Форум

Я выскочил из директорского кабинета, пылая ушами, щеками и душой. Не так уж я и накосячил, чтоб столько времени меня полоскать! Ну опоздал немножко, ну ошибки… Нет, это ведь даже и не ошибки! По-моему, неправильно склонять воздушный змей, как одушевленное. Даже в букваре это было, «вижу воздушный змей высоко в небе». Змей, а не змея! А директор…еще и Ему обещал нажаловаться…

При мысли о том, что скажет Он, я мгновенно вспотел. Да директорский выговор покажется мне похвалой в сравнении с тем, что мне предстоит дома. Лучше об этом вообще не думать. Вон, погода хорошая. Буду колесить по улицам до поздней ночи, пока фонари не загорятся. Я сбежал с лестницы и заторопился к выходу, ни на кого не глядя. Только чужих насмешек мне недоставало. Оседлал свой велик и покатил к набережной.

***

Тааак… Я осторожно положил трубку, сдерживая желание швырнуть ее в стену. Посидел, успокаиваясь. А ведь я теребил его все эти дни, выполняя функцию совести взрослого человека: займись! Не оставляй на последний день! Не успеешь проверить, наделаешь ошибок! Он, как водится, находил тысячу неотложных дел, то позвонить, то поесть, то даже, проявляя невиданную сознательность, помыть всю посуду, а не одну только чашку, как обычно. И, конечно, сделал все кое-как, в последнюю минуту, и сдал поздно, подвел не только себя, но и товарищей. Ох, как я его сегодня буду пороть! Вот с порога, как войдет, отведу в спальню, разложу на кровати и высеку от души. Чтоб орал, плакал, просил о пощаде. Чтоб сесть не мог неделю! Чтобы свербело у него, что задание нужно выполнять сразу, потом проверять и перепроверять, и сдавать раньше всех, а не когда вышли все сроки.

В руке что-то хрустнуло. Карандаш. Нет, надо бы прийти в себя. Пойду-ка выпью холодной воды, умоюсь. А потом возьму нож и спущусь к реке. Там полно воспитательной древесины на любой вкус.

***

… Устал окончательно. Встал на прикол у какой-то скамейки в каком-то парке. Сидел, бездумно таращился на прохожих. Как это может быть, чтобы на душе и пусто, и тяжело одновременно? Ненавижу быть виноватым. Ненавижу ошибаться. Ненавижу, когда это замечают другие. Да знаю я, знаю, что не надо было в компе торчать в любую свободную минуту. А как быть, когда там турнир, и я в финале? Я выиграл, между прочим. Да в той жизни у меня несравнимо больше побед, чем… И потом, там ведь не только Игра. Там приятели, с которыми все честно, хотя и под никами. А может, как раз поэтому. Мы не стесняемся говорить, что думаем. Там я занимаюсь тем, что мне нравится, а не тем, что мне навязали. Никого не подвожу, все успеваю. Главное, там мне никогда не бывает так… стыдно.

Подумал об этом, и как подушкой накрыло. Такой тяжелой горячей подушкой, под которую я всегда зарываюсь, когда лежу голой задницей кверху. Секундная смертная тоска от взмаха до падения, горячий шлепок, словно утюг приложили, унизительный зуд, от которого беспомощно корчишься…Хотя даже не знаю, что хуже – все это или то, что Он говорит мне до. Плевать, что это все правильно и справедливо, сил нет слышать Его вкрадчивый голос, который в очередной раз с сарказмом доказывает мне мою никчемность. Видеть его насмешливо прищуренные голубые глаза, когда Он высмеивает все мои косяки и издевается над всем, что для меня так важно…

Поймал себя на том, что давно вскочил со скамейки и швыряю камни в ближайшее дерево. Выбираю потяжелее, вон уже и кора сбита. Словно в Него целюсь. И попадаю, попадаю, попадаю…

***

Прогулка и упражнения на свежем воздухе быстро восстановили душевное равновесие. В заготовке розог есть некая терапия, подобно дамскому хождению по магазинам: присматриваться, перебирать, прикидывать, останавливаясь только на лучшем… Я срезал очередную лозу и видел его, покорного и униженного, лежащего вниз лицом с позорно спущенными штанами. Мысленно похлопывал его розгой по ягодицам, вызывая мучительную судорогу предвкушения. Представлял, как буду со свистом расписывать белые пока полушария краской стыда и искупления. Как эти самые лозы, трепеща, будут раз за разом впиваться в нежную кожу горящими поцелуями. И как его крики, стоны и слезы, достигнув пика, подарят ему катарсис, а мне – экстаз...

Придя в хорошее настроение, я оценил результаты своего труда. Пожалуй, этого будет достаточно. Пора возвращаться.

Обратный путь я проделал неторопливо и спокойно, здороваясь с бабушками на лавочке и раскланиваясь с соседями. Многие наверняка обратили внимание на мою ношу. Пусть, меня это нимало не смущает. Я в своем праве, мало того, я выполняю свою святую обязанность. А что я при этом испытываю, никого не касается.

Открываю дверь ключом и прохожу в пустую квартиру. Конечно, он еще не вернулся. Мечется по городу, трусит, тянет время, как всегда. Я подавляю всколыхнувшееся раздражение. Это ведь неважно. Наказание неизбежно, и он это знает. Пожалуй, я не сразу отведу его в спальню. Для начала прочту ему небольшую лекцию, разберу по косточкам все его провинности, упьюсь его бессильной ненавистью и заставлю поверить в собственное ничтожество. И тогда порка покажется ему не только заслуженной, но и необходимой.

***

Я возвращаюсь домой, когда вижу, что в ближайшей аптеке зажигается свет. Уже поздно. На скамейке у дома пусто, бабки ушли смотреть очередной сериал. Как мне страшно! Я боюсь, когда затаскиваю в подъезд велосипед, боюсь, когда поднимаюсь по лестнице, боюсь, когда открываю дверь. Сердце грохочет где-то в ушах. Голова такая тяжелая, что поднять ее нет сил. Зажигаю в прихожей свет. И вдруг вижу зеркало. Вижу Его.

Мы смотрим друг на друга глаза в глаза, разделенные лишь стеклом и амальгамой моего воображения. Мои губы растягиваются в Его усмешке. Мои руки перебирают розги, которые Он приготовил для меня. Я-Он дрожит от нервного озноба. Он-Я издевательски качает головой. Я корчусь под грузом вины и стыда. Он безжалостно сечет меня жестокими словами. Он, внутри, идеален и ошибок не допускает. Я, снаружи, всегда попадаю впросак. Я вечно виноват. Он всегда прав. Как быть?! Однажды я не выдержу. Я или Он? Он или Я? Нет! Или Он, или Я!

Зеркало летит со стены. Мы входим в штопор вдвоем и рассыпаемся мелкими осколками. Но встаю я один. Целый и цельный, отныне и навсегда.

…Осколки уберу подальше. Чтобы никому не попали ни в глаз, ни в сердце.