***
– Ну и славно, что ушли! – сказала Анька, подбрасывая снежок в руке, и посмотрела в след недовольной бабушки и её внука, который пытался скопировать Аньку. – Меньше народу – больше кислороду.
– Ань, а и правда, меньше. Ты посмотри? – мы посмотрели по сторонам. – Чего-то все разбежались. Мы, что, такие хулиганы, что ли?
– Да брось! – махнула рукой Анька. – О, а где Виталик?
Виталика и след простыл.
– Наверное, он тоже на тебя обиделся.
– Что за народ, обидчивый пошёл! Не умеешь кататься по льду – не катайся. Отбил задницу, так терпи! Валерка, ты знаешь, что с ним в прошлом году случилось?
С ним много чего случилось в прошлом году. Вообще-то Виталика не очень любили. Отец у него, как говорила Анька, работал в «ментовке». А так как Виталик не всегда «дружил» с головой, а ещё больше «не дружила» с головой его бабушка, работавшая дворником в нашем дворе, то с ним старались не сильно дружить, а то проблем, опять же, как говорила Анька, с «ментами» никто иметь не хотел. Прецедент имелся. Как рассказывала Анька (явно со слов её отца, капитан-лейтенанта пограничного катера), моряки очень сильно не дружили с «ментами», в общем, как и те с «мореманами».
– И, что? – я постарался спросить спокойным голосом.
– Это было весной. У нас перед домом, на лужайке, лужи большие были, а на дне ещё был лёд. А он прибежал в резиновых сапогах, да как заорёт «эге-гей» и прыгнул в самую большую лужу и как поедет на одной ноге.
– Это как? – удивился я.
– Да не знаю! У него одна нога оторвалась от земли, может сильно там, поскользнулся, вот и поехал на одной ноге, немного, наклонившись. Я такое, честное пионерское, первый раз видела. Его ещё развернуло, и катился он уже спиной и как грохнется в лужу!!! Только брызги полетели!
Я не выдержал и как засмеюсь! Всё! Не могу! Ноги мои меня не держали, я стоял на четвереньках и дико смеялся. Нет, ржал! Анька тоже не выдержала и засмеялась вместе со мной. И верно говорят, дурной смех заразителен. Так и ржали, катаясь по снегу.
Пошёл густой снегопад. Пора было идти домой. Мы стали хватать снег языком. Нам было весело и домой идти совсем не хотелось. Щёки были розовыми от мороза, а одежда – мокрая! Ну и чудный денёк выдался! На санках так ни разу не прокатились, а в снегу извалялись. И всё болело, только не от катания, а от дикого смеха. Не знал, что от смеха и, правда, можно умереть. Думал, что это «фигура речи», как любила говорить Софья Моисеевна, цитируя политических деятелей.
– Валерка, смотри! – восторженно закричала Анька. – Облепиха в снегу! Скорей бежим!
И мы побежали. Это было так красиво, оранжевые ягоды в снегу. Точнее они были покрыты пушистыми хлопьями. И так захотелось отведать это сказочное блюдо. И нам казалось, что вкуснее ничего нет, чем кисленькие ягодки со снегом.
Мы шли по заснеженной дороге. Анька слева, а я справа и каждый тащил свои санки. Она в левой руке, а я в правой. Её правая рука держала мою левую. Шли и о чём-то весёлом говорили, спорили, шутили. Иногда размахивали руками и бежали вприпрыжку. А снег всё падал и падал. И город погружался в сказку.
***
Анька ввалилась к нам в квартиру, как снег на голову. В буквальном смысле. На улице шёл снег и вовсю разгулялась метель. Анькина шубка была вся в снегу. Она повернулась, чтобы закрыть входную дверь и именно в этот момент, зачем-то решила откинуть капюшон. Снег с капюшона полетел на меня...
Мы сидели на кухне, и пили чай. Анька пила с удовольствием, так как сильно замёрзла. На столе горела свечка, и пламя весело отражалось в её глазах. А ещё и лицо красное-красное...
– Ерунда! Подумаешь! – говорила Анька и тёрла кулачками лицо. – Сейчас потру и пройдёт.
– А моя бабушка говорит...
– А твоя бабушка говорит... – передразнила Анька. – Что, я никогда лицо не морозила? Морозила и не раз!
– Я тоже! – решил похвалиться.
– Ха! Размечтался! Лицо он морозил! Забыл, как пальцы заморозил? И сразу домой бежать!
– Пальцы я не морозил! – ну и память у неё на всякие неприятные мелочи.
– Побежал-побежал! А потом, небось, под холодную воду руки засунул?
И откуда она всё знает?!
– А тебе какое дело, куда я руку совал? Может я в батарею её засунул.
– А батарея плохой помощник.
– Почему?
– Вот и проговорился! Ха-ха-ха! – засмеялась, довольная, Анька.
Попили чайку, называется!
– А чего ты медленно горячий чай пьёшь? – решил парировать я.
Анька на меня посмотрела таким взглядом, и огоньки от свечки так заплясали в её глазах, что лучше бы я не спрашивал.
– Ань, а варенье малиновое хочешь? – я решил быстро ретироваться.
– Хочу! – быстро произнесла Анька, и взгляд у неё стал «само совершенство».
Я пошёл на балкон за банкой варенья. Ну и холодина на улице. Вдруг услыхал, что что-то дребезжит на кухне. Скорее схватил банку варенья и побежал.
– Ва-рень-е! Ва-рень-е! – громко говорила Анька, стуча ложкой по столу. – Ва-рень-е! О, Валерик! – обрадовано произнесла Анька. – А я заждалась уже. Где моё варенье?
Анька перестала стучать и так хитро заулыбалась. Я поставил банку на стол и только тогда заметил, что она салфетку повязала на шею. Она, что, ложками собирается есть?!!
– Вот! Угощайся! – сказал я.
– О, малино... Какое малиновое?! – заорала Анька. – Что ты принёс?
Я испуганно посмотрел на банку. Ой, это была чёрная смородина.
– Перепутал! Чёрная сморода! – быстро выпалил я.
– Вот и ешь сам свою чёрную смороду. А я хочу моё обещанное малиновое варенье!!! Ва-рень-е! Ва-рень-е! – обиженно заголосила Анька, постукивая ложкой по столу.
Делать нечего, я мигом побежал на балкон, схватил злосчастное малиновое варенье и принёс Аньке.
– Ну, совсем другое дело! – заулыбалась Анька. – Садись! Чего стоишь? В ногах правды нет.
Хотел пошутить про Колыму, да передумал, и просто сел. Анька положила в розеточку немного варенья и отодвинула банку. И стоило разводить такой балаган?
Я отставил варенье и решил, что вот возьму сейчас печенье, поставлю перед собой и не угощу Аньку. Это ей за варенье! Пусть облизывается! Пусть ложками стучит! А не дам и всё!
Печенье было вкусное, круглое, коричневое, с перцем. Как раз, новогоднее.
Я взял и бросил две печеньки в чай. И пока оно намокало, глянул в окно. А там так красиво шёл снег. Я опустил ложку в кружку и стал ловить печенье.
– Не понял? – удивлённо произнёс я. – А где печенье?
И я посмотрел на Аньку.
– Ой, Валерик, я думала, что это ты для меня решил размягчить печенье. Ты настоящий друг!
Ааа!!! Она выловила моё печенье!!!
– Спасибо! – сказала Анька и сделалась «само совершенство». – Это так благородно!
У неё была такая невинная улыбка и хитрющие глаза. Только Анька умела так делать!
– Угощайся, – недовольно сказал я и протянул хрустальную вазочку с печеньем.
Анька захихикала и бросила пару печенек себе в чай. Я решил убрать варенье.
Анька всё ещё макала печенье. «Ну и ладно!» – подумал я и стал пить чай.
– Ой? Что это? – от неожиданности я чуть не выронил кружку.
– Что? – удивилась Анька.
В кружке плавала печенька. Я посмотрел на Аньку.
– Ой, печенька? – удивилась Анька.
И я как засмеюсь. Анька не выдержала и тоже стала смеяться.
– Тебе можно доверять! – вдруг сказала Анька.
А раньше, значит, доверять было нельзя?
– Так ты ж всегда со мной самым сокровенным делилась.
– А тут ситуация другая.
– Какая такая ситуация? – удивился я.
Анька повернула голову в сторону кухонной двери и прислушалась.
– Тссс! – сказала она и приложила палец ко рту.
Всё равно мы дома были одни. Родители уехали в театр, а бабушка пошла к соседке в партию шахмат сыграть.
– Я знаю одну тайну, поклянись, что никому не расскажешь?
– Ань, ну ты же меня знаешь, когда я тебя выдавал?
– Не меня. Тайна-то не моя. Один человек посвятил. Поэтому я должна быть уверена, что ты точно никому ни при каких обстоятельствах не взболтнёшь.
– Что б мне съесть пионерский галстук, если проговорюсь!
– Молодец! – сказала Анька. – Я бы так же поступила на твоём месте. Намазала бы бутерброд маслом и положила бы туда ...
– Так что за тайна? – не терпелось мне узнать.
– В Силикатном лесу есть одна горка интересная...
У нас возле леса находился завод силикатного кирпича и соответственно, лес так и прозвали – Силикатный. А так как лес раньше не впритык к заводу был, то возле завода была разбита свалка. Как рассказывала нам Марья Даниловна, наша классная, природа берёт своё. И свалка быстро разрослась лесом. И получился лес на свалке или свалка в лесу. Там много чего можно было найти. Не просто лес, а лес чудес.
– Так что за горка? У нас же есть Водокачка? (на большой дюне стояла водонапорная башня, поэтому гору так и прозвали «Водокачка»). Там классно на санках кататься.
– Но Водокачка не такая крутая, хоть и большая. А там гора огромная, метров пятнадцать будет, и довольно крутая. Это надо увидеть.
– А когда? – спросил я.
– Давай завтра? А то сегодня и темно и погода не ахти.
– Давай завтра! – сказал я.
Всё, мне не терпелось увидеть ту гору!
– До завтра! – сказала Анька и заулыбалась. – Ну, мне пора! Пока!
И Анька побежала к себе. И по подъезду разнёсся грохот перилл...
***
На следующий день погода выдалась отличная. Много снега, светило солнце. Ветра не было совсем. Из труб дым шёл столбом. Круче всех дымили заводские трубы. Ну, прямо, как большие папиросы. И зачем люди курят? Пусть лучше на трубы посмотрят, какого цвета там дым. Правильно говорит Марья Даниловна, курение несёт большой вред.
С Анькой встретились на улице, и пошли по голубоватому снежку. Снег красиво блестел и поскрипывал под ногами.
– Валерка, смотри, как на снегу солнце нам подмигивает!
– Точно! – сказал я.
И пока я смотрел на снег, Анька кинула в меня снежком. Засмеялась и побежала.
Я сделал быстро снежок и побежал за Анькой. Мы с ней обменялись снежками. Было весело. И мы шли дальше. Подходя к лесу, Анька вдруг захотела сделать «душ» – дёрнула сосновую лапу, а с неё как посыплется снег мне за шиворот.
– А-а-а, – закричал я. – Моя шея!!!
Очень неприятно, когда за шиворот попадает снег. Анька вовсю рассмеялась. Пока смеялась, «душ» устроил я.
Анька стала возмущаться, видимо снег так же попал за шиворот. Схватила снежок и бросила в меня. Я не успел отвернуться, и он попал мне в лоб. Анька опять засмеялась и побежала по снегу. А снег был почти нам по колено. Бежать было трудно, но весело.
– Ань, а скоро ещё?
– Устал?
– Есть немножко.
– Потерпи, Валер, мы почти пришли. Ты не пожалеешь!
– Верю на слово!
И вот – мы пришли.
– Ого! Ничего себе! – сказал я.
Перед нами была та самая гора. Огромная и крутая. С горы была проделана дорожка для катания, был лёд и сверху вниз тянулся, весь изрезанный, бывший когда-то резиновым шлангом, «канат».
– А шланг зачем? – удивился я.
– А что бы можно было залезть на гору и съехать по ней. Если ты не будешь держаться за него, то с огромной скоростью свернёшь себе шею!
– Ничего себе! А ты уже каталась?
– Ну, конечно! А то стала бы я тебе рассказывать про неё?
Что-то меня терзали смутные сомнения, что она уже съезжала с этой горы.
– Валер, давай ты первый?
– А почему я?
– Ну, ты же джентльмен!
Как я не терпел это буржуйское словечко!
– И мальчики должны защищать девочек!
– От кого? – удивился я.
– А вдруг шланг не выдержит и порвётся?
– Ты хочешь, что бы я разбился?
– Трусишь? Скажи честно!
– Почему сразу трусишь?
– Ну, раз боишься, то не катайся.
– Я не трус, но я боюсь! – я привёл цитату из фильма.
– Если боишься, то трус! И не сыпь отговорками.
И Анька побежала к склону, схватилась за шланг и как опытный альпинист, вскарабкалась наверх.
– Пока-пока! – закричала сверху Анька! – Покатаюсь без тебя!
Она куда-то скрылась. Может, там есть и другая горка?
– Ань, подожди! Я уже бегу!
И я побежал. Схватился, как Анька, за шланг и давай карабкаться. Ноги скользили, и я падал на колени и начинал съезжать вниз. Тогда я сильнее хватался за шланг и быстрыми движениями рук перебирал его. Медленно, разбивая коленки, я шёл наверх. Но вдруг у меня ноги сильно заскользили на середине пути, и я полетел вниз. Ну и скорость!!! Я еле успевал хвататься руками за шланг, так как они проскальзывали. Ну вот, я внизу! Придётся снова начинать.
Со второй попытки я почти залез наверх. Но мои ноги снова заскользили, и я начал скатываться. И вдруг Анька крепко схватила меня за руку и потянула наверх. Всё! Я наверху!
– Ура! – закричал я. – Я поднялся!
– Ну, ты и долго поднимался, – недовольно сказала Анька.
– Ноги скользили!
– А у меня, почему-то не скользили! – гордо сказала Аньки.
Она хотела повернуться и вдруг нога ка-а-ак поедет, и Анька тут же грохнулась на землю.
Я захохотал!
– Не смешно! – чуть не плача закричала Анька.
Я подал ей руку и помог подняться. Потом решил осмотреться, где это мы.
– Ань, а что это за дорога? И чего она делает на горе?
– Не знаю. Я туда не ходила. Мне горки хватило.
– Ань, а у меня ощущение, что это вовсе и не гора.
– А что это по-твоему? – недовольно спросила Анька.
– Пока не знаю. И зачем на горе такая большая дорога?
– Давай посмотрим? – предложила Анька.
И мы пошли. Оказалось, что эта дорога вела к песчаному карьеру, а от карьера прямиком на силикатный завод. Мы повернули назад к горе. И я вспомнил!
– Так я знаю это место!
– Откуда? – спросила Анька.
– Мы тут с пацанами летом на великах катались, и я чуть было не убился, я же не знал, что там такой крутой склон у твоей горы.
– Ничего себе!!! А я-то думала, сюрприз тебе покажу.
– Ань, так про горку-то я ничего не знал. Мне бы и в голову не пришло здесь спускаться. Страшно же. Ты бы знала, как я перепугался тогда!
– Ничего тут страшного нет! – Анька была невозмутимой.
– Ну, теперь я не знаю. Мне страшно!
– Да нет тут ничего страшного! – крикнула Анька и помчалась к склону.
Она села на корточки. Схватила шланг и понеслась вниз. И вдруг раздался крик.
Я кинулся к злосчастной горке. Анька уже скатилась и валялась, воя, внизу.
Я, не раздумывая, схватил шланг и... полетел с огромной скоростью вниз. И в самый последний момент я увидел, что торчит какая-то железяка. Я успел увернуться и проскочил её. Анька выла и держалась за колено.
– У-у-у, как бо-о-ольно!
– Анечка. Ну, потерпи немножечко, сейчас я помогу, и болеть перестанет.
– У-у-у! Не, могу-у-у!!! – выла Анька.
Что же делать? Ну, что же делать? Думай, Валерка, думай!
– Покажи, что у тебя там?
– Не трогай! Больно!
– Я же ещё ничего не трогал. Дай посмотреть. Где болит?
Анька показала на колено. Значит, точно, ударилась коленом. Интересно, а штаны не порвались. Значит, просто ушиб. Знаю, как это больно.
– Один раз я уже поранил себе колено пилой, представляешь? На следующий день ходить не мог. Хорошо, что у меня детская щётка была, я её как костыль использовал. Неделю промучился. Больно как было!
Анька снова заскулила. Зря я про боль сказал. Плохой я «успокаиватель».
– Анечка, а идти ты можешь?
– Не знаю!!!
– Давай попробуем, – предложил я.
Уже начали наползать сумерки, и стало холоднее. Надо как можно быстрее выбираться из лесу. Да и на снегу долго сидеть нельзя!
Я помог ей встать. Но получилось как-то неудачно, и Анька с криком опустилась наземь.
Значит, идти точно не может. Как быть? Вспомнил! Я же читал у Льва Кассиля. Там товарищ Володи Дубинина ногу повредил, и Володя нёс его на спине.
Я попробовал взять Аньку на спину и чуть с ней не повалился. Какая она тяжёлая! Оказывается, это в книжках легко! Но – ничего! Раз шажок, два шажок... пять шажков... десять, ух, шаж-ков...
– Ань, потерпи! Ты же сильная! Скоро придём, – и про себя подумал: «если не упадём».
– Валерочка, ты полегче, пожалуйста! Очень бо-о-ольно!
Интересно, а как я тогда от пилы доковылял до дома? Я даже не вскрикнул. Не хотел показывать товарищам свою слабость. А было так больно, что в глазах темнело. Ладно, чего говорить, Анька всё равно идти не может... Какая же она тяжёлая... Ещё шажок, и ещё, о, вот и малый карьерчик и железка. Поездов нет? Нет. Раз ре-е-ельса, шажок-шажок, два-а-а ре-е-ельса! Ух! Устал я! Жарко-то как!
– Ань, давай передохнём?
– Давай... – как-то безразлично согласилась Анька.
– Сейчас отойдём подальше от железки, и передохнём.
Я, как только мог, аккуратно опустил Аньку. И сел сам. Ноги?! Мои ноги! Как они болели! Только сейчас понял. А руки?! Мои руки! Как они ныли! А спина?! Разламывается! А ещё столько идти!
– Ань, нам надо перейти дорогу! Быстро перейти, хорошо? Потерпишь?
Анька только кивнула.
– Эй, ты только не засыпай, слышишь? Не спать! Не спать! – я точно знал, что когда мороз, раненному человеку нельзя давать спать. А то заснёт и – не проснётся!
– Ань, ты чего? Эй? – потряс я её за плечи.
Анька открыла глаза и снова начала закрывать. Ладно! Делать нечего! Надо скорее идти. Я снова закинул Аньку себе на спину и потащил.
– Ой, машина!
Рядом с нами резко затормозил армейский уазик. Выскочил офицер и солдат-шофёр.
Они взяли Аньку, и мы втроём отнесли её в салон. Я сел рядом на заднее сиденье. Уазик так рванул, что меня прижало к сиденью, и я схватил Аньку, так, на всякий случай, чтобы не упала. Мы поехали прямиком в военный госпиталь.
Первый раз я оказался на территории режимного объекта без пропуска. Обычно в этом островном микрорайоне я бывал с отцом и то не часто, и то не в госпитале. Он на меня выписывал пропуск.
Мне нравилось, что по микрорайону разгуливали военные моряки из других стран. Там были негры, кубинцы, индийцы...
Офицер даже не спросил, кто мы. Просто взял нас и повёз. Ничего себе! Вот это мужик! Какой-то интересный майор. Эмблема на петлицах мотострелковая, а сами петлицы синие, как у лётчика. Но у лётчиков на эмблеме винт изображён, а у мотострелков петлица должна быть красная. Ничего не понимаю. Интересный майор...
На мосту на КПП майор предъявил свой пропуск, и матрос его быстро пропустил, не обращая на нас внимания. А ведь всегда проверяли у всех пропуска. Ничего себе! Жаль Анька без сознания, ей бы точно понравилось!
Подъехав к госпиталю, майор взял Аньку на руки, и мы поспешили вовнутрь. К нам сразу подскочили санитары. Прибежала женщина-военврач (из-под её халата выглядывала военная форма). Аньку положили на носилки. Я быстро стал говорить, что с нами случилось. Женщина-военврач сказала, чтобы я не беспокоился, и Аньку куда-то повезли.
– Молодец, Валера! Так тебя зовут? – спросил офицер.
Я, аж вздрогнул.
– Не переживай, с Аней всё будет хорошо!
С Аней? Откуда он знает, как нас зовут?
– А откуда вы знаете, как нас зовут?
Офицер заулыбался:
– Служба такая, про всех всё знать! А ты – настоящий герой! Не бросил в беде свою подругу.
И он куда-то ушёл. Я стоял в огромном коридоре, или каземате, здание строили во времена Петра I. В каждой нише стояли батареи, и было тепло. Ну, где же Аня? Как она там? Как долго пролежит?
Вдруг появился майор:
– Я распорядился сообщить вашим родным, где, что, когда! Не переживай!
Ой, а я и забыл совсем. Мне же голову родители оторвут!!! Я должен был быть давно дома... А что с Анькой будет дома?
– Всё будет хорошо, – сказал майор, словно читая мои мысли. – Настоящий герой не будет переживать по пустякам. Ты спас человеку жизнь! А все домашние хлопоты подождут. Они второстепенны.
Они второстепенны, стал повторять я, второстепенны...
Тут вышла женщина-военврач. У Аньки оказалось переохлаждение. А с ногой ничего страшного. Сильный ушиб колена. Конечно, боль вызвала шоковое состояние. Ей придётся какое-то время провести в госпитале. Мне разрешили её навещать. Майор сказал, что сделает мне пропуск.
Он дал распоряжение солдату доставить меня домой, попрощался со мной и словно растворился...
Дома, я думал, будет скандал. Но произошло что-то странное: меня встречали, как героя! На столе ждал горячий вкусный обед, чай... И только тогда я понял, как сильно проголодался...
Источник