Форум

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ:
Краснокаменский край, Город Красный
Улица Коммунистическая, 17А
6 ноября 1990 года, понедельник

11.00

Виктор проснулся в тишине...
Гадкой...
Он перевел взгляд на стол... завтрака не было... чайник стоял на электроплитке в углу... конечно же пустой...
Обиделась... а как он обиделся она спросила, нет?! Как ему было вчера плохо, подумала, нет? Ослепленная тем фальшивым письмом она предала его любовь, свою семью... предала...
Ну почему она с ним так, а?! Почему бабы с ним так... все бабы...
Все от мала до велика... даже та мелкая гадина что он спас... даже она смотрела на него с презрением... своими тупыми коровьими глазами...
Закрыв глаза чтобы не видеть и не слышать ничего вокруг пролежав еще пару минут в надежде уснуть но тяжелые мысли буквально взрывали мозг... Наташка... эта как ее Динка... серое стадо на работе... грязь на улице и в коридоре... Галька... кухня... скрипучая кровать и недогуленный отпуск не оставляли его в покое...
Погода за окном была явно мерзкой...
К двум часам он должен был идти в то сборище бездарей и читать лекцию серой массе еще больших бездарей...
Чай придется греть самому... хотя для этого нужно идти на кухню... нет! То будет выше его сил – искра адской боли прошила виски, когда он вспомнил минувшее субботнее утро...
...он тоже был в комнате один – его швабра ушла опять рано и чайник был так же пуст но... перед ним лежала книга... он был весь в этой книге... Отверженные... Гюго... книге и никак не мог сосредоточиться... в книге на все времена...
Мешали торопливые звонкие «шлепк-шлепк» что метались по коридору взад и вперед... взад и вперед... взад... затолкать их эти звонкие шлепки в зад! Зад! По заду той девке... разолбать тот-то зад... разорвать его...
Он сидел... опустив глаза в книгу... томик Гюго... Отверженные... и не читал... просто смотрел перед собой, бессильной ярости стуча кулаком по столу... а его коллега наливался суровой решительностью...
Он знал эту страницу наизусть но... сейчас не мог вспомнить и буквы... и всему виной та гадина... Шлепка... что громко шлепала шлепками...
Та Гадина эта... семейка что приехала на этой неделе... за стенкой... ух как причитала та девка... как ее... Шлепка... Надька... какая хрен разница... как она верещала «мммаамочка не надо! Не наааааадоооооооо» верещала так словно была в этой комнате... он боялся себе ее представить голой... потной... с исполосованной задницей... с дергающимися мучительно сладкими сиськами и...
И что она делала с ним! Она же специально верещала так, зная что он будет сидеть и слушать! И мучиться от своего бессилия тут... тогда он едва успел добежать до туалета где его коллега и выплеснул всю свою энергию... сидя на холодном кафеле... пуская сизый дым он не мог поверить что способен на такое...
Как низко он пал... как же они над ним издеваются...
Ему было мерзко и... удивительно сладко вспоминать ее вопли... представлять ее...
Что Наташка... что его родная дочь... все те тупые коровы что смотрят на него из-за парт... всем им что-то от него всегда нужно...
А потом этот взрывающий мозг шлепк-шлепк... она гадина явно узнала как он страдал и решила просто издеваться над ним! Мало ее мать драла! Мало!
И... решив лично прекратить это издевательство и высказать малолетней дряни все, что он о ней думает, схватить за ухо и оттащить ее к матери, закатить той скандал о недостойном поведении дочери и...
Из-за стола он просто вылетел... разлив чай из кружки... выбежал в своей растянутой майке и старых синих трениках в коридор... шлепк-шлепк как раз прошлепали в сторону кухни, где он ее сейчас...
Не помня себя, Витька влетел и... у плиты в халатике и тех самых звонких шлепках, что не давали ему покоя стояла не мелкая дрянь а... та самая шалава... та самая девка... что подложили под него провокаторы с кафедры... чтобы убрать его... чтобы очернить его... бездари от педагогики...
Она была тут! Что Юлька въехала в коммуналку задолго до его пришествия он не думал и не знал – он и не видел... и никто не сказал ему что она тут... тут!
На кухне как на зло собрался весь бомонд... все жарилось и пеклось... варилось... ругалось... а она... дрянь... с мокрыми волосами... в халатике что едва прикрывал ее зад... а под халатиком ничего не было... в тех самых звонких шлепочках... стояла повернувшись к нему спиной... чистила картошку... он... застыв в дверях чуя как рвется что-то сказать его коллега пялился на нее... эту гадину... эту...
- О... Виктор Викторович... – положив нож, самым нежным голосом пропела его бывшая студентка, - какая встреча... вы хотите – вся кухня... вся эта занюханная коммуналка... весь этот Мухосранск... весь мир пялился в этот миг на него... – мне... что-то сказать...? – Юлька хлопала своими огромными глазами... мокрая прядь волос упала на ее лицо... рука скользнула к завязанному узелку халата и босая ножка игриво скинув шлепок упрелась пальцами с накрашенными ноготками в пол... приподнимая полу халатика а голос был слаще меда... – только не промолчите... мимо... как в прошлый раз...
Под рев и хохот всего мира лицо Виктора вспыхнуло краской, а коллега почти начал свою речь – Васнецов едва успел хлопнуть дверью комнаты...
Потом он курил одну за другой сигареты... думая как же так могли успели договориться эта Шепка... с этой гадиной Юлькой... специально подстроив для него...
Поменялись... поменялись явно... а сейчас ржут... все ржут...
...а вечером он закатил Наташке скандал, обвинив ее в бесчувственности и эгоизме, заявив что шагу более не сделает на ту кухню и вообще-то это ее обязанности... и как она, бессовестная оставила его умирать с голоду...
Наташка... что провела на ногах больше десяти часов и ни разу ни присев и во рту у нее не было ни крошки с вчерашнего обеда только молчала... она даже не извинилась... она наплевала...
И вот опять...
И Динка... и эта гадина Спичка... и Шлепка... и все бабы... он натянул на глаза одеяло... зажмурился... словно был один в поле... голый... а на него окружали бабы... они лезли к нему... тыкали пальцами и кричали «Тетелька! Какая у него крохотная тетелька» а его жена стояла в стороне... молчала...
ОНА МОЛЧАЛА!!!
...наливая в стакан воду его рука дрожала и он не сразу даже смог проглотить ее... выпив второй... выдохнул... опять лег...
Еще было время до выхода на работу... нужно было успокоиться... нужно было просто подумать о хорошем... о самом приятном...
Опять закрыл глаза... расслабился... вспомнить... те самые любимые строчки... из книги на все времена...

...Козетту избивали до полусмерти — в этом виновата была жена; она ходила зимой босая — в этом виноват был муж...

Муж... жена... и опять была виновата жена!
Даже тут... в его самом сокровенном была виновата жена! И с этим нужно было что-то делать!
Пролежав еще пару минут и окончательно осознав, что образ трактирщика Тенардье сегодня не приносит ему удовольствия, Виктор решительно встал с кровати...
Может... не стоило...
Нет... они сами были виноваты...

...Присел пару раз... поправил волосы на макушке, пошарив по столу нашел очки и, с достоинством водрузив их на нос, направился к двери...
Как он и думал его ботинки стояли на газетке не чищенными... мало того правый башмак стоял слева а левый с права...

Дрянь! Неблагодарная дрянь!

Захватив оба он вышел в коридор... пусто... очень хорошо, что пусто... никто ему не помешает...
- Пташка! Где ты, дрянь! Сюда иди! Быстро! – когда босая оборванная девчонка выглянула из-за угла, глядя на него своими жалобными глазами... его грудь наполнилась радостью... рухнули стены... рухнул иллюзорный мир...
- Иди сюда, гадость мелкая! Иди! Вот скажи мне... я плохо о тебе забочусь... а? – он стоял не на пороге своей конуры, а на крыльце собственного трактира... он не мечтал быть... он был Тенардье... – Отвечай... дерево...
Оставались считанные минуты...

11.30

Дверь распахнулась одновременно со зонком...