Форум

Голая девушка... лежала перед нею... она, она, Горякина Анна Михайловна, стояла над нею сжимая в руках власть!
Власть!
От предвкушения у Аньки вспотели руки, приятно потянуло внизу животика и ее сосочки встали на бовой взвод...
Не было больше лет... месяцев и томительных ночей ожидания – оставалось только миг... так наверное сбываются мечты
Размахнувшись, Анька что есть силы со свистом опустила на голую Светкину задницу синюю петлю скакалки – та описав нелепую дугу, легла криво – СЛИШКОМ КРИВО - но с нескрываемым восхищением Горякина наблюдала как проступает на Светкиной попе первый розовый след... Шконина не ответила даже едва слышным стоном...
Она даже не дернулась!
Горякина... остановилась... опустила руку с зажатой в ней скакалкой... сердце билось... билось так что казалось выскочит из груди... ее обнаженное тело блестело от пота... жутко хотелось пить и... перед нею лежала голая девка, на чьей заднице нелепо проступал розовый полукруг...
Кто-то сдержанно хмыкнул...
Анька почувствовала как ее мочки ее ушек начинают медленно наливаться краской...
Да... А где же вопли?! А где же извивающееся от немилосердных ударов тело?! Где мольбы о пощаде, где кровища?! Где...
На нее смотрела недоумевающая Оксанка, притихшая Олеська и...
- И че бля? Ты долго будешь сиськи мять, королева бала, так твою так?! Я, бля, тут че, до завтра лежать должна? – Шконина смотрела на стоявшую перед ней одноклассницу, - слабо, да? Не можешь... он ей дай, - Светка указала рукой на сидящую перед нею Олеську. – И не дай бог ты меня с фильмом кинешь!
- Я?! Не могу?! – взвилась Анька. – ты это мне ска...
- Ты перед ними понты колотить будешь... давай! – губы Шкониной прошептали еще что-то неразборчивое
слабачка
Светка отвернулась, улегшись поудобнее, взявшись руками за ножки лавки и Горякина видела только теперь ее затылок и издевательскую розовую – она ненавидела розовый цвет! Её заботливые мама и папа пичкали ее им с детства – а ей нравился ярко алый... и черный...
Мотнув головой, Анька чуть отступила назад, поудобнее перехватилась, разулась – лихо скинув тапки и замахнувшись чуть иначе, опустила скакалку поперек Светкиной задницы – удар лег ровнее и след был четче и ярче... без этих соплей да и шкура едва дернулась...
- Считай! – Горякина властно зыркнув глазами велела притихшим подругам.
- Два...
- Громче! Нет! Вот уже три!
И третий удар, что получился еще ровнее, еще сильнее, еще яростнее лег почти рядом со вторым, только петля уже четко проступала на самой заднице.
- Что? Слабачка? Да? На тебе! – Анька входила в образ все сильнее с каждым ударом и с каждым новым ударом все сильнее дергалась Светка, сильнее и сильнее начинала пылать ее попа и каждый следующий удар причинял все большую боль.
Светка лежала отвернувшись, начиная ойкать
Ты же собиралась не орать?
чувствуя как начинают сами по себе едва дергаться пальчики на ногах и как начинает разливаться по телу боль, пульсирующая, взрывающаяся с каждым новым... следующим... очередным более ровным, четким, уверенным чем предыдущий, ударом скакалки по ее заднице.
Но... но перед ее глазами был телек... видик и рядом с ними лежала кассета... Фильм... Кровь героев что... что позволит понять ей... поможет ей но до него оставалось еще...
- Бляяя... Ммммссмм... – на тринадцатом ударе она первый раз нарушила молчание что особенно понравилось Аньке.
- Что, сука, нравиться! Смеяться надо мной в моем доме вздумала?! А вот так получи! – Анька опустив взгляд чуть ниже, яростно стеганула скакалкой по Светкиным ляжкам, заставив ту заерзать, замычать... – Вот как таких как ты мы проучаем?!
Молчать нужно было! Дура...
Следующий, пятнадцатый удар лег посередине... на самый край попки... заставив Светку оторвать ноги от лавки...
Кровь героев... терпи... терпи и не ори... и не дай бог ты сама скажешь хватит!
- Лежать! Лежать, шкура! Ты, - свист, удар, стон..., - моя, - свист, удар и стон... стал еще громче, - шкура! Я делаю с тобой что... хочу!
Она видела, она чувствовала, она знала что вот... еще вот... немного и на глазах начнут наворачиваться слезы, а на дрожащих губах все сложнее будет удержаться крику... теперь это стало мечтой – заставив ее кричать. Кричать, кричать а потом молить! Извиваться, биться в судорогах, корчиться... истекая кровью... А после ползать... сиськами... языком вытирать яркие капельки... целовать ее ноги....
Ну кричи!
Кричи!
Кричи, сука!
На двадцать первом ударе Светка не выдержала и первый, отчетливый, громкий, наполненный болью крик, вырвался и заплясал по комнате...
А дальше был один нескончаемый вопль... застилающие глаза слезы, пальцы, что до судорог... до хруста... сжимали ножки, сжимали так что оставляли следы, что крошили дерево, а пятки... пятки все чаще... да постоянно! после каждого удара подлетали, сверкали и зад... за пульсировал, зад просто разрывался, разрывался всякий раз когда скакалка рассекала, оставляя за собой в воздухе свист, взрывала задницу, выбивая из Светки вопль... воздух... вколачивая все новую и новую боль... напихивая... утрамбовывая... надеясь... мечтая взорвать ее горделивый сосуд!
Для Аньки не было стен! Не было подруг! Не было ничего из этого мира – она стояла на залитом огненным солнце заднем дворе своей усадьбы, кнут в ее руках был продолжением ее самой, кнут что доставлял ей дикое, просто царственное удовольствие! Он дарил неземное блаженство на кое были не способны ни графы ни князья ни короли! Он дарил ей состояние полета, наполнял ее жизнью, наполнял ее жизнь смыслом – все вокруг было для нее пустым, лживым... вся эта мнимая жизнь... все эти мнимые люди... жизнь была тут - у этого столба... только тут и, она отчаянно, растворяясь и вкладываясь, кончая всякий раз когда кнут врезался в изуродованное, окровавленное истекающее кровью тело из которого вылетал хрип... дикий хрип, вылетала агония и ужас но... но она хотела одно... она желала услышать слово «пощадите»...
...а Светка давно впала в помешательство... не видя уже давно за утонувшими в слезах глазами ничего... пелена застилала комнату а тело... тело давно было просто соткано из боли... ей никогда не было так больно... она давно не чувствовала себя столь тупо... глупо и одиноко... она не обратила внимание что на ее ногах кто-то сидел... держал и ее мокрое от пота тело словно пружина выгибалось, извивалось и дрожало от напряжения в ожидании нового удара... она давно не слышала счет и, цепляясь за ножки уже твердила... слова порой прорывались сквозь хрип, крики и вопли...
- Не скажу!
- Не скажу...
- Не скажу! Суки! Фашисты!... Пидоры... гаааааааады...
Героев... кровь... какая кровь! Суки!
Партизаны... да герои... герои-партизаныааааааааа...Зоя...
И чья-то нога выбила из под ее таких же босых... как у Зои... ног табуретку... фашисты...и...
- Все! Все, Анька! Остановись... все... семьдесят пять! – Оксанка сама вспотела, устала удерживать, держать рвущийся под нею табун... она сидела так близко... она видела ВСЕ перед собой! Она сидя голой попой, чувствовала все! И считала... считала... вначале неуверенно... тихо... но чем дальше, тем шире становились ее глаза... тем ярче были краски, тем страшнее было называть новую и новую цифру а когда, почти крикнув «тридцать шесть» увидела как Светка подпрыгнув, задергала ногами, бешено застучав кулаком по лавке, Оксанка сама рванулась через диван, сама уселась на ноги, лежащей ничком Светки и каждый новый «тридцать восемь», «тридцать девять», «сорок» она ощущала всем телом... и это было... как сидеть на несущейся с горы лавине... цунами... как бля оседлать ураган!
Он бушевал... рвался и плясал в диком танце, извивался, хрипел и ревел а потом... как то обмяк... стих... когда с произнесенным «семьдесят пять», Ксюха, вскакивая к подруге услышала «хватит...» или показалось...
Оставив распластанную на лавке Шконку, оттолкнула в сторону подругу... забрала мокрые от пота прыгалки, повела умываться ту в ванну... загнала в душ, включив почти ледяную воду...
Когда они вернулись Олеськи в комнате не было а Светка так и лежала, всхлипывая и размазывая по щекам слезы...
Потом она долго умывалась на кухне... почти лежа на раковне... пила ледяную воду, лила ее на руки... стараясь успокоиться...
Все произошедшее... эти ее понты «а давай!» казались ей такой ерундой... герои...
- Фильм... – всхлипывая и вытирая глаза, Светка вернулась в комнату... – включай...
Анька... уже в халатике, молча нажала на кнопку... и на черном фоне выступили слова...
...Осторожно... легла на лавку где и лежала, в наглую забрав с дивана подушку... вонзившись глазами в экран...

«...люди забыли Золотой век двадцатого столетия...они забыли о чудесах технологий и последовавших за Золотым веком ужасных войнах Они забыли, когда джаггеры начали играть и игра ведется собачьим черепом»...

13.45

Они стояли у входа в коридор. Анька крутила поясок халатика, не в силах оторвать взгляда от распухшей, превратившейся в сплошной черно-бордовый, испещренный рубцами синяк задницу.
Шконина собиралась медленно. Очень медленно натянула трусы, лифчик, одела кофточку и только потом принялась одевать джинсы...
- Это... – Светка медленно, кусая губы, натягивала штаны, - ты надумаешь... давай... подходи что ли. А эту сучку, Лесеньку... мы проучим... Ты же понимаешь... что об этом...
Шконина посмотрела на нее... застегнув молнию, пуговицу...
- Скакалку верни... – шмыгнув носом, - не ссы подруга, я не стукну. На Леську... плевать...
И пошла к выходу, обернулась...
- Чао, крошки...

...снег... сырой асфальт приносил приятную, проникающую в тело, спасительную прохладу... стучало сердце и шли ноги... медленно... чтобы не вскрикнуть... а в мозгу застыла одна фраза...
Его фраза...
- Играйте жестко и вы забудете страх...
И ее глаза... глаза Зои...
Глаза матери...

THE END