Форум

О детских и подростковых депрессиях

Источник

Депрессия ― это состояние, когда очень хочется умереть, но не можешь себе этого позволить: страх, стыд, вера. Между двумя этими скалами: Сциллой — невозможностью так жить дальше и Харибдой — невозможностью что-то изменить — возникает подавленное, в буквальном смысле слова раздавленное депрессивное состояние. Жизненные тиски зажимают человека, и он сначала ничего не может, а потом уже и ничего не хочет, кроме как умереть.

Детские и подростковые депрессии мало чем отличаются от депрессий взрослых людей. В их основе всегда лежит открытая или скрытая неразрешимая жизненная ситуация. Высокая температура у детей и взрослых не отличается механизмом возникновения ― всегда в основе лежит какое-то воспаление. Кстати, депрессивные состояния у людей мало отличаются от депрессивных состояний у животных. Если животное невольно попадает в противоестественные для себя условия (например, в зоопарк) и не может ничего изменить (сбежать), оно ложится лицом к стенке, теряет интерес к еде, воде и жизни и медленно начинает умирать.

Так же и люди. Так же и подростки. Так же и дети.

Попытки врачей биологизировать депрессивные состояния и списать их на первичные нарушения обмена веществ в головном мозге не кажутся мне верными. Модные методы лечения депрессивных состояний антидепрессантами улучшают самочувствие, но редко приводят к полному выздоровлению. Правда, бывает, что случайно ситуация, вызвавшая депрессию, разрешается сама собой. Тогда человек поправляется не потому, что он пил антидепрессанты, а потому, что «зоопарк», в котором он долго жил, «закрылся», и он случайно «оказался на воле».

Таким образом, депрессия у взрослых и у детей ― это всегда вторичное расстройство. Сначала что-то плохо в жизни, а потом возникает депрессия. И желание умереть, суицидальные мысли, которые часто рассматривают как проявление и следствие депрессии, на самом деле таковыми не являются. Сначала плохо в жизни, потом попытка это исправить, потом понимание, что ты ничего сделать не можешь, потом нежелание жить, потом депрессия. Поэтому депрессия является следствием желания умереть, а не желание умереть ― следствием депрессии. Появление антидепрессантов ничуть не изменило статистику суицидов в мире.

И здесь важно вспомнить момент, на который обратил внимание основоположник современной суицидологии Аарон Бек. Он считал, что главной причиной суицидального поведения является не тяжесть психотравмирующей ситуации, а чувство безнадежности (hopelessness). Как еще ранее писал Ницше: «человек может вынести любое «как», если он знает «зачем». Теряется «зачем» ― теряется смысл переносить любые проблемы в жизни.

Какое это может иметь практическое приложение к нашей с вами жизни? Особенно когда речь идет о детях и подростках? Современные родители часто переживают, что увеличение учебных нагрузок, внешкольных занятий, необходимость выполнять какие-то домашние обязанности могут привести (довести) ребенка (подростка) до нежелания жить и суицидальных мыслей. Чем, кстати, наши с вами маленькие хитрецы, почувствовав эту нашу общую озабоченность, не преминули воспользоваться.

Помню, как в четвертом классе моя младшая дочь, будучи в гостях у бабушки с дедушкой (моих родителей), как бы невзначай сказала, что «вы знаете, мне иногда кажется, что мама с папой меня любят только в зависимости от того, как я учусь. Мне из-за этого и жить иногда не хочется». Моя мама, держась за грудь в области сердца, срочно позвонила мне и взволнованным голосом пересказала ситуацию, подразумевая, что мне нужно срочно что-то делать.

И вот вопрос, который я знаю, в подобных ситуациях беспокоит не только меня, но и многих родителей: что делать? Если ничего не просить, не требовать, не заставлять, не контролировать, не приведет ли это к тому, что ребенок (подросток) будет делать только то, что ему нравится: смотреть видео, играть в компьютерные игрушки, а в пятом-шестом классе скажет, что в школу ему ходить надоело, и он туда больше не пойдет? Если же просить, требовать, настаивать, то не приведет ли это к тому, что ребенок (подросток) утратит радость жизни и совершит суицидальную попытку? От одной этой жуткой мысли во время консультаций появлялась дрожь в голосе у родителей, сидящих на диване напротив меня.

Что делать? Как разобраться? Как понять? Как определить золотую середину между «недодавить» и «передавить», сохраняя баланс между детскими и подростковыми интересами, объективными требованиями социума и не утратить при этом радость жизни?

Ответ прост и не прост одновременно. Чтобы правильно все понять, мы должны вернуться к главному условию суицидального поведения Аарона Бека: безнадежности. Если мы будем требовать выдающиеся музыкальные результаты от подростка с отсутствием музыкального слуха, мы рискуем получить депрессивное состояние и суицидальные мысли, потому что он попадет в безнадежную ситуацию. Если мы будем требовать выдающихся математических способностей от ребенка на том основании, что его папа, дедушка и прадедушка были заведующими кафедрой высшей математики в университете, без учета его индивидуальности, мы можем получить депрессивное состояние и суицидальные мысли, потому что он попадет в безнадежную ситуацию.

В этом главная опасность: современные родители согласны платить огромные деньги, лишь бы погрузить своего ребенка в систему максимального информационного нагнетания, лишь бы втиснуть в ребенка всю мыслимую и немыслимую информацию, совершенно не учитывая его индивидуальные особенности. Это напоминает насилие.

У Роджерса (при всем моем осторожном отношении к гуманистической психологии) есть хорошее сравнение: «фермер не может заставить росток развиваться и прорастать из семени, он только может создать такие условия для его роста, которые позволят семени проявить свои собственные скрытые возможности».

Как писал основоположник гештальттерапии Фредерик Перлз «Не нужно толкать реку, пусть она течет сама». Ведь все, что требуется от родителей, воспитателей и учителей, это обеспечить свободный доступ ребенка к информационному потоку в широком смысле этого слова, и он впитает в себя ровно столько, сколько позволят ему его собственные потенции. Он будет аутентичен. Он будет самоактуализирован, если угодно.

Если исключить грубые случаи с недостатком информации (дети-маугли), то ребенок, воспитывающийся в естественной среде, без внешнего вмешательства сумеет компенсировать возникший информационный голод. Не страшно, если ребенку кто–то что-то не «додаст». Образующийся вакуум будет заполнен естественным путем китайским языком, интегральными вычислениями, анатомированием лягушек и тому подобными занятиями с нормальной (примитивной) точки зрения странными материями.

Страшно в данной ситуации другое. Страшно, если в ограниченную форму попытаться вложить большее содержание, чем она может вместить. Психика ребенка и подростка чрезвычайно пластична. До поры до времени она стерпит все, но рано или поздно неминуемо ответит целым залпом психосоматических нарушений в результате неспособности выдержать сверхнагрузки.

В подавляющем большинстве случаев родителям это сделать трудно. Я уже не говорю о крайних случаях взаимоотношений типа «мачеха и Золушка». Мачехе сложно понять, что она издевается над Золушкой, а Золушке сложно понять, что над ней издеваются и что в жизни есть другие варианты.

Здесь обязательно нужна третья сторона. Нужна некая «крестная». Этой третьей стороной могут и должны стать психологи, психотерапевты и, в крайнем случае, за их отсутствием, учителя. Обращение к ним за помощью в любых сложных случаях, когда вы наблюдаете у ребенка или подростка длительное (более месяца) стойкое изменение поведения, особенно сопровождающееся высказыванием мыслей о нежелании жить или суицидальных мыслей, обусловлено еще и тем, что в детской и подростковой суицидологи не принято даже пытаться отличать демонстративные, шантажные суицидальные высказывания от истинных. По умолчанию мы считаем все такие высказывания истинными. Все они заслуживают обращения за помощью к специалистам. И только специалисты по детской и подростковой психологии могут точно разобраться, в чем причина каждого конкретного случая.