Форум

"Мама уехала навсегда, а мне пришлось учиться в интернате». Фотограф Ирина Калмыкова — о сиротстве и любви
Она простила родителей и дарит своим детям любовь, которой ей так не хватало в детстве
Оксана Головко
20 ИЮЛЯ, 2020
«Бабушка часто говорила мне: “Хуже, чем было у тебя в жизни, уже некуда. Так что делай, что задумала и не бойся”», — говорит детский фотограф Ирина Калмыкова. Ее имя знают не только в России, но и в Европе — выставка ее работ прошла в Вене, а Международная премия детских и семейных фотографов «BICFP 2015» признала Ирину лучшим фотографом. У них с мужем растут две дочери, они счастливы. Но в детстве Ирина пережила разлуку с матерью, жизнь в интернате и одиночество. Она рассказала «Правмиру» свою историю.
Я виделась с мамой только раз в жизни, когда мне было 10 лет. Всей ее истории я не знаю. Полагаю, что она была в колонии, а потом освободилась. И бабушка простила ее, привезла к нам. В те дни, когда мама должна была вернуться, меня отправили к друзьям. Когда забирали обратно, я услышала:

— Ира, тебе кто-то ждет.

У меня бешено заколотилось сердце, я поняла, кто это.

Раньше я смотрела на других женщин и думала о том, как выглядит моя мама. Ведь я ее никогда не видела (даже сейчас у меня есть только детские ее фотографии). А сколько раз я представляла себе нашу встречу! Но все было иначе.

Открывается дверь, я вижу маму, бросаюсь к ней — «Мама!» А в ответ чувствую пустоту и равнодушие, словно я обнимаю статую. Ничего в ответ.

Сколько она прожила с нами? Две недели, месяц? Не помню. Но все закончилось тем, что она вынесла все ценное, что было в доме у бабушки, и скрылась в неизвестном направлении.

Но еще раньше стало понятно, что счастливой жизни с мамой не получится. Они с бабушкой постоянно ругались, из дома уже пропадали вещи. Мама приходила домой под утро, пропадая где-то всю ночь…

Однажды я написала ей письмо и оставила, воткнув во входную дверь с наружной стороны. Я написала, что люблю ее, что очень ждала, но сейчас все складывается не так, как мечталось, бабушке плохо и я хочу, чтобы мама уехала. Она стала что-то говорить по этому поводу, что-то про жизнь вместе, но через какое-то время все равно оставила нас. Больше я ее никогда не видела.

Когда три года назад умерла бабушка, я, перебирая вещи, нашла это письмо. Старшей дочке тогда как раз было 10 лет. Я начинаю читать это письмо и думаю — неужели это письмо могла написать десятилетняя девочка? Вот моя дочка — настоящий ребенок! А в письме — столько боли, столько всего и очень взрослая речь. Моя дочь в свои 10 лет, к счастью, не способна так изъясняться и писать такие вещи, как тот ребенок, с которым даже я, взрослая, себя не ассоциировала. Ребенок не должен так писать в 10 лет!

Найти маму я уже не пыталась. Мне кажется, ее уже нет в живых. Как я понимаю, у нее не было постоянного места жительства, она кочевала… По документам она по сей день значится в федеральном розыске.

Документально ничья
Только после смерти бабушки я узнала, что она хотела выйти замуж перед тем, как забрала меня к себе. С дедом, который пил всю жизнь, она развелась. И уже ближе к пенсии встретила мужчину, переехала к нему из деревянного неблагоустроенного дома в городскую квартиру.

А тут — я. Тот мужчина был против, бабушка оказалась перед выбором и выбрала меня. Потому снова вернулась к себе, в жилье без водопровода и с печным отоплением.

Я узнала о том мужчине через неделю после ее смерти. Поняла, на какой шаг она решилась ради меня и ни разу в жизни меня этим не упрекнула.

Тогда же, два года назад, когда поднимали документы в опеке, выяснилось, что с года до семи лет я вообще не была зарегистрирована — у меня не было никакого законного представителя.

Хорошо, что эта информация не попала ко мне в то время, когда я была подростком. Представляете, каково в таком возрасте узнать, что какое-то время родные не решались брать ответственность за тебя. Но я была уже взрослая и понимала, как тяжело было решиться на это. И теперь у меня только чувство благодарности.

Итак, в семь моих лет опекунство было оформлено на бабушку. И в моей жизни был интернат — частично. Меня отдали туда потому, что на дворе стояли девяностые, никаких выплат бабушке за опеку не полагалось, на пенсию особо не проживешь. Да и в бытовом смысле ей хотелось, чтобы я жила в лучших условиях. Чтобы у меня была вода, а зимой — тепло.

В первом классе я весь год жила и училась в интернате в Бийске.

Тот, кто любит всех
Первый год в интернате, первый класс, мне — шесть лет. В какой-то момент мне стало настолько грустно и одиноко, что я решила покончить с собой. Возможно, это был такой демонстративный шаг, чтобы меня заметили, поддержали в моей тоске. К счастью, у меня под рукой были только витамины, которые я стащила у медсестры.

После промывания желудка и прочих процедур я оказалась в медицинском изоляторе, где лежала еще одна девочка. У нее на шее висел крестик. Я спросила, что это. «Это крестик, на котором изображен Бог, Который любит всех». — «Как, прямо вот всех-всех?» — удивилась я. Девочка подтвердила.

И меня эта мысль так зацепила тогда, что есть Кто-то, Кто любит всех — тех, у кого есть родители, тех, и у кого их нет, инвалидов и не инвалидов и так далее, в том числе меня, Иру, причем независимо ни от чего! И потом, в дальнейшей жизни я постоянно за это цеплялась, у меня всегда было ощущение, что я не одна, Бог всегда рядом, чтобы ни случилось.

Ирина Калмыкова

Никогда в жизни, даже в подростковом возрасте, у меня не было претензий к Богу, что у меня такая судьба. А тем более сейчас, когда у меня есть прекрасная семья — муж, дети, двоюродная сестра, любимая работа. У меня была любящая бабушка.

Я никогда не задавала вопрос «За что?»

Как я могу не доверять Богу? Любая сложность в жизни дается для чего-то. А в том, что со мной происходит сейчас, прежде всего, Божья помощь. У меня язык не поворачивается сказать: «Я чего-то добилась». Бог всегда мне помогал.

Вместо уроков работала на рынке
После первого класса я перешла в другой интернат, в котором была пятидневка. На выходные я возвращалась домой. И это было важно — знать, что у тебя есть дом, куда ты можешь вернуться. В интернате часть детей была «домашними», а остальные — из системы.

В восьмом классе я попросила бабушку забрать меня из интерната, когда меня ударил учитель физкультуры. Был скандал, тот учитель все отрицал и мне никто не поверил, даже близкие, но все-таки — я оказалась дома и пошла в обычную школу.

В старших классах я нормально не училась, но не потому, что не хотела. До 10 класса я была отличницей, а потом получила два средне-специальных образования, окончила два вуза с красным дипломом, сейчас оканчиваю третий. Просто учиться было невозможно.

Мне приходилось прогуливать школу, чтобы выжить.

В классе постоянно возникали драки, дети отнимали друг у друга вещи, заходя в туалет, каждый из нас рисковал оказаться головой в унитазе.

Вместо уроков я либо работала на рынке, либо проводила время в храме. Отчислить меня из школы не могли, поскольку сирот не отчисляли, так что в итоге аттестат, пусть и с тройками, я получила.

Сразу после школы, да еще с таким аттестатом, я в вуз не решилась поступать. Это миф, что детей-сирот без проблем берут в вузы. Наш потолок чаще всего — средне-специальное образование.

Я пошла в швейное училище. И сделала первый важный для дальнейшей жизни шаг. В городе было два таких училища, одно у дома, другое — в центре города, ехать от дома довольно далеко. И я решила учиться в дальнем, пусть и вставать в шесть утра, подрабатывать, чтобы были деньги на проезд. Но там была другая атмосфера, чем в нашем районе, другие люди.

Свекровь сначала меня не приняла
После окончания школы я много лет скрывала, что росла без родителей. Только теперь учусь говорить это.

Раньше мне хотелось, чтобы меня воспринимали такой, какая я есть, а не сквозь призму мифов о сиротах. Ведь когда люди слышали, что я — сирота, росла с бабушкой и в интернате, сразу начинали меня жалеть. Некоторые люди думали, что я завистливая или обиженная на судьбу, а если и общаюсь с ними, то хочу получить какую-то выгоду. И что «отлично» получаю из жалости.

Моя свекровь — очень хорошая женщина, но она была очень недовольна, когда нас познакомил мой будущий муж. Теперь, став мамой, я ее понимаю. Единственный любимый сын приводит домой девочку, у которой ни кола, ни двора, которая росла без родителей, а сами они были асоциальными людьми! В общем, отношения у нас не складывались.

К сожалению, через полтора года после нашего знакомства ее не стало. В последние дни ее жизни я ходила к ней в больницу, приносила еду, ухаживала за ней. Надеюсь, что она изменила свое мнение обо мне. По крайней мере, я видела по ее глазам, что она приняла меня. Без этого принятия мне было бы сложнее…

У меня нет обиды на родителей
Мы переехали в Санкт-Петербург, живем в центре города.

Не так давно я ездила в Архангельск. Подъехала на машине к нашему деревянному полуразвалившемуся дому. Он по-прежнему стоит, в нем живут люди.

В тот момент моя жизнь показалась мне каким-то чудом. Я сидела в машине и боялась выйти. Вокруг бегали бездомные собаки, откуда-то слышались нетрезвые голоса. Не помню, сколько времени я просидела в машине и проплакала.

А потом вышла соседка: «Ира, это ты?» Мы с ней разговорились. Оказалось, ее сын, мой ровесник, наркоман, который выносит из дома, все, что можно. После нашего разговора я поняла, что выкарабкаться удалось не многим моим ровесникам. В том числе и тем, у кого были родители. Тяжелое время, неблагополучная среда вокруг.

У меня нет злости и обиды на родителей. Я знаю, что все, случившееся со мной в жизни, привело меня туда, где я нахожусь сейчас. Сделало меня сильнее, крепче. Наверное, я сама обрела семью в 20 лет, потому что мне хотелось оказаться дома, почувствовать поддержку близких. Так что мы с мужем больше 19 лет вместе.

В моей жизни было много людей, мест, где я жила: 90-е, выжить непросто. И это тоже плюс — я легко адаптируюсь в разных городах и странах.

Только сейчас поняла, что такое любовь
Когда я получала психологическое образование, мой преподаватель мне сказала: «Ира, тебя спасло то, что у тебя отсутствовала модель поведения в семье. Ты не видела и плохого варианта развития отношений в семье. А потому строила модель поведения по книжкам, по чьим-то рассказам, по собственным представлениям, какой должна быть семья». Но, поскольку я все-таки не ребенок из системы, я жила с бабушкой, передо мной был и пример реальной жизни и заботы.

В нашей семейной жизни с мужем были разные ситуации. Мы расставались на два года, и на то были серьезные причины, но потом нашли силы снова быть вместе. Это было семь лет назад, у нас уже было двое детей. Как раз в этот период мы переехали в Санкт-Петербург.

Я осталась одна, надо было начинать жизнь заново, и я подумала, какая разница, где мне это делать с двумя детьми — в Архангельске или Петербурге? Я забрала документы старшей дочери из школы, нашла съемную квартиру… За две недели до переезда мы с мужем помирились, и он поехал с нами.

У нас никогда в жизни не было таких отношений. Только сейчас я начинаю понимать, что такое любовь — зрелая, настоящая, она очень отличается от влюбленности.

Мне кажется, что до любви семьи порой просто не доходят. Но стремиться сохранить брак должны оба, а не кто-то один.

Хорошо, что мы нашли силы дойти, пусть и с остановкой в два года.

Сейчас нашим дочкам 13 и 10 лет. Когда они были маленькими, все казалось понятным — пеленки, кормления. А потом дети стали подрастать, с ними нужно было говорить. А о чем, как должна вести себя мама с малышами, я не представляла. И я, уже окончив вуз и получив профессию дизайнера, решила изучать детскую психологию.

Учеба помогала не только общению с собственными детьми, но и давала возможность разобраться с собой. Нередко на психолога идут учиться люди, у которых есть какие-то внутренние, не до конца разрешенные проблемы. Так и оказалось, в группе у каждого за плечами была какая-то история.

Мое прошлое пока дочек не особо интересует, ведь у них есть и мама, и папа, есть бабушка — моя тетя. Они успели насладиться общением с прабабушкой — моей бабушкой. И я чувствую, что тетя нас всех любит, гордится, когда у меня что-то получается, у нас прекрасные взаимоотношения.

С дочками

Если говорить о воспитании, то я считаю, что стремиться «дать все» своим детям неправильно. Да, мы стараемся, чтобы у дочерей было все необходимое. Но важно, чтобы оставалось место и для дефицита. Например, знакомые говорят: «Вы будете для детей еще одну квартиру покупать? Надо копить!» Я говорю: «Нет. Думаю, дети не глупее нас, они вырастут, у них будет своя работа, свои цели, они сами смогут купить себе квартир». Главное, чтобы у них была мотивация.

Единственное, в чем не должно быть дефицита — это родительская любовь. Да, сейчас, когда девочки становятся подростками, возникают конфликты, и для меня всегда важно оставаться понимающей мамой.

Хочется дать детям то, чего у меня не было. Даже если говорить о возрастных изменениях — мне же никто не говорил, что происходит в организме, как нужно реагировать и что делать, и я всякий раз пугалась. Я стараюсь быть чуткой в этих моментах. Дочери знают, что со мной можно обсуждать любые темы и говорить о трудностях.

Как я стала фотографом
Мне так хотелось заниматься чем-то, связанным с изобразительным искусством. Поэтому еще во время учебы в швейном училище я поступила на факультет дизайна в Институте индустрии моды, а потом выучилась на художника. Искусство мне было интересно всегда. Но с детьми писать портреты было бы сложно — это занимает много времени, плюс работа с красками.

И в 2009 году у меня возникла идея стать фотографом. Фотография — это отражение красоты нашего мира, только другими средствами. Поэтому я просто купила технику и стала пытаться. Поскольку я целеустремленный человек, то скоро у меня появились первые успехи. И сейчас, спустя годы, я не планирую уходить из профессии, мне нравится ставить цели и пытаться их достичь.

Ирина Калмыкова

Особенно мне нравится снимать подростков. Я им говорю: «Давайте представим, какими бы вы хотели стать». Они иногда даже боятся подумать, что могут быть такими красивыми, яркими. А потом, когда они смотрят фотографии, у них появляется вера в себя.

Международная премия детских и семейных фотографов «BICFP 2015» присвоила мне звание «Лучший фотограф года». Причем я отправила фотографии на конкурс в самый последний момент. Это очень престижная премия, и несколько раз я была только в номинантах. Если бы опустила руки, не стала больше посылать работы, ничего бы и не получила.

С возрастом я поняла, что не боюсь рисковать. Естественно, риск у меня всегда осознанный. Да, я не знала, получится ли у меня с переездом или нет. Но если бы не попробовала, точно б не узнала.

Нам всегда дается возможность выбора. Другой вопрос, принимаем ли мы ее.
https://www.pravmir.ru/mama-uehala-navsegda-a-mne-prishlos-uchitsya-v-internate-fotograf-irina-kalmykova-o-sirotstve-i-lyubvi/