Форум

Позже Алик понял, что Динка проснулась, с ужасом осознала, что полночь уже давно отошла в прошлое, и решила разбудить брата как можно скорее, то есть самыми радикальными методами. А тогда ему просто приснился полет, во время которого, говорят, дети растут. Если, конечно, не погибают безвременно при падении, которым этот полет окончился. По ощущениям, Алик развалился на части и рассыпался, причем голова оказалась в углу под его кроватью, правая нога под Динкиной, а тело откатилось к окну. Немного очухавшись, он понял, что «откатилось» — это не метафора. Чокнутая девица целеустремленно толкала брата, как бревно, в нужном ей направлении, не обращая внимания на то, обо что там стукаются по дороге столь нужные ему органы.

- Динкааа! – только и мог прохрипеть Алик.
- Вставай же скорей! Мы опоздали! – прошипела она.
- Куда?! – спросонья он ничего не мог понять. В школу, что ли?! За окном темень непроглядная и вообще лето!
- Ты что, забыл? – весьма чувствительно пнула она его. – Кладбище! Полночь! Привидение!

Алик вспомнил и застонал так громко, что сестра испуганно зажала ему рот. Сегодня, нет, уже вчера деревенские мальчишки рассказали ей, как вызвать привидение. Ясное дело, надо пойти в полночь на кладбище и выполнить магический ритуал, какой – он не вникал. Непонятно, что на нее нашло, обычно Динка все высмеивает и подвергает сомнению, особенно любит посягать на незыблемые истины. А тут мало того, что решила провести эксперимент, еще и брата втравила. Впрочем, с Аликом ей никакие усилия не понадобились. Стоило ей невинно упомянуть, что кой-куда пойдет среди ночи, как он тут же вызвался сопровождать.

За стеной кашлянул дед. Похоже, во сне, но медлить не следовало. Динка снова затеребила Алика. Он натянул штаны и вылез за ней в окно.

Да-а-а, проспали. Ночь явно была на исходе. Говорят, что самый темный час – рассветный, однако на улице темно не было. Луна светила так, что можно было обойтись без фонарей, но Алик все-таки включил свой – Динка неслась, не разбирая дороги.

- Ты хоть под ноги смотри, - сказал он, прихватив ее за штрипку бриджей, - а то до кладбища не дойдем, придется бежать в аптеку.

- Она тут не круглосуточная, - огрызнулась сестра.

- Тем более, - хмыкнул Алик, - тогда домой потащимся. Она нетерпеливо мотнула головой, но все-таки слегка притормозила.

- Почему мы вообще так бежим? Нас там кто-то ждет?

Динка не ответила.

- Если б я знал, что нас ждут ночью на кладбище, я бы торопился в другую сторону, - сказал Алик сестре. – При подобных обстоятельствах можно поверить теплую встречу, но не в счастливый исход.

- Да не ждет нас там никто! Пацаны сказали, что сегодня последняя ночь, когда можно вызвать привидение. После солнцестояния ничего не получится. И в рассветное время тоже!

Он вздохнул.

- Хоть скажи, что мы собираемся делать?

- Там узнаешь.

Продолжать расспросы было бесполезно, и дальше они шли молча. Интересно в деревне ночью, думал Алик. Луна светит деликатно, как фотошоповский фильтр облагораживая всякие подробности вроде конского навоза и непросыхающих луж. Дома в виде силуэтов на фоне неба смотрятся загадочно, красиво, как на открытке. Даже пахнет хорошо, ночные цветы пораскрывались, идешь себе, как по парфюмерному отделу торгового центра. И звуковое оформление оригинальное, шорохи какие-то странные, вроде скрип или скулеж, где-то далеко то ли свист, то ли вой высокий… В общем, неплохо так подготавливает к встрече с неведомым.

Вышли за околицу. Идти оставалось каких-нибудь минут двадцать. Динка все помалкивала, что вообще-то было ей несвойственно. Обычно ее богатый внутренний мир выплескивался наружу столь бурно, что дед принимался цитировать Козьму Пруткова, про фонтан. Значит, задумала что-то криминальное, это точно. Алик начал ощущать определенное беспокойство. Мама всегда говорила, что сын чересчур положительный и уравновешенный для мальчика, а дочь, по закону компенсации, слишком бесшабашна и склонна к авантюрам. Наверняка наступит время, когда Динка начнет отпускать волосы, носить модные платья и интересоваться косметикой, но сейчас это было трудно представить. Пока она предпочитала играть с папой в футбол, лазить по всем чердакам, крышам и деревьям, драться с мальчишками, а время от времени выкидывать что-то совсем из ряда вон выходящее. И поэтому Алик старался быть рядом с ней, чтобы оберегать и удерживать ее от того, о чем она потом и сама пожалеет.

Динке же было страшно. Она хорохорилась, ругала себя за это чувство, свойственное всем Барби, но никак не отважным пираткам вроде Элизабет, однако ничего не могла с собой поделать. Ее трясло при одной только мысли о привидении. Какое оно будет? Если как Почти Безголовый Ник, еще ничего, а если как какой-нибудь Лизун? Она передернулась. Динка ненавидела слюни, сопли и слизняков в прямом и переносном смысле слова. Кстати, это был еще один повод для моральных и прочих терзаний. Плеваться она не умела и не любила, а ведь придется, без этого привидение не вызовешь. Хорошо еще, что Алька не знает, что именно придется делать. Все равно надо попытаться. Она упрямо тряхнула головой и ускорила шаг.

Они добрались, наконец, до местной достопримечательности. Кладбище было небольшое, сельское, но старинное. Вот только церкви давно не было. Зато был сторож. Или начальник. В общем, некто, проживавший в маленьком доме в непосредственной близости от могилок. Именно к нему всегда обращались по различным кладбищенским нуждам. В деревне он появлялся редко, Динка с Аликом видели его издалека и мельком, и к встрече не стремились. Особенно сейчас. Поэтому они обошли дом по широкой дуге, пряча фонари, и приблизились к ограде только тогда, когда из дома увидеть их стало невозможно.

- Мальчишки говорили, где-то здесь есть дырка, - сказала Динка.

- Вряд ли, - усомнился Алик, - этот Цербер следит за порядком в оба глаза.

- Ну не дырка, а прутья немножко погнуты. Мы пролезем. Они говорили, там, где кривая береза за оградой.

Кривая береза нашлась быстро. Дырка тоже. А заодно и заросли крапивы, которые радостно встретили искателей приключений за оградой. Пришлось вылезать обратно, искать палку подлиннее и преодолевать препятствия на пути к эксперименту.

- Теперь куда? – тихо спросил Алик, когда они, почесываясь, выбрались, наконец, на дорожку.

- Надо найти крест в домике, - шепотом ответила Динка.

- Чего?!

- Ну такой высокий крест под крышей. Мы же видели его, помнишь? Он тут самый здоровенный, издалека видно. Где-то в середине.

Алик вспомнил. Действительно, был крест с голубцом. Но как его найдешь в темноте? Он прикрутил фонарь так, чтобы луч стал узким и светил как можно дальше.

- Заметят, - прошипела сестра.

- И что ты предлагаешь?

- Давай просто пойдем к противоположной стороне. Мы как раз примерно через середину пройдем, может, и так заметим.

Они медленно пошли по кладбищу, освещая только дорожку под ногами и поглядывая по сторонам. Луна по-прежнему старалась на совесть, придавая могилам, крестам и памятникам эффектность голливудского ужастика, где-то ухала сова, пахло сыростью и елками. Но проникнуться атмосферой не удавалось. Алику все казалось, что они то ли смотрят кино, то ли снимаются в нем, до того нереальной была обстановка и причина их появления здесь. Вдруг Динка остановилась и дернула брата за рукав. Чуть впереди и слева виднелся восьмиконечный крест под кровлей.

Запрокинув головы, они какое-то время разглядывали внушительный столб. Разобрать, что на нем написано, не удалось бы, наверное, и при ярком солнце, с фонарями и подавно. От старинной надписи почти ничего не осталось. От самой могилы не сохранилось даже бугорка. Ограды тоже не было. Вряд ли в селе еще живут потомки этого человека, подумалось Алику. Не ухаживает никто. Крест вот стоит, и скамейка рядом, а больше ничего. Почему-то стало грустно. Он посмотрел на Динку и вдруг увидел, что она смачно плюет на крест!

- Ты что! – в полный голос крикнул Алька и оттащил сестру в сторону. – Ненормальная, зачем!

Динка вырывалась, шипела:

- Тихо ты! Ну так надо было! Мальчишки сказали, что вот как плюнешь – тут он и появится! А без этого никак!

- Ну знаешь, если б ты хоть слово сказала, я б никогда в жизни не пошел с тобой на это дело! Неужели тебе не стыдно!

- Потому я и молчала! Стыдно, но ведь по-другому нельзя!

- А кто тебе сказал, что так можно!

- Не ори! – огрызнулась Динка, и вдруг взвизгнула. А еще через секунду не смолчал и Алик. В пылу ссоры они не заметили, что некто подошел к ним из темноты, и заметили его присутствие только тогда, когда он, похоже, принял их уши за лимоны и решил выжать из них сок. Не то чтобы совсем не выжал…По крайней мере, у Динки слезы так и брызнули. Извернуться и посмотреть на обладателя здоровенных ручищ не было никакой возможности. Под доступным ему углом Алик разглядел только невнятный балахон и высокие сапоги.

- Ах вы поганцы! – пророкотал их обладатель. – И не совестно на крест-то плевать! Опять пришли покойников тревожить! Уж скольких духовидцев я отвадил, а все лезут! Думали, не попадетесь?

Даже если бы вопрос не был риторическим, брат и сестра ответить не смогли бы. Эффект неожиданности и выкрученные уши на время лишили их дара речи.

- Надо бы родителям вас сдать с рук на руки, пусть знают, где их сыновья бессовестные по ночам шастают и родительское имя позорят. Святотатцы, охальники, чтоб вам на том свете черти так в морду плевали каждый день! Чтоб слюна их зловонная глаза вам залепляла, чтоб вы жижей этой зеленой умывались каждый день, чтоб дышать она вам не давала, чтоб рты раскрывали да глотали ее!

Динка, на ее беду, отличалась хорошим воображением. Красочная риторика произвела на нее такое сильное впечатление, что она закрыла глаза и начала судорожно сглатывать, а потом сплевывать. Несмотря на гнев, незнакомец заметил это, вовремя отпустил ухо и сунул ее головой в ближайший куст, на который она благодарно излила свое внутреннее неприятие подобной кары. Сам же, по-прежнему с Аликом в другой руке, направился к растущей неподалеку ветле и начал обламывать с нее прутья, громко комментируя заготовочный процесс:

- Вот я вам сейчас всыплю обоим, попомните дедушку Викентия! Скамеечка тут удобная, разложу бесштанных да пройдусь по известным местам! Как говорится, голова в ответе за то, где зад окажется, вот как припечет этот самый зад, головой десять раз подумаете, прежде чем духов вызывать в другой раз! Заречетесь!

«Плохой сон, надо проснуться», - отстраненно подумала Динка, чей ослабленный обратной перистальтикой организм окончательно отказался повиноваться после заключительной фразы престарелого поклонника «Наутилуса» и допотопных методов воспитания. Алик же, наоборот, пришел в себя.

- Девчонок бить нельзя, - хрипло сказал он.

- Это кто ж тут девчонка? Ты, что ли? – поинтересовался дед, разворачивая пленника лицом к себе. Алик разглядел седую бороду веником, ясные голубые глаза и шляпу в стиле дядюшки Ау.

- Не я, вон она.

Дед повернулся в сторону Динки, поразглядывал ее.

- В штанах, волосы короткие – и похожа на мальчишку, и озорует не по-девичьи. Стало быть, и наказание заслужила, как парень. Сначала тебя посеку, потом ее, - заключил он.

- Ну нельзя же! – упрямо повторил Алик.

- Вот заладил. Что ж нельзя-то? Всегда девок наравне с парнями пороли, и ничего. Мягкое место у них побольше, да и терпения Господь им много дал. Так что вреда никакого, а одна только польза будет.

За разговорами дед не отвлекался от основного занятия и уже наломал охапку, достаточную для перевоспитания небольшой трудовой колонии. Несмотря на фантасмагоричность происходящего, будущее начало приобретать вполне реальные очертания. Что же делать, лихорадочно думал Алик. Бежать невозможно, уж сестру-то дед точно догонит. Но отступать? И тут на сцену выступила Динка.

- Пожалуйста, отпустите Алика, - сказала она дрожащим голосом. – Он ни в чем не виноват. Он из-за меня на кладбище пошел, не хотел одну отпускать. И на крест он не плевал.

- Заступаешься, значит? – прищурился дед. – Говоришь, невиноватый? А по-моему, старший всегда в ответе. Недоглядел – значит, получай, что положено.

- Он не мог доглядеть, он ведь даже не знал, что я собираюсь делать! Ну пожалуйста, ну ведь это несправедливо! Он ведь и так уже пострадал, вы ему ухо чуть не оторвали.

Дед, похоже, только вспомнил, что Алика он держит отнюдь не за руку, и отпустил его. Задумался.

- Что ж, будь по-твоему. Его не трону. А ты заголяйся и на лавку ложись.

Динка посмотрела на брата и решительно двинулась к скамье. Но брат перехватил ее и задвинул себе за спину.

- Возьмите меня вместо ее. Вам же все равно, кого… Пусть это буду я.

Дед насмешливо посмотрел на мальчишку.

- Да как же все равно? Кто виноват, тому и ответ держать.

- Тогда я беру ее вину на себя!

- Тебе сильнее всыплю, по возрасту, - пригрозил дед.

Алик дрогнул, но не отступился.

- Пусть.

- Уговорил, ложись.

Алик повернулся было к скамейке, но Динка его отпихнула.

- Я виновата!

- Уйди, Динка! – чемпионом по пиханию в их семье был брат, но женская целеустремленность порой творит чудеса. Девчонка извернулась в воздухе, как кошка, и ухитрилась вернуться почти на прежнее место.

Дед в некоторой растерянности наблюдал, как разворачивается баталия, затеянная из самых благородных побуждений, и попытался внести свою лепту, рявкнув:

- А ну прекратить!

Но больше сказать ему ничего не удалось. Где-то далеко в деревне навстречу посветлевшему небу взвился первый крик петуха. Вполне материальная и корпулентная еще секунду назад фигура пошла рябью, и на глазах у оторопевших несостоявшихся заложников братской (и сестринской) любви растворилась в утреннем воздухе, оставив после себя лишь охапку потенциальных розог.