно большого мальчика подобными нежностями, - учитывая, также и то в каком виде она нашла его. Тем более, что никаких разумных доводов, касаемых справедливости наказания, хоть и, безусловно, довольно сурового, он будет воспринять не в состоянии.

С этими мыслями Рут Харрис вошла в дом через гостиную, продолжая поиски мужа. В гостиной его не оказалось, как, впрочем, и в столовой, и в спальне. Наконец, она нашла его в библиотеке, где он, закурив сигару, рассматривал выгодно приобретенный накануне очень дорогой и редкий фолиант. (Не то, чтобы мистер Харрис был завзятым книгочеем, но книги для своей библиотеки подбирал со всем возможным тщанием и весьма критически, предпочитая лишь редкие издания.)

При появлении супруги мистер Харрис приподнялся и галантно поцеловал ей руку.
- Дорогая?…
- Милый, и всё-таки ты чересчур строго наказал Сэма, - сходу начала супруга. - Я увидела Конни, она мне всё рассказала. Пять минут назад он был ещё в твоём кабинете, правда, подходить и утешать я его не стала….
- И правильно сделала, дорогая.
- Порыв мальчика можно понять, он, конечно, не должен был, но юношеская романтичность… Можно было бы и помягче! - решительно закончила супруга; мистер Харрис едва заметно усмехнулся. - А в чём, кстати, провинилась Конни? Она мне так и не сказала, за что ты высек её.

Когда мистер Харрис поведал причину, тетушка Рут сначала округлила глаза, потом негодующе поджала губы, и далее разговор от наказаний детей переключился на решение мелких бытовых вопросов, требующих, по мнению миссис Харрис, немедленного и полного разрешения.

…Конни испытала облегчение, когда тётя Рут ушла. Легче от её утешений не становилось, скорее, наоборот. Возвращаться домой было страшно, - зная своего отца, она могла предположить, что прерванное наказание будет продолжено, а даже думать об этом было невозможно, - но делать было нечего. С ощущением обреченного на заклание она медленно пошла в дом, надеясь всё же, что отец сочтет уже полученные ею розги достаточным воздаянием за содеянное.
Но даже страх перед продолжением порки почти отступал, стоило ей вспомнить Сэма: как он ворвался в кабинет отца, спасая её! - До этого девочку не спасал никто…

Матери они с братом не практически не помнили, - та скончалась, когда Конни было пять, а Мэни семь лет. Отец лаской их никогда не баловал, зато считать себя обделенными по части наказаний они точно никак не могли; причём, из всех способов наказаний, мистер Харрис предпочитал применять только один; вынеся решение о его проведении, никогда его не отменял, а про саму вероятность заступничества со стороны детям даже и в головы никогда не приходило.

То, что случилось сегодня, потрясло девочку. Конечно, она заливалась краской стыда, стоило ей подумать, что мог увидеть Сэм, прежде, чем вцепился в руку с карающей розгой, но сам факт того, что кто-то (и не просто «кто-то», а мальчик, к которому она испытывала самые тёплые очень дружеские чувства) отважно примчался на её спасение… - Ничего похожего в жизни Конни ещё не случалось, и ничего похожего до того она ещё не испытывала. Думать о том, что сделал с её спасителем отец, ей было почти так же страшно, как о продолжении собственного наказания, и она изо всех сил гнала от себя эти мысли.
Но, подойдя к дому, она заставила себя направиться в сторону кабинета отца. Там никого не было; девочка стала понемногу успокаиваться, и побрела в свою комнату.

По традиции, заведенной мистером Харрисом, дети после порки лишались ужина, поэтому вся семья собралась вместе лишь за завтраком на следующий день.
На стульях Сэма и Конни лежали небольшие подушечки, - проявление заботы со стороны тетушки Рут. Конни всё ещё опасалась, что отец заведет речь о продолжении экзекуции, но молодожен пребывал в отличном расположении духа, и даже поддержал разговор, когда супруга с явно преувеличенным энтузиазмом начала делиться планами об устроительстве площадки для игры в пелоту и о дальнейшем её использовании, имея в виду развлечение гостей, которые, по мнению супругов, а точнее, миссис Харрис, теперь в доме будут бывать значительно чаще.

- Дети, вы также сможете приглашать поиграть своих друзей, - любезно разрешила тетушка Рут, что, впрочем, к её удивлению, ожидаемой радости у детей не вызвало.

После завтрака они собрались вокруг скамейки в зарослях рододендрона, и Сэм провозгласил начало тайного заседания открытым; термин заседание в данном случае носил всего лишь символический характер, так как ни у Сэма, ни у Конни желания сесть не возникло, а Мэни остался стоять из солидарности.
По мере того, как Сэм в красках описывал свой план побега в Канаду, Конни всё больше и больше оживлялась, и, - прежде, чем Сэм закончил, - радостно объявила:
- Я еду с вами!

Скептик-Мэни попробовал, было, предостеречь, ссылаясь на холода, трудности и краснокожих, но Конни моментально развернулась к нему и возмущенно воскликнула:
- А кто вам, интересно знать, будет стирать и готовить?! И почему это вы хотите оставить меня здесь одну? - сделав упор на последнем слове и обиженно задрав подбородок вверх, девчонка даже на минутку отвернулась.

Пристыженный, Мэни пробормотал в своё оправдание, что никого оставлять здесь он вовсе не хотел, а всего лишь предупредил о неизбежных сложностях и опасностях…Зато Сэм тут же горячо поддержал выступление «оратора» Конни; до этого момента в глубине души он опасался, что её придется долго и настойчиво уговаривать, - ведь без её участия Сэм своего предприятия уже не представлял абсолютно.
Далее они приступили к разработке начала маршрута и детализации всего плана побега.

Ровно через две недели трое заговорщиков, плотно позавтракав, пустились в путь. За спинами у всех троих были дорожные котомки, пошитые Конни из ненужных обрезков материи, найденных в кладовке. В котомках были смена одежды и провиант, - то, что можно было утянуть на кухне без риска обнаружения пропаж кухаркой: несколько банок консервов, по несколько небольших кусочков сыра и вяленой говядины, пара банок варенья и засушенные в течение двух недель сухари из остававшегося от семейных трапез хлеба. Также не были забыты полфунта соли, два коробка спичек, маленький котелок, нож (тоже утащенные с кухни) и по кружке, ложке и жестяной миске на единицу участников предприятия.
А кроме того: небольшой моток бечевки и одно одеяло на всех (предполагалось, что спать они будут бок о бок, согревая своим теплом друг друга). Помятая полугаллоновая фляга, найденная мальчишками в сарае и тщательно отмытая Конни, была заполнена водой. Всё это было распределено по котомкам, - причём, львиную долю груза джентльмены, разумеется, распределили между собой.

В том, что их будут искать, юные путешественники нимало не сомневались, и рассудительный Мэни предложил держаться подальше от людных дорог и, тем более, поселений да и, вообще, от любого человеческого жилья, во всяком случае, покуда они не доберутся до Линчберга, а уж там, в большом городе, затеряться им труда не составит.
Хотя долго в Линчберге они прохлаждаться, конечно, не станут, а быстренько заберутся в товарный вагон и покатят себе на Север; только их и видели мистер и миссис Харрис!

На ночевку они остановились в небольшой рощице, на полянке у поваленного дерева. Соорудив небольшой костерок, и сделав ревизию съестным припасам, по итогам трёх дневных привалов, они пришли к заключению, что расходуются припасы чрезвычайно быстро, и потому их решено было пополнить за счёт плодово-овощных посадок местных фермеров на следующий день.
- Но это же кража! - широко раскрыв свои голубые глаза, в возмущении закричала Конни.
- А вот и нет, - без запинки тут же ответил Сэм. - Это трофей.
«Разве мы с кем-то воюем?'» - подумал Мэни, но промолчал, а вслух произнес:
- Конни, ты подумай. На яблоне растёт сто яблок. У фермера сто яблонь. Заметит ли он пропажу всего лишь дюжины плодов? Да, может быть, их склевали птицы! А потом ведь мы можем выслать фермеру денег, когда заработаем! То-то он обрадуется, он ведь даже не знал о пропаже этих яблок!

Такой вариант Конни вполне устроил, и, пожевав немного вяленого мяса и съев по кусочку сыра, уставшие путешественники заснули.
На следующий день запасы провизии были пополнены яблоками, сливами и помидорами. Уставшие, но ничуть не сломленные, а напротив, полные энтузиазма, к вечеру юные путники подошли к предместью Линчберга.

Из соображений конспирации, - кто обратит внимание на девочку, покупающую хлеб к ужину для семьи? - Конни была послана в лавочку при пекарне на окраине: ах, какой дивный аромат свежеиспеченного хлеба исходил оттуда! - детям показалось, что они учуяли его за целую милю!
Конни вернулась с огромным караваем к их стоянке в зарослях кизильника, где компаньоны решили заночевать, прежде чем войти в Линчберг. Одиноко шатающиеся по ночному городу в поисках железнодорожной станции, они могли привлечь внимание, а именно это в планы дружной троицы никак не входило.
…Ах, какой это был ужин!
Каравай немедленно был съеден с баночкой сливового варенья, запит чистейшей родниковой водой, и детям показалось, что это был самый прекрасный ужин за всю их жизнь!..
Рано утром, наскоро перекусив яблоками, они зашли в город.

... Когда дети не появились к обеду, мистер Харрис был изумлен. Ничего подобного он припомнить не мог. Миссис Харрис была в полном недоумении. Служанка, прислуживающая за столом, ничего пояснить не смогла. Горничная тоже. В своих комнатах и в доме Сэма, Мэни и Конни не было.

- Ну, что ж, - провозгласил мистер Харрис. - Начнём без них. Впрочем, если они появятся, всё равно будут оставлены без обеда. А дальше решим, что делать с этими негодниками. Посмотрим, как они объяснят своё опоздание.
Но дети не объявились ни в течение обеда, ни к его окончанию.
Прежде, чем выйти на веранду выкурить свою послеобеденную сигару, мистер Харрис распорядился принести в свой кабинет розог. В том, что они ему понадобятся, он был уже уверен.

Дети не появились ни через час, ни через два. Уже был обшарен до последнего уголочка весь сад, а слуги были разосланы по соседям и по домам всех известных друзей и приятелей детей. Берега и окрестности речки, на которую детям ходить категорически запрещалось, были обследованы самым тщательным образом, — признаков того ,что дети были там и что-то случилось, обнаружено не было. К вечеру стало ясно, что никто и ничего о местопребывании их не знает, и нужно принимать решительные меры: дети пропали.
Тетушка Рут не находила себе места, бесцельно меряя шагами дом и то и дело выходя на веранду, а мистер Харрис велел запрягать лошадей и подавать экипаж.
Первым делом он отправился в телеграфную. Телеграфист уже собирался запирать, как возле дверей остановилась карета. Мистер Харрис велел телеграфировать во все окрестные поселения в радиусе ста миль, а также, разумеется, в Линчберг - шерифу и на железнодорожную станцию - об исчезновении троих подростков, приметы которых прилагалась; также было обещано вознаграждение: тому, кто укажет точное место их нахождения - в размере 20 долларов, а тому, кто их доставит домой по адресу - 40.

После рассылки телеграмм, мистер Харрис поехал в типографию местной газеты: в их маленьком городке была своя газета, выходившая раз в неделю, а то и раз в две недели, в зависимости от наличия новостей. Хотя, в основном, там печатались не столько новости, которых в этом городишке, по чести сказать, было не густо, сколько объявления о предложениях купли-продажи и об услугах, но, тем не менее, газета была, а редактировал её и был в ней единственным журналистом и приемщиком частных объявлений тот, кто её и печатал на допотопном ручном станке - мистер Джеймс Олдерман; наборщиком в типографии был его единственный 18-летний сын.
Жили они вдвоем в мансардном этаже над помещением редакции-типографии, и уже ложились спать, когда кучер мистера Харриса постучал к ним, настоятельно прося мистера Олдермана спуститься вниз.

Мистер Харрис заказал сотню объявлений с тем же текстом, что и телеграммы - для расклейки в этом и по соседним городкам. За срочность исполнения заказа мистер Харрис заплатил вдвойне - с тем, чтобы немедленно по его исполнении, он был как можно скорее доставлен к нему домой. Что и было выполнено сыном мистера Олдермана в два часа пополуночи.
В шесть утра несколько боевых товарищей садовника Грегори конными отправились расклеивать объявления, а слуги вновь отправлены на поиски по окрестностям.

Если тетушка Рут провела всё это время заламывая руки и то и дело утирая набегавшие слезинки, - спать она тоже не ложилась, - то мистер Харрис, закончив ряд перечисленных мероприятий, снова погрузился в пучину еле сдерживаемого гнева: как! - теперь все, все - как в их городке, так и в соседних, и даже в Линчберге (а у него везде были знакомые и деловые партнеры), - узнают, что дети (его дети!) убежали из дому! - Это был не просто конфуз, это был скандал, пережить который стало самым тяжким испытанием для мистера Харриса. О том, что с детьми могло случиться что-то плохое, он не подумал ни разу.
__________________

Станционный дежурный Джонсон, возвращаясь со смены домой, - а жил он с женой и двумя почти взрослыми сыновьями-близнецами в маленьком домике возле железнодорожных путей рядом со станцией, - сразу увидел эту троицу, о которой по всей станции было развешано несколько объявлений.
Подростки шли по запасным путям, приглядываясь к вагонам, поданным под погрузку.
Испугавшись чуть не до икоты, что обходчик Льюис или даже начальник станции мистер Кроуфорд опередят его, Джонсон ринулся домой так, что только пятки засверкали. Менее, чем через 10 минут несчастные беглецы были окружены тремя рослыми Джонсонами и взяты ими в плен. Угроза пригласить шерифа (чего делать Джонсон-старший, разумеется, не собирался) возымела действие, и попытка прорыва сквозь кольцо конвоиров не состоялась.
Один из сыновей Джонсона был послан за наемным экипажем, и в три часа дня Сэм, Мэни и Конни были возвращены в усадьбу мистера Харриса. Дети были подавлены, и, высадившись, без разговоров, прошли в дом.
Расплачиваясь с Джонсонами, оплатить транспортные издержки мистер Харрис отказался.

 Отправлено: 03.01.20 10:23. Заголовок: Первое, что сделал м..

Первое, что сделал мистер Харрис, когда трое несостоявшихся путешественников вошли в дом, - распорядился, чтобы они вымылись, переоделись в чистую одежду и были накормлены. Аппетита по понятным причинам ни у кого из троих не было, и они были препровождены в гостиную, где на полу, кучками, было разложено содержимое их походных вещмешков.
- Итак, юные любители приключений, мы ждём, - как обычно, манерно провозгласил мистер Харрис, стоя возле супруги и положа ей руку на плечо. Тетушка Рут сидела в кресле, слегка обмахиваясь веером: было, действительно, очень жарко. Губы её были строго и скорбно поджаты, а глаза метали громы и молнии.

Все трое стояли молча, низко опустив головы.
- Итак, дети, мы ждём от вас подробных объяснений и рассказа о ваших…э-э…похождениях, - перед последним словом мистер Харрис несколько запнулся, предпочтя заменить слово «бега» на слово «похождения».

Наконец, Сэм поднял голову и вкратце изложил суть дела, их маршрут и цель поездки, дважды упомянув, что план принадлежит ему и что ему стоило немалых усилий уговорить Мэни и Конни примкнуть к нему.…Мэни и Конни тут же подняли головы и заявили, что решение об участии в плане Сэма они приняли добровольно и самостоятельно, «и даже с радостью», - подчеркнула Конни.
- И ты бравируешь этим, девочка?! - гневно воскликнула тетушка Рут, вскочив со своего кресла. - Да знаете ли вы, - почти кричала она, в крайнем возмущении шагая вперёд-назад по гостиной, - сколько мы пережили за это время! Мы думали, что вы утонули, мы думали, что вы заблудились и на вас напали дикие звери…

«Это какие, - угрюмо подумал Сэм, - кролики, что ли…» - других диких зверей в их краях на его памяти не водилось.
Но все трое снова стояли с опущенными головами, а тетушка Рут всё говорила, говорила и говорила, и голос её звучал пафосно и обличающе.

Наконец, она иссякла и с изможденным выражением лица снова опустилась в кресло и даже прикрыла глаза, не забыв раскрыть веер и начав им неспеша обмахивать своё разгоряченное лицо.
- А вы ещё и воры! - патетически произнес мистер Харрис, указывая на содержимое котомок беглецов. - Насколько я понимаю, вы разграбили не только собственный дом, но и фермы, мимо которых передвигались…

«Если дом собственный, то как можно разграбить себя?» - невесело подумал Мэни, но все трое покраснели, особенно, Конни, и ещё ниже опустили головы.
- Сейчас идите по своим комнатам и не вздумайте покинуть их, - распорядился мистер Харрис и отвернулся к окну, давая понять, что разговор окончен
Тетушка Рут смотрела поверх голов детей, снова скорбно поджав губы.

- Думаешь, выпорет? - спросил Сэм, когда они остались одни в своей комнате.
- Можешь не сомневаться, дрогнувшими губами усмехнулся Мэни.
Дальше медленно потянулось время. Разговаривать не хотелось
- Мы хоть тут вдвоём, - через час или два вдруг сказал Сэм. - А она там одна-одинешенька…
- Конни? - уточнил Мэнни.
- Ты иногда бываешь таким бестолковым, братишка… - вздохнул Сэм.
- Бываю… - подтвердил Мэни тихо.
- И ничего нельзя сделать… - ещё тише сказал Сэм.
- Ничего, - повторил Мэни.

В семь часов вечера их пригласили на веранду. В дверь постучала горничная и сообщила, что мистер и миссис Харрис ждут их. В голове у Сэма забрезжила надежда: он вдруг понял, что в глубине души всё это время надеялся, что добрая тетушка Рут отговорит мужа, переубедит его заменить порку на альтернативное наказание, и вот, кажется, его тайные надежды начинают сбываться...

Горничная довела их до дверей гостиной, выходящих на веранду, и, развернувшись, пошла в обратную сторону. Одновременно вторая горничная привела Конни, и также удалилась. Когда они втроем вышли из дверей, подтвердились худшие опасения Мэнни и Конни: хорошо знакомая всем троим лавка была выдвинута на середину веранды, у дальнего конца её стояло узкое ведерко с розгами, тетушка Рут с прежним выражением на лице сидела в садовом кресле, а мистер Харрис прохаживался по веранде с довольно беззаботным видом и заложив обе руки за спину. У стены дома, между окнами, как часовые, застыли садовник Грегори Стэнфорд и кучер, он же конюх Перри Фоукс, тоже из ветеранов-конфедератов.
- Ну-с, прошу, - сделал широкий приглашающий жест мистер Харрис, одновременно указывая рукой, куда всем троим надлежит встать.

«Какой же гад», - с ненавистью пронеслось в голове у Сэма: именно с этой позиции лавка просматривалась лучше всего. В следующее мгновение ему показалось, что все внутренности у него какая-то непонятная сила скрутила в один тугой узел, встряхнула и отпустила, оставив ощущение тошноты.

Его взгляд упал на лица Мэни и Конни: отрешенно-усталые и в то же время испуганные и очень посеревшие.
В паре шагов от него сидела тетя Рут, и, судя по её лицу, была преисполнена осознания собственной правоты. Ни на племянника, ни на брата с сестрой она сейчас не смотрела.
- Итак, - бодро начал мистер Харрис, - все мы знаем, для чего собрались здесь. За ваш сумасбродный и безобразный, а в отношении нас, любящих вас людей, и жестокий поступок, дети, я просто обязан наказать вас самым суровым образом. Это решение мы с моей женой приняли единодушно. В том числе и о вашем совместном наказании: вместе провинились, вместе и будете отвечать. Поэтому давайте не затягивать и начнём поскорее, чтобы, наконец, весь этот неприятный инцидент остался позади вместе с наказанием за него.
Закончив свою речь мистер Харрис кивнул Сэму:
- Сэм, прошу, - и так же головой указал на лавку.
Ноги Сэма приросли к полу, и в этот момент он понял, зачем здесь эти двое: старые служаки Стэнфорд и Фоукс были приглашены на случай подавления сопротивления. Поняв это, Сэм шагнул к лавке.
- Ах, да, - спохватился мистер Харрис. - Я хочу быть максимально справедливым, поэтому заранее назначил число розог. Сэм, как зачинщик, получает 100 ударов, Мэни 80, а Конни, как девочка, всего 50. А считать нам будет мистер Стэнфорд.
«Добрый какой, - зло подумал Сэм, - девочку пожалел!…». Одновременно, мысль о сотне розог заставила его похолодеть.

- Сэм, ты не знаешь, что делать? - спросил мистер Харрис, вытаскивая из ведерка розгу, внимательно её разглядывая. - Спускай штаны, Сэм, и ложись… Вот сюда головой, - постучал он кончиком розги по лавке со стороны ведерка. - А это что такое?!! - вдруг зычно вскрикнул он. - Это что за демонстрация! Ну-ка, живо открыть глаза!

Сэм невольно обернулся назад: его друзья стояли с плотно зажмуренными глазами, и на приказание мистера Харриса не отреагировали.
- Ну, ничего, - услышал он за спиной язвительное, когда ложился на лавку, - скоро им придется и уши закрывать.

…В наступившей тишине Сэм услышал спокойный голос мистера Харриса:
- Мистер Стэнфорд, сколько?
- 76, сэр, - браво, как солдат на плацу, отрапортовал садовник.

Сэм приоткрыл глаза и увидел, как из ведра перед его лицом вытягивается, - выползает вверх, - ещё один прут.
Мистер Харрис превзошел сам себя: в каждый удар он вкладывал столько силы, что Сэму уже на первом десятке стало совершенно всё равно, кто что видит или слышит.
После пятой дюжины мистер Харрис велел садовнику Стенфорду и кучеру Фоуксу держать мальчика за ноги и плечи – самостоятельно лежать Сэм уже не мог.
Услышав цифру 76 – «всего лишь 76!» Сэм так дернулся (мужчины едва смогли удержать его), что чуть не упал с лавки: казалось, никакой возможности вытерпеть хотя бы ещё один удар нет.
И всё-таки он выдержал: уже готовая вырваться отчаянная просьба о помиловании снова не была произнесена.
- Значит, ещё ровно пара дюжин, - услышал над собой Сэм. - Хорошо, продолжим.

Всю порку Мэни и Конни простояли, крепко закрыв глаза. У Конни начала кружиться голова, и обоим ужасно хотелось заткнуть уши, но оба понимали, что это разве только приглушит отчаянные вопли Сэма.
Наконец, всё стихло.
- Вставай, Сэм. Надевай штаны и возвращайся на место, - буднично сказал мистер Харрис и взглянул на сына: - Мэни, прошу.
Но самостоятельно подняться Сэм никак не мог, и мистер Харрис кивком указал садовнику на подростка. Пожилой мистер Стенфорд и Фоукс рывком приподняли Сэма и довольно-таки бесцеремонно натянули на него штаны. Поддерживая его за плечи, они подвели мальчика к стене дома, на которую тот обессиленно привалился, закрыв глаза.

На подкашивающихся ногах Мэни дошёл до ненавистной лавки, и, спустив штаны, лег; единственным желанием его было, чтобы только это скорее всё кончилось…

И вдруг сквозь боль, которая растеклась по всему телу и не думала даже отступать, Сэм почувствовал, как холодные пальцы Конни прикоснулись к его руке и быстро пожали её; и он успел пожать в ответ её пальцы.
В двух шагах от них сидела в своём кресле тетушка Рут, по-прежнему глядя перед собой и продолжая слегка обмахиваться веером.

Охрипший Мэни тоже уже не мог лежать самостоятельно, пытаясь скатиться с лавки.
- Мистер Стэнфорд и мистер Фоукс помогут нам, - заменяя розгу, произнёс Харрис, и, дождавшись пока «мистеры» прижмут Мэни за плечи и за ноги к лавке, нанес последние причитающиеся Мени удары.

Уже по собственной инициативе Стэнфорд и Фоукс подняли мальчика с лавки и поставили на ноги, а Стэнфорд помог натянуть на него штаны. В экзекуциях Мэни он принимал участие с самого начала их проведения. А сейчас ему хотелось одного: чтобы эта малоприятная работа подошла уже к концу, и он смог бы, наконец, уединиться в своём крохотном домишке в самой глубине сада, глотнуть из старой доброй походной фляги и уже выспаться, в конце концов, хоть один раз нормально за все эти три суматошные дня.

- Грегори, позови сюда горничных, - распорядился мистер Харрис, - и можете с Перри быть свободны. А ты, Конни, иди сюда, твоя очередь.
Конни отчаянно оглянулась в лицо тетушки Рут, но та отвела глаза.

Когда служанки заняли места Стэнфорда и Фоукса у стены, а Конни добрела до лавки, мальчики, не сговариваясь, как можно быстрее, похромали в дом. Тетушка Рут раздраженно махнула мужу веером, давая понять, чтобы он не призывал их обратно, и, на удивление, мистер Харрис не проявил своей обычной «принципиальности».

Глядя как Конни укладывается на лавку, тетушка Рут вспомнила: «С мальчишками она, видите ли, с радостью убежала… вот и получишь сейчас, как мальчишки…» - неожиданно для самой себя она усмехнулась.
Мистер Харрис глазами подозвал служанок, и, кивнув на уже лежащую дочь, произнес:
- Пожалуйста, помогите мисс Конни поднять повыше юбки и ниже спустить панталоны.
- Папочка…- Конни приподняла голову и, не сводя с отца глаз пролепетала: - прошу тебя, не надо…больно…

Не обращая внимания на лепет дочери, мистер Харрис продолжил, обращаясь к служанкам, приводившим одежду дочери в соответствие его требованиям:
- И, думаю, будет лучше, если вы придержите мисс Конни.

Исполнение родительского долга требовало изрядных физических затрат, и церемониться с этой вздорной девчонкой, времени на порку которой всякий раз уходило больше, чем на порку любого мальчишки, он в данном случае не нашёл нужным.

Окна комнаты мальчиков выходили в противоположную сторону, и слышно почти ничего не было. Задыхаясь от боли и бессильной ярости, Сэм накрыл голову подушкой и разревелся.
____________________

Следующий день они провели в своих комнатах под домашним арестом на хлебе и воде, - да, собственно, после такой порки никакой активности проявлять желания не возникало; аппетита не было тоже.
А утром третьего дня, - по приглашению горничных («Ишь ты, - скривившись от боли и отвращения, подумал Сэм, - сколько нам чести!»), - Сэм и Мэни спустились к завтраку в столовую.
Почти одновременно с ними спустилась и Конни; и хотя они старались не смотреть друг на друга, Сэм заметил, что глаза у неё до сих пор красные.

На стульях всех троих заботами тети Рут лежали подушечки, сама тетушка была воплощением доброй матери семейства, не по разу спросив у всех, не желает ли кто добавить в чай молока, и даже Мистер Харрис улыбался и был куда разговорчивее обычного.
- Благодаря вам, дети мои, - не без иронии произнес он, пристально глядя на всех троих, - наша городская газета впервые с момента её появления вышла дважды в неделю. В предыдущем номере сообщалось о вашей пропаже и начале поисков, а в сегодняшнем пишут о том, что вы заблудились, и, благодаря некоему доброму самаритянину, пожелавшему остаться инкогнито, вы вернулись домой, и счастливое семейство, наконец, воссоединилось.

Дети не поднимали голов от тарелок.
- Дорогой, а ведь ещё там написано, - оживилась тетушка Рут, - что рядом с площадью открылась мастерская дагерротипов. Я полагаю, нам просто необходимо сделать семейный портрет!
- Ну, что ж, - поддержал её супруг, - решено! Вот завтра все вместе и отправимся туда.

Мысленно он уже повесил портрет почти над тем самым местом, где стояла китайская ваза...

Утром следующего дня к завтраку Сэм, Мэни и Конни спустились одновременно. Тетушка Рут хлопотала, разливая чай, розетки с прозрачным лимонным джемом уже стояли напротив каждого прибора. Мистер Харрис второй день подряд с удовлетворением перечитывал последние «Новости Смоллстрима».
Вчерашних подушечек на стульях уже не было; дети медленно расселись по своим местам.
- Ну-с, - бодро провозгласил мистер Харрис, откладывая газету, и пристально глядя на всех троих. — Как настроение? После завтрака одеваемся подобающим образом и отправляемся делать дагерротипический портрет.

Когда всё семейство собралось на веранде в ожидании экипажа, Конни робко попросила:
- Папа, а может быть, мы лучше пройдемся все вместе? Здесь не так уж и далеко…
- Нет, - категорически отрезал мистер Харрис.

На звон колокольчика, издаваемого при открытии двери, вышел хозяин мастерской - плотный, низкий человечек, представившийся Джонатаном Джейсоном, - и радушно приветствуя вошедших, пригласил располагаться: Сэму, Мэни и Конни указал на диван (они предпочли остаться стоять возле окна), а мистера и миссис Харрис - за небольшой столик в углу помещения, где были разложены образцы фото для выбора композиции.
Когда супруги определились с выбором, мистер Джейсон обернулся к подросткам:
- Ну-с, мои юные друзья, почему такие пасмурные лица! Прошу вас, прошу! Сюда, пожалуйста!…

 Отправлено: 03.01.20 10:29. Заголовок: 1975 год. Окрестнос..

1975 год. Окрестности Линчберга. Штат Вирджиния, США.
Спустя несколько месяцев….

Звонок прозвенел звонко и звеняще. Мистер Харрисон лично заменил этот новомодный звонок с музыкой на винтажный колокольчик, который так очаровательно звенел.
"Так оно более соответствует этому дому. Чудесный дом! Такой уютный! Сколько поколений прожило в нем свою уютную пасторальную жизнь, полную нехитрых удовольствий и незамысловатых проблем! Ведь какие проблемы были у них? Ни кредиты, ни залоговые за недвижимость! Ни дьявольские проценты и работа в офисе с утра до ночи.... Знай себе - сиди уютными зимними вечерами, покуривая трубку.... А тут иски, иски, процессы... 5-я поправка, 11- я поправка, 9-я поправка... Весь ограничен, весь в рамках, весь скован...."

Мистер Харрисон отворил входные двери. "Ах, да! Кресло!"
Пока работники реставрационной фирмы заносили кресло в дом, мистер Харрисон, следуя за ими, придирчиво осматривал синюю новую яркую обивку бархата и полированные подлокотники.
"Вот это здорово! Отлично я придумал. Буду зимними долгими вечерами сидеть в нем!" - подумал мистер Харрисон.

.... Адвокат держал в руках бокал бурбона, сидя в "синем" кресле, как он назвал его, и все разглядывалл найденный на чердаке дагерротип. Почему-то Рэчел совсем не проявила интереса у находке, когда супруг показал ей ее впервые, даже несколько брезгливо подержав ее в руках и быстро отдав мужу обратно.
Но а сам мистер Харрисон... Почему то это изображение манило его... Словно какое то мимолётное ощущение сна... Какой то запах... Почему то ему казалось, что дагерротип пахнет лавандой, что то неуловимое, такое быстрое и неосязаемое, как... проносящиеся состав поезда, пахнущий стуком, колесами, гудками - как появившимийся издалека, так и унесшийся в невыносимую даль навсегда..
Или нет... Он пах свежим караваем... Кукурузным, пожалуй...
Мистер Харрисон поднес изображение совсем близко к лицу, пытаясь уловить запах и атмосферу....
Да нет же... Оно пахнет дорогим хорошим табаком....и...и....строгостью... Да! Да! Строгостью! Вот этот мужчина... Кто он?
Отец этих детей?
Мистер Харрисон пристально вглядывался в лица. Достойное лицо мужчины. Строгое. Но справедливое. Знающее, как правильно и что нужно. Что положено и надлежит делать, а что нет!
А женщина? Красивая. Но явно видно, что она ненадлежаще внимает своему мужчине. У нее неуверенность в его правоте видна в глазах. Ещё видна. Но уже пригашена. Любовью к нему.

....А вот дети... У темноволосого парня видна открытая дерзость и ненависть во взгляде. Ко всем. Ко всему миру. Волчонок. Злобный волчонок. А блондин... Он не знает, как и что делать... И что дальше...
Девочка... А ведь, пожалуй, она такая же непослушная, как моя Конни.

Да уж.... Дети не меняются... Время от времени нуждаются в хорошем...хорошем...уроке????...
В сознании и мозгах мистера Харрисона вдруг раздался свист....свист... чего? Чего?.... Розги?... Ну, конечно!
Это же старая добрая розга! Которая ещё никому не вредила....
Вдруг он почувствовал, что это просто необходимо его детям. Почувствовал ясно, отчётливо и твердо! Будто пелена спала с его глаз и она стал видеть отчётливо, далеко, как орел и зорко! Дисциплина! И должный урок!
Этот либерализм и демократия! Они не приведут ни к чему хорошему!
Мистер Харрисон смотрел ещё несколько мгновений в лица пяти человек, потом положил пластину на стол, достал из пачки сигарету "Лаки Страйк" и с наслаждением затянулся.
Почему то "Лаки Страйк" пах как то по другому, и мистер Харрисон чувствовал, что сигарета пахнет табаком "Вирджиния" с табличной плантации...

Ночью мистеру Харрисону приснилась большая поляна в дальней части сада ЕГО дома.
Мужчина пристально всматривался в зыбкое марево, колышащееся в воздухе из за жары. Постепенно марево стало складываться в фигуры...человеческие очертания...силуэты... Он приложил руку козырьком к глазам, сфокусировал взгляд.
Да это же манекены! Манекены мужчин и женщин! Они...они танцуют! Женщины одеты в длинные кринолиновые платья, а мужчины во фраки. На головах у них цилиндры. Руки мужчин на талиях женщин.
В голове у мистера Харрисона нежно зазвучали колокольчики, звон которых сложился в причудливую музыку вальса. Он решительно пошел вглубь лужайки, туда, к танцующим.
Ба! Да манекены ли это??? Нет! Это же настоящие живые люди! Красивые и чувственные! Гордые лица у мужчин, очаровательные - у женщин!
Мистер Харрисон ощущал запах розмариновой воды от прелестных дам и сигарного парфума от мужчин. Благородные леди и джентльмены. Он увидел у кромки лужайки одиноко стоящую леди и торопливо поспешил к ней. Женщина была в длинном белом платье и очаровательной шляпке. Она явно ждала его!
- Мадемуазель, позвольте пригласить Вас?
Женщина улыбнулась и протянула ему руку. Мистер Харрисон галантно взял ее руку, поднес к губам и повлек вглубь, к остальным танцующим... Положа руку ей на талию, он закружил ее в танце. Тело само вспомнило нужные движения, хотя он никогда раньше не танцевал вальс, но теперь каждое шаг и взмах руки были отточены и уверены. Словно он сто тысяч раз танцевал вальсы, кадрили, полонезы и мазурки.

После вальса - ах!, как же мистеру Харрисону хотелось, чтобы танец длился вечно - он повел свою спутницу к кромке лужайки, туда, где чернокожий пожилой негр за столиком мешал холодный лимонад, кидая в высокие стаканы кубики льда.

В руке спутницы мистера Харрисона откуда то оказался большой белоснежный платок, которым она стала обмахиваться - ведь было так жарко!
Платок! - вдруг стукнуло ему в голову! Платок!
Откуда то в голову ворвалась скрежетом фраза, когда-то прочитанная им, неправильность которой он тут же почувствовал. "Прикажите, чтобы перестали подавать платок!"
Движения женщины вдруг стали замедляться и становиться какими то механическими, и мистер Харрисон успел заметить вышитый на платке вензель.

"Нет!!! Нет!!! Не то!!! Это неправильно!!!" - закричал мистер Харрисон и проснулся.
"Платок!" - билось в его в голове. "Почему он не забрал его? Ведь он лежит там, на чердаке, в полном одиночестве, грязный и никому не нужный!"

Мужчина вскочил с кровати и торопливо набросил на себя халат. В последнее время ему понравилось ходить вечерами дома в мужском импозантном халате, который он чудом увидел в местном магазинчике одежды, и, не раздумывая купил, - разве можно было найти такой чудный халат в маркетах Нью-Йорка!, а не в пошлом стандартном "адидасе".
Оглянувшись на спящую Рэчел, мистер Харрисон выскользнул из спальни. В кладовой он схватил фонарь "летучую мышь" и поспешил на чердак.

На чердаке мистер Харрисон уверенным шагом прошел в дальний угол - он уже знал здесь каждый уголок, ведь он часто поднимался сюда, бродя из угла в угол и вдыхая запах пыли и старых вещей, и чувствуя свою причастность к ним.
Вытащил из под тряпья тщательно укрытый им альбом. Он не хотел, чтобы кто то, тем более дети, нашли его здесь - ведь они могли испортить Альбом!
Бережно взял лежавший между картонными листами платок, так же тщательно снова укрыл Альбом и начал спускаться вниз, зажав платок в кулаке.

В ванной комнате мистер Харрисон открыл кран и подставил платок под воду. Чистая вода, проходя через материю, тут же становилась черной, с шумом стекая в слив раковины . Несколько минут мужчина зачарованно, не отрываясь, смотрел, как вода из черной становиться бурой и постепенно светлеет и светлеет. Пока вода из под платка не стала совсем прозрачной.

"Вот так хорошо!" - удовлетворенно подумал мистер Харрисон. Бережно расправив ткань, он внимательно осмотрел материю. Хоть она и была совсем прозрачной и редкой, но ведь теперь он был такой чистый и белый! И вензель теперь было видно гораздо чётче. "Д.Х." Как чудесен был этот вензель. С какой любовью он, должно быть, вышивался - подумалось мужчине. Кто этот Д.Х.? Но адвокат точно знал, что Д.Х. был замечательным человеком, если его женщина (жена? невеста? возлюбленная?) вышила с такой любовью его (свои?) инициалы. Нет, это точно инициалы мужчины - вдруг отчётливо понял мистер Харрисон.

"Рэчел и в голову не пришло бы вышить мои инициалы" - мелькнула угрюмая мысль.
Ему вспомнились лица на дагерротипе...
"Какая же чудная, любящая семья! Как же им замечательно было вместе! Они любят друг друга и счастливы! Родители детей, а дети родителей. А мужчина женщину. И она его."
Мужчина бережно сложил мокрый платок вчетверо и положил в карман халата.
"Вот теперь можно идти спать".

Воскресным утром, ещё до завтрака, мистер Харрисон решил обойти сад; у него возникла идея. В дальней части сада была большая поляна, заросшая по пояс травой.
Но, как уже думалось мистеру Харрисону, при должном старании из этой поляны можно было сделать нечто полезное. Тем более, создавалось впечатление, что здесь уже была какая-то площадка.
"Может быть, мини футбольное поле? Пусть ребятня гоняет мяч. Будет им полезно для здоровья. Да и я сам с удовольствием побегаю с ними иной раз".

Мистер Харрисон начал прикидывать, как сделать разметку поля, но, внезапно, идея с мини футболом показалась ему глупой.
"Идиотский и пошлый вид спорта, по сути дела. Нет, нужно что то благороднее. Теннисный корт? Нет, не то. Гольф? Крикет? Нет... Все не то... Вот! Точно! Самое оно! Пелота! Поле для игры в пелоту. Благородная игра. Для джентльменов. В нее и 100 лет назад играли. Дети будут играть в пелоту. Будут приглашать играть и своих друзей. Да и взрослые смогут в нее играть. Барбекю на природе и пока готовится мясо - можно сыграть партию в пелоту. Нам тоже нужно обзаводиться друзьями здесь. И нужно бы устроить прием. Пригласить всех видных и известных горожан. И соседей из окрестностей. Не люмпенов каких-то, конечно, а джентльменов и леди".

За завтраком мистер Харрисон, как всегда, просматривал «Новости Смоллстрима»; отложив газету, он оглядел детей и спросил:
- Сэм, Мэни, Конни, а вы уже успели подружиться здесь с кем то? Обзавелись приятелями? Я смотрю, все свое свободное время вы пропадаете где-то.
Конни, не отрываясь от своих хлопьев, тут же начала рассказывать:
- Да, па, мы подружились с Биллом и Мэри Уоткинсами. Они здоровские!
- Конни, не говори с полным ртом, так можно подавиться. - заметила миссис Харрисон.
- А кто родители этих ребят? - поинтересовался отец.
- Их папа монтер. - поспешил сообщить Сэм. - он делал нам новую проводку в доме. Помнишь? А мама не работает. Она сидит дома с младшими детьми.
- Монтер? - вздернул бровь мистер Харрисон. - Черный? Вы дружите с неграми? - недовольно проговорил он. - Мне не нравится, что вы общаетесь с чернокожими. Это не к лицу детям адвоката. И вообще...
- Милый, - перебила его жена. Мне кажется, что ты не совсем прав. Вернее, совсем не прав. Мы не в прошлом веке живём. Это совершенно нормально.
- Рэчел, не нужно учить меня где я прав, а где нет. И точка. Разговор на эту тему закончен. Я запрещаю вам, - строго взглянув на детей, произнес мистер Харрисон, - впредь общаться с чернокожими.
Он снова уткнулся в газету.

Позавтракав, дети умчались, а мистер Харрисон остался сидеть в кухне, с чашкой кофе. Жена молча мыла посуду. Внезапно, повернувшись, он проговорила:
- Джеймс, мне очень и очень не понравилось произошедшее за столом. Как тебя понимать? Что это за расистские взгляды? Ты всегда был прогрессивен в этих вопросах. За это я всегда восхищалась тобой. За отсутствие в тебе косности и снобизма. А теперь такое ощущение, что ты живёшь в прошлом веке. Ты ещё черную приходящую горничную придумай нанять.
- Перестань, дорогая! Не забивай свою прелестную головку ненужными вещами.
Внезапно мужчина расхохотался.
- Что здесь смешного?
- Да ничего. Просто больше всего я не люблю две вещи. Расизм и....негров! - снова расхохотался мистер Харрисон. - А что, хорошая идея с черной приходящей горничной. Здорово ты придумала, Рэчел. Превосходно!

Жена неприязненно посмотрела на мужа и вновь отвернулась. Ей вдруг стало неуютно.

... Мистер Харрисон захлопнул папку с документами и забросил ее в сейф. Было 3 часа пополудни. Вообще-то у него была ещё работа, но работа подождет. У него сейчас есть дело поважнее. Наконец, уже надо.
Он давно собирался, да всё никак не мог выкроить время.
На одной из улочек в старой части города располагался, - как гласила «под старину» изготовленная табличка «Музей истории Смоллстрима». Однажды, когда они проезжали мимо, Рэчел пошутила:
- От экскурсантов, должно быть, нет отбоя! - между ступеньками перед входной дверью музея активно прорастали травинки и даже, кажется, пара каких-то цветков.

Мистер Харрис вышел из офиса, сел в машину и поехал в музей. Нашёл он его не сразу, перепутав узенькие улочки. После Нью-Йорка всё здесь казалось ему крошечным, и он часто плутал в этом небольшом городке, проезжая, а точнее, проскакивая нужные повороты.
Навстречу ему вышел очень полный смотритель лет 70-ти, довольно заспанного вида.
Купив входной билет за три доллара, мистер Харрис менее, чем за четверть часа ознакомился с экспозицией, - сопровождается удивленным взглядом смотрителя, после чего подошёл и спросил (чем изумил толстяка ещё больше):

- А у кого бы я мог узнать про историю вашего города подробнее. Например, про выпуск газеты? - на одном из стендов он заприметил газету с уже знакомым названием, - её он читал трижды в неделю, - «Новости Смоллвиля»; датирована она была 22 августа 1874 года.

- Полагаю, у нашего директора, мистера Стенфорда, - последовал через минуту ответ. - Его кабинет вторая дверь справа от входа.

Директором музея оказался высохший от времени, но весьма бодрый и словоохотливый старик, и судя по всему, как через несколько минут разговора понял мистер Харрисон, действительно, большой знаток истории родного городка.
- Чем обязан, мистер...?
- Харрисон. Я адвокат. Переехал сюда из Нью-Йорка. - любезно пояснил он.
- А.... Вы тот самый мистер Харрисон, который получил дом в наследство? - заулыбался старик.
- Ну да.
- О, очень приятно! Да вы, стало быть, потомок одной из старейших и почтеннейших семей нашего города, последней представительницей которого мы ошибочно считали Консуэлу Харрис. Это прелестно, что мы заблуждались, и она оказалась отнюдь не последней в своём старом, уважаемом роду! А вы, кстати говоря, знали, что она названа в честь своей прародительницы мисс Диас, а затем миссис Консуэлы Харрис; её папенька прибыл в Америку ещё с испанскими поселенцами, правда, в котором году именно, мне выяснить так и не удалось. А батюшка вашей скончавшейся родственницы, был некоторое время - незадолго до смерти - мэром нашего города.

Харрисон изумленно молчал…Вот это да! «Надо как-нибудь приехать сюда с самого утра и как следует, обстоятельно, расспросить этого мистера Стенфорда», - подумал он, а сейчас его интересовала газета; первую информацию он хотел получить из печатного первоисточника.
- Скажите, а не сохранилось ли у вас старых, предпочтительнее наиболее ранних, номеров газеты «Новости Смолстрима»?
Старик гордо и одновременно лукаво улыбнулся и проговорил:
- Пойдемте со мной, молодой человек!
Приведя его в небольшую комнату в подвальном этаже, он подошёл к одному из столов и торжественно проговорил:
- Здесь вы найдете то, что вас так интересует! Но, однако, - как бы несколько извиняясь, он прибавил, - билет на ознакомление с фондами из запасников музея стоит 30 долларов согласно решения мэрии и Устава нашего музея. Впрочем, за двухдолларовый билет вы можете отсмотреть микропленки: все сохранившиеся номера газеты у нас пересняты.

"30 долларов, чтобы всего лишь посмотреть старые газеты. Это вам не 10 центов за батист."- мысленно усмехнулся адвокат, но вслух, улыбаясь, произнес:
- Разумеется, миссис мистер Стенфорд, я хотел бы посмотреть не микропленки. А скажите, мистер Стенфорд, Вы давно живёте здесь?
- Да всю жизнь. - улыбнулся старичок.- И был лично знаком с вашей наследодательницей, к сожалению, не близко. Она прожила в этом доме всю жизнь. Всегда жила затворницей. Замужем никогда не была и детей у нее никогда не было. Она почти ни с кем не общалась и не имела друзей. Даже в город из усадьбы я не помню, чтобы она когда выезжала. Даже в детстве такого не помню. Долгая жизнь - она умерла, кажется, в возрасте около 105 лет... Но, очевидно, жизнь у нее была не слишком счастливой... Во всяком случае, мне так казалось…
А теперь прошу извинить меня. К сожалению, не могу уделить вам более времени. Сердечно рад был с вами познакомиться. А билет Вы сможете купить в кассе на выходе.

«Что-то держало её в этом доме... - думал мистер Харрисон, пододвигая кресло к столу с подшивками старой газеты. - Может быть, любовь в юности? Романтические свидания в саду? Тайные поцелуи на веранде? Но тогда почему она не вышла замуж на любимого человека?…Может быть, с ее любимым человеком что то случилось? - продолжал предполагать он. - И не судилось им быть вместе?… Все это скрыто мраком ушедших навсегда времён...»

... Мистер Харрисон уже третий час листал старые газеты. Сначала он отчаянно чихал от бумажной пыли, но теперь придышался и ему даже нравился этот запах.
Пальцы посерели от пыли, да и костюм был в пыли от переворачиваемых листов, но мужчина не обращал на это никакого внимания. Он совсем забыл о времени, и о том, что ничего не ел с самого завтрака. Весь погруженный в прошлое, мистер Харрисон даже не чувствовал, что глаза его стали красными и слезятся от пристального всматривания в поблекший текст и от пыли.
Его просто очаровала атмосфера жизни 100-летней давности. Немного смешной шрифт, чуть прыгающие буквы в тексте. Да и само содержание - так непосредственно...

"Мистер Баннинг имеет честь объявить о помолвке с мисс Уорвик. Церемония состоится в среду, 6 июля в 11 часов, в поместье мистера Баннинга".

"Требуется кучер. Белый. Оплата - 2 доллара в неделю".

"С прискорбием сообщаем о кончине миссис О'Тулл. Церемония состоится 10 июля, в 3 часа пополудни, в церкви святого Патрика".

"Продается дом мистера Гарсиа. Цена 150 долларов".

"Мистер и миссис Добсон приглашают на званый ужин в честь 20-ти летия со дня бракосочетания. Барбекю проводится в пятницу, 15 июля, в 20 часов".
Как мило - подумал мистер Харрисон. - Просто очаровательно!

О! А это что?
"Пропали три подростка. Мэни Харрис (14-ти лет, светловолосый, худощавый, среднего роста), Конни Харрис (12-ти лет, светловолосая, худощавая, среднего роста), Сэм Рейнфилд (14-ти лет, темноволосый, худощавый, высокого роста). Вознаграждение за сообщение о местонахождении детей - 20 долларов. Тому, кто доставит найденных мистеру Джералду Харрису - 40 долларов".

... Джералд Харрис... - подумал адвокат. Очевидно, это они все на дегерротипе.

"Д.Х. Наверное, это именно его платок. Надо же.. и имена детей совпали с именами его детей... Бывают удивительные совпадения.
А почему они пропали и куда? Утонули в реке? Заблудились в лесу и их сожрали дикие звери? Очевидно, непослушные и считающиеся только с собой. Раз пошли черт-те куда и умудрились пропасть.
А Конни Харрис? Но ведь это та самая Конни Харрис, которая жила в МОЕМ доме? Тогда она все же нашлась и не пропала окончательно...

Он отчаянно захотел, чтобы его прямым предком оказался именно мистер, а не миссис Харрис. Он вспомнил дагерротип. "Достойный джентльмен. Возможно, он даже ветеран - конфедерат. Настоящий южанин".

Мистер Харрисон даже и не заметил, что за полгода жизни в Вирджинии стал считать себя исконным южанином, словно он родился и вырос здесь, а не в каменных джунглях Нью- Йорка.
Он чувствовал, что этот городок ЕГО. Он вошёл в его душу, стал ее частью, а он стал частью этого старого города...
Мужчина перевернул ещё несколько страниц.

"С радостью сообщаем, что заблудившиеся и пропавшие третьего дня подростки нашлись и были возвращены семье. Верность и взаимовыручка - принципы жителей нашего города."
Да... Верность и взаимовыручка. - подумал адвокат. Так оно и есть.

"Очевидно, эти негодники, умудрившиеся потеряться в трёх соснах, получили по возвращению по заслугам. Чтобы не повадно было не слушаться и делать все, что взбредет в голову. Мелкие паршивцы. - вдруг злобно подумалось мистеру Харрисону. - Можно только представить, сколько они доставили волнений и тревог мистеру Харрису. Да и вознаграждение по тем ценам - огромное. На месте мистера Харриса, я бы хорошенько выдрал этих мелких паршивцев. Да. Очень хорошенько. От души".
- Мистер Харрисон, мы помогли вам? - любезный голос директора музея вернул его в настоящее время.

Старинные часы на стене показывали время: 18:15; музей работал до 18:00.
- О, да! Благодарю вас, мистер Стенфорд! С вашего позволения, я загляну к вам ещё.
- Будем только рады, только рады, молодой человек! - сухонькой ладошкой старичок пожал руку мистеру Харрисону, искренне улыбаясь.

Уже на выходе, почти тогда, когда мистер Стенфорд запирал двери музея, выходя вместе с адвокатом, тот спросил:
- А братья мисс Конни Харрис? Ведь, кажется, у нее были братья? Что стало с ними?
- У нее был один брат. - ответил мистер Стенфорд, возясь с замком. - Мелвин Харрис. Он сбежал в Мексику, едва ему стукнуло 17. Что с ним стало потом - я не знаю. Больше в этот город он никогда не возвращался. Там был ещё мальчик в семье Харрисов. Сэмюэл. Он вообще не родственник мистера Харриса. То ли сын, то ли племянник второй жены мистера Харриса... Не помню... Он уехал на север, в Канаду, кажется. Но позже года на два.
Кажется, у этого мальчугана была романтическая любовь с молодой мисс Конни. Вроде бы, молодая мисс Конни тоже собиралась за ним в Канаду. Кажется, они собирались там пожениться....
Ну...

Мистер Стенфорд вздохнул, наконец то справившись с замком.
- Потом почему то мисс Конни никуда не уехала и осталась жить здесь. Возможно, того мальчугана загрыз какой то гризли, там, в Канаде, и мисс Конни узнала об этом - что ехать ей уже не к кому....
Мистер Харрис до конца жизни очень стыдился, что его дочь осталась старой девой, несмотря на то, что отец подыскивал ей самые блестящие партии... Такой позор для столь достойного джентльмена.... Но она никого не хотела...
Что ж, мистер Харрисон, весьма приятно было познакомиться с Вами. Надеюсь, что Вы ещё почтете нас своим визитом... Такой достойный продолжатель рода такого достойного семейства... - снова улыбнулся мистер Стенфорд, церемонно склонил голову в знак прощания, и мелкими шажками посеменил прочь...

 Отправлено: 03.01.20 10:31. Заголовок: … Сэм, Мэни и Конни ..

… Сэм, Мэни и Конни сидели на берегу речушки с Перри и Биллом Свитсами, с которыми очень подружились в последнее время.
- А вы знаете, что у Смоллстриме есть дом с призраком? – спросил вдруг Билл.
- Да ну! Признаков не бывает. Это все враки – тут же заявила Конни.
- Можете убедиться сами. На окраине, недалеко от старой гостиницы стоит с тремя колоннами на веранде. Когда-то, давно-давно, за ним сразу располагалась небольшая плантация. Потом в этом доме долго жил старик Вашовски. А после его смерти дом уже несколько раз перепродавали, но ни одни новые хозяева не могли прожить там больше месяца, и были вынуждены снова продавать его за бесценок. А все потому, что там живет дух старого негра, повешенного рабовладельцем. И ночами он ходит там и завывает, проклиная своего бывшего хозяина. Непонятно только, как старик Вашовски уживался с ним…с этим призраком…
Ни один местный житель ни за какие коврижки на купит этот дом. Все покупатели, которые покупали его, были не местными. И после того, как избавлялись от дома, на всех парах уезжали отсюда, прям с седыми волосами.
Ночью там прям вообще жуть.
- Спорим, что мы с Мэни проведем там ночь. До самого утра, - запальчиво сказал Сэм.
- И я с вами! – тут же подхватила Конни.
- На что спорим? – спросил Перри.
- На 20 долларов. – заявил Сэм.
- Идет! – согласились Свитсы.
- Прямо сегодня вечером мы идем туда. Вы покажете нам этот дом и закроете нас изнутри. А утром выпустите.

Вечером, за ужином, Сэм, как самый говорливый, сразу взял быка за рога.
- Ма, па, можно после ужина мы все втроем сегодня пойдем ночевать к с Перри и Биллу Свитсам?
- С чего бы это? – недовольно проговорил отец.
- Там вечеринка в честь Дня рождения Перри. – на моргнув глазом, нашелся Сэм. И они приглашают нас. Праздничное угощение и все такое…
Мистер Харрисон лукаво взглянул на жену и подмигнул ей.
- Что скажешь, дорогая? Отпустим наших сорванцов?
- Если это не очень неудобно, и их родители не возражают… - неуверенно проговорила Рэчел.
- Нет, нет! – заверил Сэм. Их родители не против.
- Ну тогда ладно. – разрешил отец.

Уже когда мистер и миссис Харрисон собирались отходить ко сну, причем на вечер у мистера Харрисона были весьма приятные планы, жена вдруг сказала:
- Джеймс, нужно бы позвонить родителям Перри и Билла. Пусть не стесняясь, гонят их спать. Иначе мальчишки будут полночи стоять на головах. Номер Свитсов наверняка есть в телефонном справочнике.
- Да, действительно, это будет не лишним.

...Мистер Харрисон медленно положил телефонную трубку на рычаг.
По его выражению лица, жена поняла, что случилось что-то нехорошее.
- Что?
- Их нету и не было у Свитсов. И никакого Дня рождения там нет. Где дети – неизвестно. Перри с братом ничего не знают.
Рэчел схватилась за сердце…

На следующее утро.

- Принимайте своих юных эзотериков! - шериф Паттерсон широко улыбался, подталкивая впереди себя несколько смущенно-виноватых Сэма, Мэни и Конни.
Позади шёл и тоже улыбался его помощник. А замыкал процессию мистер Харрисон, и он не улыбался.

Рэчел выскочила на веранду, увидев в окно подъезжающую полицейскую машину. На обоих правоохранителей она даже не взглянула, лишь машинально кивнула помощнику шерифа, когда он произнес на прощание:
- Мэм, вы уж полегче с ребятами, они не первые, кто в историю с этим домом попадает!

До того, как захлопнулись двери полицейской машины, увозя шерифа с помощником, мистер Харрисон разразился обличительной речью не менее, чем на час. Детям не было дозволено сказать ни слова. Лишь Конни что-то буркнула матери, всё это время кивавшей головой в такт словам мужа.

Потом все трое были отправлены мыться (по чумазости после ночевки в заброшенном доме их могли превзойти разве что трубочисты), а затем есть и спать. Уставшие, они проспали до вечера.
Ужин прошел в гробовом молчании, после чего все снова разошлись по своим комнатам.

…Мистер Харрисон нервно и зло мерял шагами комнату.
- Это не в какие рамки! Спириты великие! Спиритические сеансы устроили! Мистики пересмотрели! Духи, потусторонние силы, убиенные души негров! "Хижина дядя Тома!"
Рэчел, согласись, что эта выходка возмутительна! Донельзя возмутительна! И безобразна! И без последствий этого оставлять нельзя!

Рэйчел, ещё не отошедшая от безумной ночи поисков детей, сидела на диване, поджав под себя ноги, ей было зябко и плохо, усталость и пустота переполняли её.
- А что, что ты предлагаешь?! Это наши дети, боже, как они могли так поступить с нами…ложь в глаза…

- Дети... Здоровые лбы! Которым наплевать, на то, что мы с тобой думаем! Что мы переживали! Надумывали черт знает что! И по твоему, это нужно оставить просто так????
Они сделали то, что им вздумалось, не обращая внимания ни на тебя, ни на меня! Полный эгоизм!

- Я не знаю, что делать, не знаю… - Рэчел на минуту закрыла руками лицо, потом глубоко выдохнула, запустила пальцы в волосы, запрокинула голову и уставилась в потолок. - Знаешь, я хочу спать…я хочу спать и не могу уснуть: только я закрываю глаза, как возвращается этот кошмар: дети, я их больше не увижу…Никогда!…И вот теперь, когда они дома, когда я знаю, что с ними ничего не случилось…«Мама, ну, что такого, что ты из мухи делаешь слона!» - сказала мне моя родная дочь!… А сыновья её поддержали…Они даже не понимают, что они сделали! Полгорода жителей бегали в поисках их по округе всю ночь! «Мама, ты из мухи делаешь слона»! О, господи…

- Да что-что? - сердито произнес мистер Харрисон.- Выпороть их всех троих. Чтобы впредь неповадно было. Наука будет! Выкидывать такие штуки.
"Высечь! Розог в мой кабинет!" - пронесся в его голове жужжащим шмелем чей-то голос.

- Ты с ума сошёл? - Рэчел изумленно посмотрела на мужа. - Ты это всерьёз?

- А что? Погладить по головке за это? Сказать утром, когда ты будешь на завтрак наливать им молоко в хлопья - "Детки, вы сделали нехорошо. Вы заставили ваших родителей волноваться!" Так, что ли?
А завтра что они вытворят? Если у них нет рамок дозволенного? Украдут дома деньги? Проиграют все на "одноруких бандитах"? Или украдут кредитные карты? Или угонят машину?
В конце - концов такие выходки нужно пресекать. Безобразные выходки! Непозволительные! - отчеканил мистер Харрисон. - Именно в таких случаях - пресекать ремнем. Или... - он несколько мгновений помолчал. - Или розгой.

Жена ошарашенно молчала, пытаясь осмыслить сказанное мужем…В том, что он говорил, она ощутила правоту…в каждом его слове был смысл, и сама она думала о том же с момента, когда эта троица в целости и сохранности появилась на веранде их дома, а у неё подкосились ноги от облегчения и в тоже время негодования: как они могли поступить ТАК С НИМИ !
Но порка…это что-то отжившее, далекое, неправдоподобное…папа несколько раз грозился выпороть её девчонкой, вспоминая, как самого его порол отец, но дальше угроз дело никогда не заходило…

И вот теперь…
Внезапно она почувствовала, что эта мысль не кажется ей уж такой дикой…В особенности, когда в ушах начинал звучать спокойно-недоуменный голос дочери: «Мама, ну, что ты из мухи делаешь слона…»
- Не знаю, - устало произнесла Рэчел, - я не знаю…

- Что ты не знаешь, что ты не знаешь, Речел… Ты сама прекрасно понимаешь, что раз вставший на кривую дорогу не остановится. Если вовремя не остановить. Это наши дети. Наши. Дети. Я не желаю увидеть их однажды через стекло полицейского автомобиля, который будет увозить их от нас.

Рэчел устало смотрела на мужа. Он расценил её взгляд как согласие и продолжил:
- Только вот что, Рэчел....Только не нужно играть завтра в доброго и злого полицейского... Если мы принимаем решение, мы должны быть единодушны. И дети должны это понимать. И ты должна быть рядом со мной. И вместе со мной.
Они должны быть наказаны вместе. Без разницы - мальчишка или девчонка. Шкодили вместе - пусть и отвечают вместе. Тем более, Конни такая же заводила, что может поучаствовать в отвратительных выходках наравне с мальчишками. Иной раз она ведёт себя совершенно непозволительно. Не по девичьи. А как какой-то негритянский сын с...
Слово "с плантации" едва не сорвалось из уст мистера Харрисона, но в последнее мгновенье он произнес: "с худших трущоб Гарлема!".

- И как ты предлагаешь… - Рэчел запнулась, - как ты себе это, вообще, представляешь?

Она всё ещё не могла до конца принять тот факт, что они обсуждают предлагаемое мужем не гипотетически, а…
- Боже, что мы делаем…

- Стоп, дорогая! Ты уже готова пойти на попятную? Оставить безнаказанным их деяние, и дать им карт-бланш…

- Нет, милый, нет, - устало вздохнула Рэчел. - Ты прав. К сожалению, ты прав…Но я просто не представляю, как это…практически… - Рэчел замолчала.

- Господи!!!! Рэчел!!!
Мистер Харрисон патетически воздел руки к небу.
- Как??? Разложить этих троих мелких паршивцев на диване и хорошенько всыпать каждому по очереди. До визга и соплей! Чтобы навсегда запомнили грань, которую нельзя переходить.
Чего здесь сложного? Ты сделала из этого трагедию и сложную задачу, будто это не выпороть троих нашкодивших зарвавшихся негодников....- мистер Харрисон запнулся, не подобрав сразу нужное сравнение... а выбрать всем конклавом Папу Римского! Будем ещё ждать белого дыма, пока эти мелкие шкодники не спалят весь дом! - уже гневно произнес он.

Опустошенность внутри Рэчел постепенно стала заполняться раздражением, и в том числе на себя: что это она, действительно, раскисла, растеклась, как медуза на солнце…
Пришли - трое наглецов, ни чувства вины, ни ощущения раскаяния, - как будто так и надо! Цинизм, нахальство, вседозволенность…И чего, правда, ожидать дальше, если не пресечь это на корню?!
- Когда? - спокойно (по крайней мере внешне) посмотрела она на мужа.

- Завтра. - уже ровно произнес муж. - Завтра после завтрака. И на этом закончим разговор, Рэчел Так надо. Так правильно. Так будет лучше. На пользу пойдет. В конце - концов, порка ещё никому не вредила. Нужно было делать это раньше. И не было бы таких эксцессов.
Но мы будем вместе. Это наше общее решение. И никакого обратного хода, Рэчел.

- Хорошо, дорогой. Да. Это наше решение, - она сделала упор на слове «наше». - Никакого обратного хода не будет. Обещаю. Только сейчас мы идём спать. Мне кажется, я просто немедленно умру от усталости…

Мистер Харрисон подал руку супруге:
- Пойдём, милая, конечно. Нам нужно хорошенько отдохнуть.

…Дети вышли к завтраку как обычно в выходной день: к 9:30. Молоко, пачка хлопьев и тарелки стояли на столе.
Утром, когда она только проснулась, сомнения в принятом решении снова зашевелились в ней. Но потом проснулся муж, и его спокойная и решительная уверенность снова начали словно бы перетекать в неё.

Пока дети рассаживались за столом, Рэчел стояла у окна, бездумно глядя в сад.
Потом она повернулась и в который раз была неприятно поражена: они вели себя, как обычно, будто ничего и не произошло. Словно бы и не было этой ночи, когда их родители чуть не сошли с ума…когда десятки людей, включая членов охотничьего клуба из соседнего городка с собаками не прочесывали окрестности, а шериф с помощниками не плавали на лодке по речке с баграми…
- Ма, а где папа? - спросила Конни.
- Он переживает, - вдруг усмехнулся Сэм; Сэму вспомнилась пафосная речь, произнесенная на веранде их дома, когда они только-только вернулись. По словам отца выходило, что сам Чарльз Мэнсон по сравнению с ними просто обычный проказник…
Рэчел вышла из кухни, хлопнув дверью.

Наскоро попив кофе, мистер Харрисон, прихватив с собой с кухни небольшой ножичек, вышел в сад. На берегу давно высохшего пруда росли несколько старых, раскидистых ив. Срезав с них дюжину веток, он тщательно оборвал все листья и придирчиво осмотрел получившиеся прутья. Несколько раз взмахнув одним, тоже самое проделал с парой других; звук, издаваемый при рассечении ими воздуха, мистера Харрисона вполне устроил. Сами прутья были гибкими и гладкими.

«То, что надо», - удовлетворенно констатировал он, и пошёл в дом.
Дети были на кухне: болтали, - правда, тише обычного, - доедая завтрак.
Проходя мимо кухни, заглянул и, не демонстрируя того, что нес в руках, коротко сообщил:
- После завтрака жду всех в гостиной, - и, пройдя уже несколько шагов, за спиной из-за раскрытой кухонной двери услышал, как Мэни со вздохом произнес:
- Ну, всё, сейчас надолго; будет теперь мозги полоскать.

«О нет, - мысленно усмехнулся мистер Харрисон, - полоскать вам мозги я не буду; вас ожидает сюрприз.»
Жена была уже в гостиной: сидела в кресле, нервно покусывая губу. «Что за дурная привычка», - недовольно подумал он, опасаясь, что сейчас Рэчел вдруг передумает, и придётся снова убеждать её. Но когда она подняла голову и посмотрела на него, он тут же понял: нет, не передумает.

Положив розги на комод так, что их с первого взгляда было и не видно, тем более от дверей, он сел в кресло напротив жены.
Дети появились только минут через 20.
- Ну, что вы там в дверях застыли, - довольно бодро и даже приветливо произнес мистер Харрисон. - Давайте, проходите поближе, хотим посмотреть на своих героев.

«Ага, - подумал Сэм, - а то ты нас раньше не видел», - после переезда сюда из Нью-Йорка он не узнавал отца, и таким он нравился ему (впрочем, не только ему, а Мэни и Конни тоже) всё меньше и меньше.

- Вы думаете, наверное, что сейчас этот нудный отец начнёт читать вам лекцию, ПОЛОСКАТЬ МОЗГИ, - саркастически выделил он интонацией. - О, нет! Все лекции уже прочитаны, и вы, как никто, - он усмехнулся, - в курсе произошедшего. Я просто буду вас пороть. Всех троих. Здесь и сейчас. Вместе устроили праздник родителям и целому городу, вместе и ответите за это. Это наше общее решение с мамой, принятое накануне, и ни обжалованию, ни обсуждению оно не подлежит.

- Па, ты что говоришь… - пролепетала ошарашенная Конни. - Как пороть...
- Очень просто, - произнес отец, поднимаясь с кресла. - Розгами, Конни. Точнее, сечь. Как веками секли провинившихся детей.

Подойдя к комоду, он переложил прутья на журнальный столик перед диваном. - А чтоб не было никому обидно, мальчики получают по 50 розог, а Конни как девочка 30.

Рэчел с каменным лицом смотрела перед собой.
- Пап...мы же не выдержим, - не отрывая взгляда от отца, тихо сказал Мэни.
- Отчего же. Выдержите. В вашем возрасте назначали и много больше без последствий для организма. Потерпеть, кончено, придётся, да и сидеть какое-то время не сможете, но вы того вполне заслужили.

Мистера Харрисона самого начала раздражать собственная болтливость. Джентльмену пристало быть сдержанней не в пример болтливому янки.

- Вот с тебя, Мэни, как с самого разговорчивого, и начнём.
Он подошел, взял Мэни за плечо, подвёл его к дивану и сухо скомандовал:
- Снимай джинсы и трусы.
Дети, оцепенев, стояли молча. Мэни прерываюшимся голосом тихо спросил:
- А трусы зачем?
- Не разговаривай, а делай, что я велел. Привыкай. Отныне будет именно так. Поторапливайся! - прикрикнув на сына, подошёл вплотную к нему с прутом в руке, и, как только Мэни выполнил его требование, пригнул мальчика книзу, животом на широкий диванный подлокотник.

Рэчел сидела в своём кресле как каменное изваяние.

Сердце Мэни готово было выскочить и выкатиться по этому чертову оранжевому дивану, плетение ткани обивки которого он видел сейчас в мельчайших подробностях. От ужаса и стыда лицо, казалось, сейчас, загорится. Брат и сестра сейчас стояли сзади, мать сидела там же в кресле. Но через секунду, когда боль полыхнула кипятком после короткого и резкого свиста, он забыл о них. Не успел он опомниться и даже крикнуть, как за первым последовал второй удар, а за ним третий, четвертый, пятый…

Мэни кричал, умолял, взвизгивал, пытался вывернуться, но ничто не помогало: отцовская рука плотно прижимала его за спину к подлокотнику, а удары сыпались один за другим. После небольшой паузы, ушедшей на то, чтоб вздохнуть и выдохнуть без крика, удары посыпались опять. И вдруг они опять прекратились, но рука отца не отпускала; Мэни понял одно: что опять всё ещё не закончилось.
- Папочка!… не надо больше, прости!.. не буду…прости!
- Если будешь, получишь ещё, - подал голос мистер Харрисон. А пока ещё 17 осталось.
…Отбросив розгу, мистер Харрисон произнес:
- Всё, вставай, Мэни, - голос отца звучал спокойно. - Надевай штаны, и начинай думать над своим поведением. Надеюсь, тяга к приключениям тебя теперь посетит нескоро. А ты, Сэм, иди сюда и занимай его место.

Мэни медленно разогнулся, потом снова согнулся, пытаясь подтянуть джинсы; несколько раз судорожно всхлипнул, - в полнейшей тишине комнаты эти короткие звуки были слышны отчетливо, пронзительно. Потом глядя в пол, медленно натянул брюки; его взъерошенные волосы его были мокрыми, и почти закрывали лицо. Не поднимая головы и не зная, что делать дальше, он продолжал стоять возле дивана.
- Иди, встань там, - кивнул мистер Харрисон в сторону Сэма и Конни.

Рэчел отвернулась. Встретится взглядом с Мэни ей почему-то не хотелось.

- Сэм, иди сюда.
Сэм смотрел на него, и отказывался верить, что это его собственный отец. Некстати, - молниеносно, яркими, отрывочными кадрами вспомнилась давняя поездка в Диснейлэнд: как в домике Микки и Минни отец, забавно корча физиономию, оглянулся, нет ли других посетителей, плюхнулся на кровать Минни и заявил, что всегда мечтал тут поспать, а мама почему-то покраснела, засмеялась и отвернулась.

- Сэм, я сказал: иди сюда! - услышал он резкий окрик, и медленно подошёл.

- Ну-ка, штаны до колен! - прикрикнул мистер Харрисон на Сэма, увидев, что он лежит на подлокотнике дивана с чуть приспущенными трусами.
Сэм не пошевелился.
Мистер Харрисон молча сам сдернул трусы с джинсами почти до пола и твёрдо произнес:
- Получишь дополнительные три удара за игнорирование моих требований.


…Рэчел смотрела, как розга врезается в тело сначала одного сына, теперь второго; слышала отчаянные крики; крики ей были неприятны, и она осознанно понимала, почему: ей совершенно не хотелось скатываться в жалость. Больно? - Нам тоже было больно…

А ещё ей до сих пор было стыдно перед шерифом Паттерсоном, его молоденьким (совсем мальчишка!) помощником Крисом, соседями, радостно поздравлявшими их… - Всё из-за этих маленьких негодяев…
Не жалость, а раздражение заполняли образовавшуюся той ночью пустоту. - Так бывает с теми, кто любит себя больше близких.

- Не-на-ви-жу!… - сквозь рыдания, но отчётливо, громко прокричал Сэм.
- Что?!! - взревел мистер Харрис, и застыл с занесенной розгой.
- Ненавижу! - уже сдавленно, в диван, пытаясь одновременно сдержать рыдания, крикнул мальчик.
- Да на здоровье! - мстительно заорал в ответ мужчина, и следующие удары наносил уже так, что полосы перекрещивались, крики и попытки Сэма что-то сказать слились в обрывки слов, разобрать которые было невозможно.

- 53. Вставай, мерзавец, - мистер Харрис изрядно запыхался. - И не думай, что это была последняя порка. Если не пересмотришь своего поведения.
Сэм кое-как натянул джинсы, и, прихрамывая, отошел от дивана.

- Конни! Особого приглашения ждёшь? - мистер Харрис уже взял себя в руки, хотя сэмово «ненавижу» продолжало стучать в голове.
Конни, с залившимся краской лицом, отчаянно обернулась к матери.

Рэчел демонстративно от вернулась и произнесла в сторону:
- Не смотри на меня. Я из мухи раздуваю слона. Может, хоть так до тебя что-то дойдёт.

Конни подошла к дивану, и сейчас же над ухом раздалось громогласное:
- Куда это вы?! Вернитесь оба!
Рэчел махнула рукой: пусть идут!

Секундное облегчение, что братьев в комнате нет, сменилось парализующим ужасом. Не поднимая головы, боковым зрением, девочка увидела руку отца, держащую прут, и тут же услышала голос матери:
- Не тяни. Умей отвечать за свои поступки.

Рэчел поймала себя на мысли, что уже готова пожалеть маленькую мерзавку, как опять вспомнила «делаешь из мухи слона», и отчеканила:
- Не тяни. Умей отвечать за свои поступки.
И тут же добавила металлическим тоном:
- Помочь спустить штаны?

В наступившей тишине были слышны только прерывистые всхлипывания девочки. Мистер Харрис несколько секунд смотрел на её вздрагивающие плечи под мокрой футболкой, потом бросил прут и молча вышел из комнаты. Рэчел вышла вслед за ним.

Конни не сразу поняла, что она одна в гостиной. Попытка резко выпрямиться ответила вспышкой боли, - так, что на мгновение почернело в глазах. Какое-то время она собиралась с духом, чтобы заставить себя наклониться; джинсы и трусы сбились вниз, к самым щиколоткам, а малейшее движение отдавалось резкой, саднящей болью.
Кое-как одевшись, она доплелась до своей комнаты, и рухнула на кровать, зарывшись лицом в подушку. Думала она только об одном: что произнести слов «мама» и «папа», она больше никогда не сможет.

…Сэм, охнув от боли, повернулся на другой бок, так, чтобы видеть лежавшего на своей кровати Мэни. Глаза у того были до сих пору красные. «Наверное, у меня такие же..» - подумалось мальчику.
- Мэни, а давай убежим!.. Вообще и навсегда… Из этого дома…

 Отправлено: 03.01.20 10:46. Заголовок: Как всегда прекрасны..

Как всегда прекрасный рассказ. Думаю авторам стоит подумать об издании сборника и о литературной карьере.

 Отправлено: 03.01.20 10:47. Заголовок: саня пишет: Думаю а..

саня пишет:

цитата:

Думаю авторам стоит подумать об издании сборника и о литературной карьере.

Cкоро Авторы вступят в законный брак и начнут зашибать деньгУ на литературной ниве

 Отправлено: 03.01.20 10:52. Заголовок: Солдат Вселенной11 п..

Солдат Вселенной11 пишет:

цитата:

Cкоро Авторы вступят в законный брак

Вы что реально?

 Отправлено: 03.01.20 10:56. Заголовок: саня пишет: Вы что ..

саня пишет:

цитата:

Вы что реально?

А то! Если люди нашли друг друга. Не всегда на сайте знакомств люди друг друга находят. Бывает, что и на Форумах про порку. Такие вот парадоксы бывают в жизни.

 Отправлено: 03.01.20 10:59. Заголовок: Если это так,то утрё..

Если это так,то утрёте нос всем кто против это сайта. Ведь он помог людям найти друг друга.

 Отправлено: 03.01.20 16:11. Заголовок: Композиционно очень ..

Композиционно очень сложное произведение. Тянет на полновесную небольшую повесть. Но интересно, молодцы авторы. Оригинальный взгляд. Такого на подобных тематических форумах мне ещё не встречалось. Авторы дают гарантию, что рассказ ниоткуда не спионерен?

 Отправлено: 03.01.20 16:26. Заголовок: Обижаете, начальник)..

Обижаете, начальник)) —ой,то есть,Гость))

 Отправлено: 03.01.20 17:28. Заголовок: Гость, однозначно, а..

Гость, однозначно, авторы смогут доказать свое творчество. Его натуральность и автентичность. Вплоть до то, чтобы показать Вам технические ветки с обсуждением эпизодов и диалогов.
Если Вы вобьете в поисковик куски этого рассказа - Вы ничего не найдете. Кроме, как здесь. Это эксклюзив только на этом Форуме. Более его нигде нет.
Более скажу. Видеоряд в песне уважаемого мэтра рока г-на Марка Нопфлера - тоже авторский.

 Отправлено: 03.01.20 22:10. Заголовок: Солдат Вселенной11 п..

Солдат Вселенной11 пишет:

цитата:

Cкоро Авторы вступят в законный брак и начнут зашибать деньгУ на литературной ниве

Как говориться "Совет да любовь" а на счет "Связи времен"... скажу честно не читал ибо всяческие мистеры и мисс меня отталкивают сразу и потому как еще Владимир Семенович пел " Фильм, часть седьмая - тут можно поесть: Я не видал предыдущие шесть" в связи с чем хотелось попросить что ли,когда будете публиковать следующий свой многотомный труд для удобства чтения, на мой взгляд, удобнее размещать отдельными главами - но это так, к слову, замечание "склонного к Санта-Барбарарам", а так решать Авторам.

 Отправлено: 04.01.20 18:32. Заголовок: Интересная идея, тол..

Интересная идея, только непонятно, почему Мэни и Сэм из XX века так легко легли под розги. Вроде достаточно большие парни.
А в остальном, отлично!
Кстати, написал вам в ЛС, прошу ответить.