Форум

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ:
Краснокаменский край, Город Красный
Улица Королева 17
7 ноября 1990 года, вторник
плюс 3, пасмурно

09.30

- Аня, что ты сегодня будешь делать? Ты на целый день остаешься одна! - Михаил Александрович стоя перед зеркалом повязывал галстук, а его дочь, Горякина Анька не высокого ростика, эффектная блондинка, переминаясь с ноги на ногу, теребя пояс халатика, что один стоил как вся школьная форма всего ее класса, стояла с виноватым видом в дверях, оттопырив губу и преданно "пожирала" отца глазами.
Как же ты меня достал, старый ты пень! Со своими нравоучениями... что ты будешь делать?! Что ты будешь делать?! Задолбал, блин!
- Я помою посуду, немного приберу в доме, - отец повернулся, вопросительно глядя на дочь, - а после засяду за английский... - все так же преданно, как и любил отец, отвечала дочь. – Ты же сам говоришь, что чем больше языков знаешь...
Когда вы наконец то свалите, я плюхнусь на диван, включу видик, над которым ты, папочка, ты так трясешься, дождусь прихода Олеськи, Оксанки... и этой босоногой сучки и... тогда мы повеселимся...Сваливайте наконец! Не хватало чтобы ваши нравоучения еще девки услышали... в мой адрес...
- Умница, дочка! - в комнату вошла расфуфыренная мамаша, подойдя к отцу, демонстративно поправила тому галстук. - Поторопись, Миша... мы уже опаздываем...
Ага, давай маманя, забирай своего пердуна и едьте... куда ехали!
- Стасенька, ты слышала? Наша Анюта сама будет мыть посуду! Какая она у нас умница! - Анька находила эти искренние речи отца до того тупыми и пошлыми, что хотелось рассмеяться ему в лицо но... папенька... баловал дочу... и ей это очень нравилось - Анька просто пищала от восторга, от этих ярких импортных шмоток, от лэйбов, от того как джинсы или платьишки сидели на её фигурке, она молчала и улыбалась папеньке не в благодарность, а из желания не потерять что уже имела и приобрести неизмеримо больше, в глубине души презирая отца за его мягкость и податливость матери...
Но главное что у Аньки был видик! Ее видик! Понятно, что он стоял в зале, и смотрела его сама Анька только когда родителей не было дома, так просмотр был семейным, но он у нее был!
У единственной в классе, да и во всей школе можно было посчитать по пальцам у кого было такое чудо. Папа дорожил техникой, сдувал с него пылинки, пульт хранился всегда в заводской целлофановой упаковке и Аньке строго на строго запрещалось прикасаться к технике когда отца не было дома...
Но это было просто не возможно! Он же был вот тут... стоило протянуть руку! Вот он! Перед нею!
Она нарушала. Отец разговаривал с нею, прятал пульт, но это не помогало – Анька лучше него умела обращаться с видаком, пульт она находила в два счета, а в крайние поиски нашла еще и взрослые отцовские кассеты.
Прогуливая уроки, все же боясь получить от родителей взбучку, Анька продолжала водила одноклассников за небольшое вознаграждение посмотреть видик – и только две ее подруги Оксанка и Олеська регулярно приходили к ней «на просмотр».
Ага... подружки что дружили с ней во многом из-за того самого видика и... завладевшей девками идеи...
За видик Анька была готова продать душу дьяволу, перестрелять половину школы, стоять на голове, выполнять любые... почти любые... требования предков и видик был отличным стимулом для учебы.
И что бесило Горякину до глубины души, что родители это прекрасно знали и пользовались! Ладно, фиг с ним, что она не могла его смотреть но... бывало срывались и весьма доходные для нее коллективные просмотры, когда приходилось возвращать деньги и... краснеть от стыда...
Тройка лишала ее видика на неделю. Очень для Аньки тяжкую неделю, особенно когда родители приносили новые кассеты, а того хуже брали посмотреть у друзей-знакомых.
Двойка... двоек слава богу с сентября, как это чудо появилось в доме, у нее не случалось но Анька даже боялась подумать что будет ей за двойку...
Поэтому она все же старалась. Старалась, но... видик и захватившая ее идейка все настойчивее мешали учебе. Слава богу, пока все обходилось но... Анька сама чувствовала что она нарвертся и будет... как в том фильме про Анжелику, где она в первый раз увидела порку...
Та сцена мешала ей спать, есть, сидеть на уроках, думать – в первую неделю ничего кроме дикого желания смотреть вновь и вновь, перематывая, опять смотреть, смотреть, получая от этого ранее неведомое ей удовольствие! То была другая планета! То был совершенно иной мир! Там была такая ярость, такая боль, такая страсть! Закрывая глаза Анька представляла себя... не у столба с изукрашенной кнутом спиной а жестокой хозяйкой с вожделенным кнутом в руках, в высоких сапогах, с развивающейся по ветру гривой волос!
Ни мать ни отец не пороли Аньку ни разу в жизни, ей даже не угрожали поркой, сама мысль кого-то ударить, не говоря уже о том чтобы делать это систематически до недавнего времени казалась Анне омерзительной но... та сцена... не вопли наказываемой чернокожей девушки, тот кнут, та непреклонная кара возмездия и воплощение власти... резко поменяли ее взгляды. И мечтала она исключительно сечь! О том что может сама занять место у столба или на лавке, подставив спину и зад – такое она категорически не допускала!
А желание выпороть... хотя бы в половину... хотя бы на чуть-чуть как в кино поглотило Аньку с головой! Не в силах хранить в себе такой груз, она поделилась своими переживаниями с верными подругами... найдя и в их глазах не малый интерес. А когда они посмотрели фильм то уже втроем задумались о том где, как а главное на ком реализовать свои мечты.
На прошлой неделе ей дико повезло – отец принес новую «взрослую» кассету, посмотрел после ужина только пару минут и... заснул в кресле.
Кино для взрослых смотреть он ей не разрешил – сказал, взрослое, но... как часто бывало, Анька если не смотрела, то слушала из-за двери своей комнаты и в тот вечер, обнаглев донельзя, услышав отцовский храп, выскользнула тенью в зал и, спрятавшись в уголке огромного дивана, просмотрела весь запретный фильм!
Такое пропустить она точно не могла – первые же слова заставили ее буквально исходить от нетерпения «...люди забыли Золотой век двадцатого столетия... Они забыли, когда джаггеры начали играть и игра ведется собачьим черепом»...
Зацепило это слово... джаггеры... она его уже слышала... но не помнила где...
Фильм ей... не понравился.
Ей вообще перестали нравиться фильмы если там никого не пороли, да и сам сюжет... сюжет все же слишком кровав и жесток... не для такой изысканной девушки как Анна Михайловна!
Отец так и не проснулся за все кино – пришел тем вечером уставший, за ужином рассказывал про неприятности на заводе, выпил больше чем обычно, а рано утром зазвонил телефон – опять что-то случилось - и спеша на работу так и оставил кассету в видике, чего раньше не случалось.
Мешая ложечкой чай, Горякина упорно пыталась вспомнить где... где... где же она слышала слово! Вспомнила! Вспомнила!
Была у них в классе одна ненормальная от нее Анна и слышала это слово «джаггеры»... от этой шибанутой на всю голову... бывшей ах спортсменки... гимнасточки... что выперли после травмы... босячки и пацанки – Светки Шкониной по прозвищу Шконка. Эта чёкнутая все пыталась что-то всем доказать, задиралась с нею, открывала рот и на Серебрякову, всех достала своей независимостью, классная на дух не переносила а ей типа не было ни до кого дела, на физре выделывалась как могла и все искала острых ощущений и с самого первого сентября ходила в школу босой – короче – идиоткой.
А «игрой джаггеров» Шконина просто бредила, рисовала в тетрадке, даже правила пыталась писать – говорила у нее дома плакатик есть... Лгунья! Даже у Горякиной не было ни одного плаката, не говоря об этой нищей коммунальной крысе...
А посмотреть фильм было ее несбыточной мечтой.
Все встало на свои места. Появилось кого, она знала где... и знала когда осуществиться ее мечта!
...сделав вид что сегодня им идти ко второму уроку Анька дождалась ухода предков и спрятала кассету у себя.
С Оксанкой и Олеськой Анька весь день разрабатывали хитрый план как заманить Шконину к себе и ее хорошенько высечь. Хотя Горякиной было все понятно с самого начала – больше заняло времени убедить эту трусиху Ксюху взять отцовскую видеокамеру чтобы... чтобы чтобы да!
Аньке отчаянно не хотелось ни с Оксанкой ни тем более с Олеськой делиться правом выпороть эту нищую, прекрасно подходившую на роль жертвы, Шконку но... все же пришлось пойти на уступки.
Пообещав каждой участие в порке

так вы, две идиотки, меня не сдадите

они пришли к договору и перед последним уроком неприлично громко охая и ахая, принялись обсуждать за спиной Светки супер-мега-ультра-крутой фильм – расчет был верен.
- Ань, а что ты... правда Кровь героев смотрела? – уже после уроков Шконина догнала подруг уже на улице.
- Отвали... с нищетой не общаемся! – презрительно скривив губы, ответила Ксюха.
- Я не с тобой говорю! – вспылила и моментально завелась Светка.
- Ладно, девки. Уймитесь. – Горякина торжествовала, и, повернувшись к той, кого и за человека не считала, пустила в ход все свое умение убеждать, - да. И что?
- Я... посмотреть его очень хочу. Правда. Ты же водишь к себе на «видео»?
- Как ты не водим! – теперь уже вылезла на сцену Олеська.
- Черновнец гони и пошли... – наперед зная, что денег у Шкониной нет, загнула цену Анька, видя как внутри босячки кипит вулкан ненависти но...
- Много как-то. Нет у меня сейчас денег. Можно в долг? – чуть примирительно спросила Светка. – Или иначе как-то?
- Попалась! – Анька чуть не завизжала тогда от восторга. Рыбка была на крючке, но не давая радости от победы помутить разум, тихо сказала, - ну... есть один вариант... пошли... обсудим...

Окончание следует.