Форум

...всех этих лет как не бывало!!! ЭТО БЫЛ ОН!!!!
Она не чувствовала – знала как уже в ужасе сжалось все у нее внутри, как еркнуло в глубокую впадину сердечко... как уже дрогнул голос... как уже сбился ее шаг...
...Янка, облаченная в уже затрепавшийся передник, в свое короткое черное платье, чувствуя, как тоненькие ремешки «кэблов» впиваются в ее кожу... как тоненькое «шлепа-шлеп» постепенно превращаются в громовые раскаты… как наливаются болью словно от многих и многих иголок ее пальчики, что постепенно сравнивались в цвете с ее накрашенными ярко-красным лаком ноготками... как потеет ее ладошка, что держала коленкоровый переплет «Меню» ... как покрывается потом ее спина...
...Янка, что натянуто-фальшиво улыбнувшись, подавая гостю тяжелую папку Меню, молвила учтивым срывающимся голоском «Что Вам угодно?» ... Янка столь отчетливо слышала сливающийся воедино переполненный отчаяньем визг Ленки «Ненаааааааааааааааааааадоооооооооооооооопооооожаааааааааалуууууууйстааааааааааааа яяяяяяяяяяяяятооооооолькоооооооооооовчееееееееееееееееерааааааааааааааа....» и его грубое и решительное «Ах только вчера, да?! Только вчера?! Да я тебя теперь трижды в день шкуру спускать буду! Вместо учения ты что, б..довать вздумала?! Ты куда пошла?! Ты куда пошла я тебя спрашиваю?! К нему опять, дрянь! Дрянь! Я что тебе говорил – чтобы ты не смела к нему ходить! ходить! ходить!»
И каждое «ить» заканчивалось звонкой пощечиной справа! Слева! Справа!
А она, Янка стояла как вкопанная, стояла пристыв к дорожке пятками, стояла смотря как на ее глазах Олег хлестал Ленку... стояла сама, втягивая сопли вытирая слезы, что помимо ее воли текли из глаз, слезы что размазывала она по щекам... внутри нее все скручивалось в спираль... казалось все ее внутренности уже многократно обернулись вокруг позвоночника... вокруг каждого ребрышка...
- А ты куда ее повела?! Куда?! Или что вы все городские такие?! Дочку мне испортить захотела?! Я тебе покажу как по дискотекам лазить! Куда! А ну стоять! Легла! Легла, я сказал! ....
И, что самое для нее печальное, ОН тоже узнал ее...
- Яночка, что ты делаешь? – смотря своим не изменившимся ни на грош за минувшие годы взглядом, задал ОН все тот же вопрос...
Ее словно прострелило... Янка замерла как изваяние... как замерла тогда...

...она стояла не в силах пошевелиться, вдыхая еще висевший в воздухе аромат свежей краски – синей краски коей была выкрашена сама лавки и черной... какой-то особенно маслянистой, что покрывала ее уходящие в землю ножки...
- Я сказал ляж! Ляж и засохни! Ляж! – доносился до ее ушей голос... грубый голос, что вмешивался в тонкий аромат из свежести утренней росы, трав... просыпающегося утра, дополненный тонкими дивными масляными мотивами что испускала стоявшая перед нею лавка...
- Лежать! – рык обрушился на ее сознание словно молот, сразив-срубив наповал, заставив лечь ничком на лавочку, лежать, чувствуя как местами не до конца высохшая краска уже оставляет на ее теле следы...
- А тебя что, не касается?! Или дюже умной стала, взрослой стала да?! Б..довать научилась?! Выросла! – голос гремел чуть в стороне, а Янка лежала, вытянув руки вдоль тела, упершись лбом в пахнущие свежестью и краской доски, боясь поднять глаза, когда громовой рык, - Лежааааааааааааааать! – обрушился на нее Нагарским водопадом...
«Подруга» Ленка, как-то сжавшись, боязливо словно на голые стекла горящих на раскаленных угольках... бочком и неловко принялась укладываться, пока размашистый шлепок мозолистой руки по ее холодной заднице не расправил ее словно лист на скамье... удар после которого у Янки зазвенело в ушах... удар после которого Ленкины трусы были сорваны и брошены прочь, а юбка задрана так что ее голая... сохранившая на себе выведенные скакалкой давешним утром узоры...
Янка не видела всего этого... просто знала... Ленка все активнее всхлипывала... что-то причитала, от чего и Янка начинала все активней всхлипывать и уже с ее губ сорвалось первое робкое «не на…», но что было полностью растоптано словно окурок сапогом криком «трусы сняла!» ...
Трусики от купальника... упали сами, с пронзительным «щелк» словно невидимый взмах лезвия вспорол резинку и теперь уже две девчонки лежали... лежали, рыдая попеременно и вместе с голыми задницами... лежали лицом друг к другу... стараясь не смотреть на перекошенные страхом, стыдом, разочарованием и.... неистребимым ужасом лицо напротив...
Олег... Олег был просто в ярости! Он рвал и метал! Он был просто бешенный – он готов был высечь, засечь и снова высечь их там... в отделе милиции... этих двух пьяных, так еще и подравшихся меж собой из-за кого?! Подруг...
Подруг что не смотрели друг другу в глаза... что рыдали русским-народным хором... Ленка лежала к нему спиной и не видела... пятками чувствовала его приготовления... эти легкие звуки ножа, что срезал одну за одной розги... раскидистая ива так удачно росла в их дворе... и не зная СКОЛЬКО... но чувствуя, что в этот раз уже он срезал БОЛЬШЕ ЧЕМ ХВАТИТ... БОЛЬШЕ ЧЕМ ОНА МОГЛА ВЫНЕСТИ.... Ленка от этого заходилась вздохами отчаянья... искоса видя что неизменная ее... ее крепкая подружка-скакалка ТАК ЖЕ висела на своем месте... на том самом крючке у входа в подвал... а Янка не до конца понимая но... чувствуя разорванную напряжением... разряженную прохладу двора... не в силах удержав... подавить и успокоить рвущееся из груди сердце... сердце что падало в пятки и взметалось назад... сердце что колотилось в сто раз быстрее стоило только подумать о том единственном случайном ударе по ее заднице и... и о том что ей сейчас скорее всего предстоит... и... и о том что ни ДЕДА ни БАБКИ не было дома и о том... ЧТО БУДЕТ... но ей было так отчаянно и... одиноко плохо что губы сами шептали «Ба...» что сейчас явиться ее бабуля и она... Янка стремглав броситься в свой двор... взбежит по ступенькам в дом и сиганув в кровать, закроется с головой одеялом... оставив эти ужасные всхлипы и звуки ТАМ, за стеной...
Когда веревки крепко обхватили ее щиколотки и рванули вниз, крепко привязывая ноги к ножкам... когда то же самое было сделано с ее запястьями... когда он проходя первый раз свистнул над нею... только над нею розгой... она сама завизжала... завизжала что есть сил «Отпууууууууууууууууууууустииииииииииииииии-гааааааааааааааааааааад!» за что и получила по заднице тяжелой мозолистой рукой и... на долю секунды повисла тишина... такая тишина что было слышно как упала в воду запоздалая капелька росы... и звук от расходящихся по воде кругов... был столь отчаянно близок...
И эту тишину разрезал на части свист, и чей-то далекий «айййййййййй» и снова свист, звук удара... чье-то – ах да, Ленкино лицо с открытым ртом, и вновь этот звук «йййййййоой»... и третий и пятый и десятый... свист и уже не робкое «аййййййййй», а все более уверенное «ненаааааааааааааааа», что смогло закончиться, пока Олег менял уже измочаленный прут, обходя скамейку с другой стороны, и прежде чем «ненааааааааааадоо» растворилось в воздухе, разящая ивовая розга опустилась поверх свежих... поверх суточной выдержки узоров на дергающуюся попку Ленки и так... еще секунду назад затихнув вновь принялась извиваться до удара... под ударом и после... причитая и всхлипывая «прошууууууууу»... а он лишь свирепел и второй десяток вонзился в ее вздрагивающую задницу гораздо быстрее первого... покрывая попу крохотными и побольше обломками розог что уже успели оставить отметины на Ленкиной попке...
Янка лежала... Ленка все еще держалась но... но по ее все более отчаянным воплям, по все нарастающему темпу и отчаянному мату Олега, его резким выкрикам короткого емкого слова... слова что Янка слышала лишь окончание его и оно слилось в одно бесконечное ..ять... ять... ять... что разорвало тишину когда отец в третий раз менял розгу а дальше... дальше Янка не могла это слушать... ей отчаянно хотелось закрыть уши, вжаться в эту лавку чтобы не слышать все нарастающего Ленкиного вопля что не умолкал в те короткие паузы когда очередная измочаленная розга падала к ногам лавки... когда четвертую меняла пятая... что первым же ударом довела Ленкин вой до максимума, пятьдесят вторым ударом обратив его в неконтролируемую, разрывающую душу истерику что вырывалась из нее... извивающейся словно на раскаленной сковороде, а Олег крича так что было слышно на другой стороне деревни «Нравиться! Нравиться! Тебе это нравиться! - порол ее со всей своей неконтролируемой жестокостью, порол не обращая внимание что крики Ленки давно утратил связность... не обращая внимание как разлетались щепки и щепочки... как на разукрашенной заднице то тут то там открывались все новые и источники крови... бессвязные Ленкины вопли особенно заходились, так что заламывало уши когда после краткой паузы для смены розги и обхода скамейки первый удар новой десятки прилетал не на уже располосованную задницу а... чуть ниже, еще чуть ниже задницы, в ту степь где была еще попа, но уже начинались ножки... в ту полосочку очерченную у городских модниц подолом ультра-коротких юбочек...
И всякий раз ее громкие крики он гасил свистом розги и уверенными, безжалостными «Добилась?! Добилась своего?!» Да! На! На! Вот еще! Вот! ...
После пущенной в расход двенадцатой розги Олег взял в руки тринадцатую, но и тогда Ленкина истерика не сошла на нет... розги свистели и вопли «аааааааааааааа» ... вопли «аййййййооооооойййййййййййййй», вопли «стоййййййй», жаркие выдохи и яростные вздохи не прекратились... Ленка верещала по-прежнему, хотя ивовые прутки полосовали уже Янкну задницу... задницу что еще кое-где хранила в себе песчинки вчерашнего пляжа...
А Янка заходилась криком уже после десятого удара... ей казалось, что это свист, этот режущий вопли... эта боль что разрывала попу, мгновенно проникая в каждую клеточку тела... они не кончатся никогда... она рыдала и рыдала, кричала... билась и рвалась, не осознавая тридцать пятьдесят или семьдесят ударов уже получила... она хотела одного – выскользнуть из-под безжалостной... нет отклеиться от этой чудовищно пахнущей... липкой лавки и....
Казалось, она сорвала голос когда верещала после шестой смены... впереди нее метались неясные, размытые силуэты... слезы заливали ее лицо и крики... крики, что она не хотела признавать своими... крики, что постепенно переходили на невнятные.. невнятные кислотно-громкие бессвязные вскрики...
Она не поверила, что над нею повисла тишина – Олег, в ярости бросив израсходованную одиннадцатую розгу, протянул руку за следующей и.... и ЕЕ ТАМ НЕ ОКАЗАЛОСЬ!
Сглотнув слюну, зачерпнув из стоящей рядом кадки кружку воды он жадно пил... вода стекала по его подбородку, он пил, не смотря на притихшую... что едва всхлипами напоминала о своем присутствии, Ленку... на раздирающуюся перед ним... так и не понявшую своего счастья Янку, а напившись быстро развязал той руки и ноги – руки девушки словно «тряпочные» руки куклы упали вниз, а сама она продолжала рыдать, всхлипывать...всхлипывать и....
Вновь зачерпнув кружку воды, он жестким коротким движением плеснул ей в лицо, присев схватив ее за подбородок – «В лицо смотри! На меня смотри! На нее смотри и.... и твое счастье, что у меня кончились розги... В следующий раз подходя к МОЕМУ ОГОРОДУ вспомни... вспомни все! Больше не пожалею!!!» и, оттолкнув как отталкивал уже неоднократно взбешенный, переполненный так еще не выпущенным паром, Олег рывком сорвал с крючка мирно покоившуюся до этого момента скакалку и, подойдя к уже подзатихшей Ленке, размахнулся и, что есть сил опустил на опухшую иссине-черную, перемолотую розгой окровавленную попу Ленки хищное полукольцо скакалки, что взорвала Ленкино нутро ранее невиданным тем утром криком...
Янка... она не могла больше это терпеть... зажав уши она, прикрываясь рукой и рыдая, рыдая что есть сил медленно поковыляла, не оборачиваясь со двора прочь... чтобы не видеть, а главное не слышать той леденящей душу истерики, что сопровождала крайние – крайние ли? – тридцать девять ударов скакалки...

... – Что я желаю?! А.... что я желаю! Я желаю, чтобы ты все же поняла, что не надо было вновь пытаться заговорить с ней! Вот что я желаю! – он смотрел на замершую перед ним Янку, что уже и не помнила от страха как ее зовут, что была готова убежать далеко-далеко, но... – И убери это... в меню явно таких блюд нет.

* * *

Я выражаю огромную благодарность всем, кто помогал мне в написании "Летней истории".
Большое человеческое спасибо!