Отправлено: 05.04.23 23:38. Заголовок: Ромка+Надя= (обновлено 28.05.2023)

От автора.

Товарищи-граждане, уважаемые форумчане, читатели.
В "обсчем" вот первые пять рассказов + пролог нового проекта Ромка+Надя=
Все буде публиковаться в одной ветке, публиковать собираюсь блоками по 5-7 рассказов.
Проект где чередуются трешевые и обычные рассказы, но трешь я прошу рассматривать как художественный прием, как средство раскрытия глубин характера.
Мне интересно покопаться в мотивации, вникнуть в причинно-следственную связь выводов что делают персонажи, и, конечно же, последствий воспитания.
А еще меня заинтересовали сказки... невинные такие... детские где то плетьми секут то в раскаленных башмачках пляшут.
Приятного чтения

С Уважением, т. Иванов

 Отправлено: 08.04.23 11:04. Заголовок: Sakh пишет: Весна ..

Sakh пишет:

цитата:

Весна 86 года, честно не помню как и когда услышал про Чернобыль, скорее как и все по новостям

Я тоже не помню, но мне было шесть. Отрывочные воспоминания о кадрах во Времени о подготовке тоннеля под реактором, и о строительстве саркофага. А может это уже и придумываю.

 Отправлено: 08.04.23 19:32. Заголовок: tovarishivanov пишет..

tovarishivanov пишет:

цитата:

А еще меня заинтересовали сказки... невинные такие... детские где то плетьми секут

 Отправлено: 08.04.23 19:46. Заголовок: Спасибо за напоминан..

Спасибо за напоминание. Как же я про Красную шапочку то забыл!
Буду очень благодарен если кто ещё что-нибудь подскажет и подкинет цитату что называется в тему.
Снежная королева, Красные башмачки, Королевство кривых зеркал, Девочка и спички и ещё несколько преимущественно товара Андрерсена уже в списке

 Отправлено: 09.04.23 04:10. Заголовок: tovarishivanov пишет..

tovarishivanov пишет:

цитата:

подскажет и подкинет цитату что называется в тему.

Эстонский фильм сказка про ребенка-чертенка, была там песенка про розги ...
Арап Петра Великого с Высоцким в роли учителя с его объяснением, почиму мальчику нужно знать на своей спине (и не только) действие розги.

 Отправлено: 24.04.23 23:38. Заголовок: Ромка+Надя= На Надьку им было плевать

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ:
Краснокаменский край,
Деревенька Невпопадка, с километр на восток от
Поселка Новопетропавловка,
22.15 13 ноября 1992 года, пятница
Погода: температура от – 0,3 до – 11, легкий дождь, после снег

Третий день утром было одно и то же: утром подмораживало, к обеду все раскисло, вечером, словно нашатырь в ноздри бил мороз.
Одетая в рваные лохмотья, босая Надька страдала и утром и в обед и вечером: утром было скользко, днем она вязла в грязи как муха в варенье, вечерами, что нередко переходили в ночь, мерзла.
И в любое время суток на ее страдания было всем насрать: девчонка должна была работать.
И она работала: девчонка таскала воду, таскала дрова, то на склад, то в школу, то в тот сизый, вросший окнами в землю дом, дом в деревеньке Невпопадка... точнее то был дом для других, для нее, то было место жуткого страха и непреходящего ужаса.
Замерзшая, продрогшая, голодная ли, уставшая до потери сознания девчонка открывала ту скрипучую калитку, и сердце ее бешено билось. И страшно было до уссыка.
Что бы ни делала Надька в дни, когда она входила и выходила из этого дома, как бы ни старалась выполнить любую, самую грязную и тяжелую работу что поручала ей Марфушка или косматый, ну просто страшный Карабас Барабас из сказки, мужик она знала одно: будут бить.
Ее или ту женщину – ее звали так же как родную тетку, Ольга - что жила вместе с ней в чулане – каждую отдельно или, бывало, двоих.
И том доме всегда пороли ужасно, пороли и розгой и плетью и вчера опять пороли Ольгу.
Как она кричала!
Кричала, корчась и извиваясь на лавке, а страшный дядька с косматой бородой, махал и махал плеткой, буквально вбивая, словно муху тапочкой в пол, вбивал ее плеткой в лавку.
Надька все это видела в щель в двери и крики несчастной просто ужасали девчонку! Не чувствуя холода, стояла, стояла и стояла босой на свежем снегу, стояла, комкая на груди стылые лохмотья, не в силах сделать шаг через порог, стояла чувствуя как слезы и не только слезы текли вниз по щеке... по ногам.
А потом все затихло.
И крики и плеть и скрип половиц и только снег продолжал бесшумно падать и падать с черного, жидко расцвеченного тусклыми звездами неба, только несчастная лежала тихо и недвижимо – Надька долго еще стояла у порога, страшась войти внутрь, даже после того как Карабас Барабас вышел, замахнувшись на нее плетью.
От этого движения Надька вчера лишилась чувств – просто провалилась в черную что смоль бездну.
Марфушка долго на нее смотрела: сидя на завалинке, в ватнике и валенках сидела, лузгала семечки, сплевывала в кулак и ждала, что же будет дальше, совершенно не собираясь помогать девчонке.
Тогда, шесть лет назад, тем дождливым летним днем, она тоже из любопытства пошла за Валькой.
В сути, что Марфушке сейчас, что Ромке в прошлом было любопытно, что будет дальше.
На Надьку им было плевать.

 Отправлено: 24.04.23 23:39. Заголовок: Ромка+Надя= Шлюха!

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ
Краснокаменский край,
поселок Новопетропавловка, деревня Деревеньки
18.10 26 июля 1986 года
Погода: температура + 27 ветер 9 м/с осадки ливень.

Стоял чудный летний вечер.
Дождь только что закончился, но тяжелые дождевые облака не уходили, лишь отступили, перегруппировавшись, готовились нанести новый, исполненный грозового величия и сверкания молний, удар.
Хотя непогода уже и без того хорошо постаралась и вся округа был пропитана, наполнена и переполнена влагой и искрящимися в лучах вечернего солнца каплями. Грунтовки превратились в непролазные топи, поля в Амазонские джунгли, но все дышало летом, чистотой, только нужны были болотные сапоги или трактор К-700 чтобы относительно без проблем выбраться из их деревни к трассе.
Пяток километров.
Всего...
У Вальки не было ни сапог, ни «Кировца».
Стараясь ступать где почище, держа свои заслуженные «дачные» шлепки в руках, Валька, в легком сарафанчике, босой, пробиралась через раскисшие дороги и поля к трассе, на остановку. Шла, не оборачиваясь, не зная что тихим соглядатаем за ней через грязь и поля пробиралась Марфушка, которой тогда было лет шестнадцать, не больше, и что всегда бешено ревновала Вальку ко всем!
Надькина мать в тот вечер была слишком расстроена, слишком подавлена, слишком смотрела себе под ноги дабы не ударить носом в грязь и совершенно не обращала внимание к тому, что было за ее спиной.
И Валентина спешила; спешила к последнему на сегодня автобусу в город.
Спешила, зная что опаздывает.
Спешила, поглядывая на черные грозовые облака.
Шла чертыхаясь и матерясь, понимая что не успевает и... и ей было плевать.
Да какой плевать! Ей было просто насрать на это!
На работе третий месяц она вкалывала в новой бригаде не видя «не выходных ни праздников»; чтобы выполнить план оставаясь сверхурочно и гробилась как та лошадь из «Преступления и наказания» но план все равно горел; дома были нелады с мужем, смотрела косо как на «не оправдавшую доверие» мать, так мля, еще гребаный огород никто не отменял!
Как же! У их семьи были свои сотки и их нужно было обрабатывать, а Надька была еще мала и Валентина исправно каждую субботу ехала в деревню стоять раком на грядках.
С Надькой после памятного Первомая она общалась мало, очень мало, порой видя тоску в глазах дочери, но почти всегда мать видела ее или уже спавшей или еще спавшей.
И сегодня Валентина ну очень круто повздорила с родной сестрой, с Ольгой! Они и раньше сцеплялись со всей пролетарской ненавистью, сцеплялись из-за огорода и наследства, а сегодня просто чуть не подрались – хорошо растащить успели! – но сегодня Валентину прорвало и она вывалила сестре все!
Надька, что этим летом худо-бедно начала помогать по дому-огороду, совершенно случайно слышала ругань тетки и матери и все эти «Идиотка», «Жирная тварь», «Скотина», «Уродина», «Рукожопая» и прочие «лядь и млядь» девчонка принимала на свой счет, переживая из-за плохо протертой пыли и недостаточно чисто выполотой грядки.
Надя очень, очень переживала из-за этого, тем более уходя, мать дико хлопнула дверью, даже не зашла сказать ей «будь умницей», что еще сильней расстроило дочь.
На самом деле Валентина очень спешила на автобус, но Надя, едва сдерживая слезы, смотрела в окно ей в след.
Из всего их дома, только Надька видела что следом за Валентиной отправилась и Марфушка, коя тоже получила от Вали пару ласковых и нежных эпитетов в свой адрес.
И завелась.
И решила отомстить.
И поспешила следом.
Конечно Валентина на автобус опоздала! Она долго сидела на пустой остановке, сидела, плела венок из полевых трав, а Марфушка стояла, стояла и стояла неподалеку, в посадке. Она не видела слез Валентины, зато хорошо видела как остановился – уже в девятом часу – у остановки грузовик, как вышел, пиная облепленные грязью скаты, водила – молодой парень в кепке, с травинкой в зубах, видела как заговорил с Валентиной, видела дальше все! Все произошло там же, в кабине «писяттретьего», а потом... потом они уехали....
Не известно как быстро бежала назад Марфушка и как Ольга умудрилась быстро найти телефон и дозвониться матери в город, но когда уже в первом часу Валентина поднималась по ступенькам наверх, к квартире на пятом этаже, Анна Александровна все знала.
Как в былые школьные годы, когда порочившая неуспеваемостью честь семьи отличница Валентина поднималась домой, так и сейчас мать встречала ее на пороге с ремнем в руках. С заслуженным советским ремнем, что был так знаком Валентине с первого класса.
С тем самым ремнем, которым били и Ольгу и Валентину и уже пару раз били Надьку и, как и тогда, не дав опомниться, ухватив успевшую только молвить «Мама, не надо» Вальку за волосы, принялась лупцевать дочь еще на площадке, перед дверью в квартиру, лупцевать, ожесточенно повторяя «Шлюха! Шлюха! Шлюха!»
...Роза Марковна сидела смотрела телевизор, когда сонный Ромка шел в туалет, случайно, как и все в этом мире, услышал шум на лестнице, даже разобрал слово «Шлюха», даже узнал голоса Надькиной бабки и матери.
На завтра, утричком, по дороге в сад, Роман с детской непосредственностью спросил у мамки «А кто такая шлюха?» на что Роза сделав страшное лицо, пояснила что это очень-очень плохое слово и говорить его не нужно, а Роман, про себя про себя всю дорогу до сада шел и повторял это непонятное и плохое слово «Шлюха! Шлюха! Шлюха!».
И в тихий час у Ромки появилась мысль, что мать Надьки какая-то плохая, она точно сделала что-то плохое, а раз так, значит и мать и Надька одинаково плохие! Они обе говно, но говорить так нельзя, иначе мамка по губам надает – но теперь Ромка, в отличии от дружбанчика Илющки, знал уже два плохих слова и очень этим гордился!
И ему очень хотелось так назвать Надьку, но... Надька была в деревне.
А жаль.

 Отправлено: 24.04.23 23:41. Заголовок: Ромка+Надя= На "Скотовоз" она успела

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ
Краснокаменский край,
Краснокаменск, улица Школьная 9/5
17 декабря 1986 год, среда
Погода: температура -13, 5 м/с, без осадков

Задувало.
Было темно.
Ранним зимним утром Валентина отводила Надьку в сад.
Нужно было успеть на автобус.
Поэтому они спешили.
Мать и дочь шли все по той же дорожке, что лет двадцать назад ходила сама; только тогда она, Валентина, бежала впереди, а Анна Александровна шла следом.
Сейчас они словно поменялись местами; Валентина шла позади, глядя в спину дочери и... видела саму себя! Надька бежала в ее сереньком пальтишке, в ее, Валентины, сапожках, в ее же колготках, в ее же красной шапочке и словно не дочь, а она, Валя, сегодня снова шла в детский сад.
Но нет.
В сад шла Надька, а она только провожала ее до входа и, резко повернувшись, шла прочь. Нужно было спешить; спешить, чтобы успеть на автобус на 7.10; а если опоздать, то придется ехать на следующем на 7.30, уже вместе с матерью, что опять зайдет с Валькой в разные двери, станет на разные площадки и всю дорогу будет сквозь людей молча, с безжалостной настойчивостью катка давить ее взглядом и потом, всю дорогу от остановки до проходной продолжала давить немым укором.
Поэтому Валентина спешила; спешила и не провожала как другие родители своих детей – она вообще иначе относилась к дочери, по-своему желая ей добра, а может быть спешила и готовила дочь, воспитывала повторить ее же судьбу?
Готовила к случаю?

Валентина... Валентина уже сто раз пожалела, что тем летним вечером отдалась тому красавчику обольстителю и тысячу раз порадовалась, что не отказала ему!
Изменила, да... но мля, что это поменяло?
Ее как и до этого случая, с самого детства, драла как Сидорову козу мать, были житейские трудности – с редким, но метким рукоприкладством – с мужем, Валентина пахала как проклятая дома, на огороде, на работе, была в круговую всем должна.
Что в сути изменилось?
Что?
Да, остаток лета, вся осень 1986 года у Валентины прошли ужасно. Анна Александровна гнобила ее пуще прежнего, муж приходил-уходил не разговаривал, несколько раз бил. На работе Валентину сразу убрали с бригадира отстающей бригады, ведь «стахановец, гагановец, загладовец » не может быть блядью, аморальной личностью, разрушителем семьи строителя коммунизма! Убрали, перевели в подсобные, подальше с глаз долой, туда, где потяжелей, пожарче, погрязней, где меньше платят и еще трудней выполнять план.
Перевели туда, где всем было плевать на ее моральный облик.
Перевели, как выразилась одним прекрасным вечером Анна Александровна «в серую массу».
Анна Александровна, было видно и явно, была унижена и страдала гораздо больше Валентины, для которой большим унижением было бегать – по приправленному ремнем настоянию матери – по больницам, но беременности не случилось и, как сказали врачи, уже не случиться из-за вредного производства.
- Хоть ублюдка не принесла... – отреагировала на новость на кухне мать, нарезая картошку, - ножом бы вырезала, чтобы позор с семьи смыть! Шлюха! Такую честь ей доверили! Для чего я тебя рожала? А? чтобы ноги раздвигала, чтобы семью позорила?! Какая же ты дрянь! Дрянь!
- Конечно, дрянь! Кто же еще, мама, коли ты меня так воспитала! – чуть не выпалила тогда ей в лицо Валентина, но молча развернулась и пошла переодеваться.
А секса, колбасы и колготок как не было так и не появилось.
Только мать тупо смотрела, муж бил, Роза Марковна на профсоюзных собраниях кричала и плакат на проходной, что встречал ее каждое утро, один и тот же плакат – большой, просто огромный плакат во всю стену... плакат в красных тонах «Моральный кодекс строителя коммунизма», действовали ей на нервы.
Ведь ничерта не поменялось... впрочем, нет – было одно изменение. Валентина только сейчас поняла. Надька каждое утро все быстрее собиралась, все быстрее бежала утром по дорожке в сад, особенно если накануне – вот как вчера – получала по заднице да люлей по самую хряпку.
А минувшим вечером Надьке в первый раз попало, попало, как не попадало до этого никогда, попало так, что половина дома слышала!
За просто так. По укладу жизни.
И чтобы шлепки свои не раскидывала где попало, когда мать уставшая с работы приходит, когда наорать и сорваться больше не на кого, после того как на нее весь день орали и задолбалась она как стая стахановцев, когда... да какая разница когда!

На «Скотовоз» на 7.10 Валентина этим утром успела. Даже немного ждать пришлось, зато ехала одна, без матери, без Розы Марковны, что только поднимала и умывала заспанного Ромку, с капризами и уговорами собирала в сад.
Роман вчера слышал и вопли в квартире Надьки и как Роза его бабке рассказывала как «пошла лично туда и дала ей!» и в его мозгу странным образом, словно стеклышки в калейдоскопе, складывалась причудливая картина, нет, скорее появлялась осознание, что его мать лучше Надькиной матери, он лучше Надьки... значит его семья гораздо лучше Надькиной и вообще Надька нужна для того, чтобы на нее орали!

Продолжение пищется

 Отправлено: 30.04.23 21:11. Заголовок: Ромка+Надя= Оксана у нас сегодня модница!

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ
Краснокаменский край,
Краснокаменск, улица Школьная 9/5
7.25 утра, 10 марта 1987, понедельник
Погода: температура – 10, ветер 11 м/с

...Светлана Владимировна, воспитательница – лет тридцати - двенадцатой группы детского сада, группы, в которую кроме знакомых нам Надьки и Ромки ходило еще двадцать пять детей, сидела на стульчике в игровой.
Было раннее утро, в группе из воспитанников была только Надя, даже нянечка еще не пришла и можно было хоть на немного отдаться своим мыслям, чувствам, мечтам – не о воспитании будущих строителей коммунизма, не о пятилетке за три дня, а о своем, о личном.
Напевая любимую песню, сидела на стульчике, почти механически мешала ложечкой чай, вздыхала... глядя сквозь окно в серое мартовское утро, пела себе под нос.

Мы - бандито-гангстерито,
Мы кастето-пистолето, o yes!
Мы стрелянто, убиванто,
Украданто то и это, o yes!
Банко-тресто-президенто
Ограблянто ун моменто, o yes!
И за энто режиссенто
Нас сниманто в киноленто, o yes!

Мы бандито, знаменито,
Мы стрелято пистолето, o yes!
Мы фиато разъежато
Целый день в кабриолето, o yes!
Постоянно пьем чинзано,
Постоянно сыто-пьяно, o yes!
Держим в банко миллионно
И плеванто на законо, o yes!

Это была ее любимая песня!
Это было что-то просто невообразимо-прекрасным, запретным, манящим, таким далеким, с мятным вкусом загнивающего капитализма, волнующим, непонятным, не до тошноты привычным совковым, а модным заграничным!
Услышав ее впервые лет шесть назад, мотив и слова тут же запали Светлане в душу, а как пару лет назад наконец вышла пластинка... все! Было кричи-караул! В день покупки она послушала ее раз тридцать, подряд, и слушала бы дальше но свекровь вошла и со словами «И не стыдно тебе, комсомолке, такую антисоветчину слушать!» на что Светлана ответила «А мне так нравиться» прекратила ее временное моральное разложение, отправив чистить картошку.
Но все было без толку!
Сколько ее за это ругали!
Сколько на вид ставили!
На работе, дома, мать, свекровь, отец заведующая, что однажды ее лишала премии и грозилась уволить, но все было без толку!
«Постоянно пьем чинзано, Постоянно сыто-пьяно, o yes! Держим в банко миллионно И плеванто на законо» Светлана напевала утром-днем-вечером «по дороге с работы, по пути в гастроном», в очереди, в автобусе, на собрании, намывая посуду, зажмурившись в койке, на утренней дойке, раком на грядке, вынося дерьмо, стирая, вешая – всюду!
Это был кайф! Ну, в смысле, удовольствие!
Это был способ путешествия во времени, моментальная ширма, лучший способ хоть на минутку отвлечься, забыться, воспарив отправиться в тот загадочно-недостижимый-далекий и запретный мир.
И сейчас, сидя на типовом стуле, в типовой группе, типового здания типового детского сада, ожидая типовой манной каши на завтрак, ожидая явки по типовому списку типовых воспитанников, собираясь работать по типовому расписанию типового дня, Светлана пела, тем более что минувшее типовое восьмое марта принесло лишь разочарования.
Ни колготок... ни духов ни песен Валеры Леонтьевна... ни журнала Burda, ничего кроме мимозы и рисунков детей, никаких других подарков она не получила, но праздник удался на славу. Ее супруг, Витька, пришел как всегда пьяный, закатил скандал, принялся ее лупцевать, Светлана с визгами побежала прятаться к соседке Вике, Витька погнался за ней, ломился в дверь Викиной квартиры, попортил обивку на своей двери за что потом Света долго слушала от свекрови, получил в морду от соседа, разбил хрустальную вазу, которую Светке подарили на свадьбу!
Вазу было жаль, но благо, что окно не разбил, кинув, попал в стену – Светка потом долго подметала и собирала осколки по всей комнате; потом они с Викой сидели на кухне за бутылкой чаю, потом, потом стирала, гладила...
Потом настало шесть утра понедельника, и вот она вся такая сидела тут.
А хотелось другого... ну вот совершенно другого ну как в ее любимой песне!
До жути хотелось и «плеванто на законе», пить «Чинзано», вкус которого Светлана не представляла, стрелянто-убиванто было лишним, но вот это «Банко-тресто-президенто Ограблянто ун моменто, o yes!» представлялось таким романтичным, волнительно-прекрасным и она... с пистолетом в руках в кабриолето уходила от погони чтобы после на море на белой яхте, повторно наплевав на законы, с мужественным и сильным Бандитто пить таинственный «Чинзано».
Так хотелось, а не все вот это и все эти «Перестройки», горшки и гласности о чем трубили по всем газетам и телевизору не внушали никакого доверия не пахли ни «Чинзано», ни «плеванто на законе», ничем другим...
И этим утром с какой-то тихой грустью Светлана смотрела на детей в группе, особенно пристально смотрела на Надьку, что, как и всегда пришла раньше всех, смотрела на Надьку, смотрела на ее платье в котором девчонка ходила изо дня в день, смотрела на жуткого вида шлепки, что девчонка носила не снимая второй год к ряду, в теплое время года на улице, потом в группе, потом опять на улице.
Смотрела...
Надька была не одна такая, но почему-то к ней Светлана иногда испытывала что-то похожее на жалость, и сейчас задумалась, что ждет девчонку впереди. Спокойная, не шебутная, но с огоньком, аккуратная и временами строгая Надя была старше своего возраста, старше всех в группе – не по годам, по выражению глаз, что утром часто были наполнены тоской и следами высохших слез.
Светлана не хотела думать – она прекрасно знала – что и как у нее дома; ей хватало проблем в своей семье, с Витькой, с свекровью и свекром, со здоровьем. И так до одури не хотелось думать обо всем об этом, что Света со жгучим нетерпением принялась ждать когда же наконец придет Нестеренко Оксана – принцесса, огонек их группы и всего сада.
Светлана завидовала ей несказанно – у девчонки были такие модные шмотки! Она одевалась как куколка, с иголочки и все было до того красивое, до того яркое, ну просто восхитительное!
Разное!
Импортное!
И не одно и то же платье круглый год, а и сарафанчик и юбочка и платьишко и какие-то штанишки и кофточка и полуверчик и маечка и все было таким веселым, таким притягательным!
Оксана и сама была не похожей на других, какой-то другой – девчонка это прекрасно знала, понимала в свои почти уже семь и временами нагло этим пользовалась, но была при этом послушной, ну почти пай-девочкой, как сказали бы позже.
А самое главное, говорили, что она была там! Да что она – все их семейство было там!
На западе, за бугром, за кордоном и от этого у Светланы сводило зубы от зависти!
Там!
Где бандито-гангстерито-банко-терсто-президенто-чинзано и, конечно же киноленто...
О yes... ес, ОБХС!
Правда то или нет, Светлана не спрашивала – не к чему, да и не хотелось рушить такой образ слегка иностранки, модницы, как она про себя называла Оксану.
Так же хорошо и иначе одевались и ее родители и в отца Оксанки – высокого, чернявого, с усами и в шляпе, она не сказать, что была влюблена, но Валентин Владленович ей очень нравился, нравился хотя бы тем, что он был там! Отбить его у жены она не мечтала, но вот охмурить такого или лучше... а лучше бандитто, оттуда... бандитто...
Суть до дела, каждого прихода Оксаны Света ждала как новую серию фильма вместе с получкой, мандаринами и духами в один день.
И если песня про бандито-гангсетрито была все же из области фантастики, то наряды Нестеренко были вот они, тут.
Их можно было увидеть, их можно было пощупать руками!
И этим серым мартовским утром Оксана не подкачала.
Когда уже принесли завтрак, когда все дети расселись за столы, принявшись за свою порцию манной каши, открылась дверь в группу и вошла сияющая Нестеренко.
Светлана не сумела сдержать вздох восхищения!
В сарафанчике в клеточку, в какой-то чудной кофточке, с двумя хвостиками, в колготочках и – о! от этого у Светланы помутнел рассудок – в стремительно входящих в моду шлепочках-сеточках на пробковой подошве. Их правда делали у нас – Вика за рюмкой чаю говорила, но может врала – но не суть.
Девчонка выглядела просто вау!
- Оксана у нас сегодня модница! – не в силах скрыть своего восхищения, рассматривая зардевшуюся от такой похвалы Нестеренко, что слышала много лестных слов, но вот так чтобы модницей и при всех, ее еще никто не называл!
Ей было очень приятно!
...когда в обед детей уложили на тихий час Ромка долго ворочался, не мог уснуть, сопел и хрюкал носом. Идти сегодня в детский сад он не хотел совсем и даже пытался канючить, заставив бабку прикрикнуть на него! Дружбанчика Илюшки сегодня не было, погода была скверной и поиграть и погулять было не с кем – а с девчонками, чего водиться-то! Да и сегодня все как с ума посходили с этой противозой Оксанкой и ее этими «модными сеточками»!
Сейчас Ромка лежал, ворочился, принципиально не спал – Илюшка говорил что днем спит только малышня! – и слышал как Светлана Владимировна разговаривала с нянечкой, с Нелей Петровной. Они разговаривали тихо, но и в спальной стояла подернутая сумраком тишина, а воспиталка так имела дерзость присесть на его кровать.
- Вот есть же родители что для своих детей все! – поправив Ромке одеяло, сказала Светлана.
- И даже слишком, согласись, - вторила ей Неля, - вот зачем так ребенка в сад одевать!
- Нель, но лучше с другой стороны так, чем как вон Надьку одевают...
Они еще о чем-то говорили, но Ромка уже не слушал.
У Ромки окончательно решил, у него закрепилось осознание, что не только он, его мать, бабка, эта модница Оксанка, ее родители лучше Надьки и ее мамки, но и все, все другие. После слов воспитательницы, он окончательно понял и для себя решил что Надька точно помойка.
Пукнув, Ромка пнул по-прежнему сидевшую на краю Светлану и, против своей воли уснул.

 Отправлено: 28.05.23 23:54. Заголовок: Ромка+Надя = У портрета Ильича

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ
Краснокаменский край,
Краснокаменск, улица Школьная 9/5
22 апреля 1987, среда
Погода: температура +3 ветер 7 м/с осадки

- Владимир Ильич Ленин! – на выдохе произнося каждое слово отчеканила Надька.
- Видишь, Рома, все знают! А ты нет. - Елена Ивановна взяв Ромку за руку повела его в ясельную группу, где хором, вместе с своей воспитательницей, детвора еще раз повторила Владимир Ильич Ленин.
Ромкины уши пылали – такой позор!
Когда Ромка вернулся назад в группу ему казалось что все над ним смеются, все! А особенно едко смотрела на него Ксюшка-модница и, самое страшное, она за секунду до того как повернуться в его сторону, о чем то разговаривала с Надькой!
Как это ничтожество посмело смеяться над ним! Как могло подумать об этом?!
По дороге домой мать шла рядом с ним молча, не разговаривала, не реагировала на его «ма, а ма!» а дома, с самого порога, заявила бабуле – «Вот посмотри на своего любимого внучка! Так опозорился! На весь белый свет нас осрамил! Надя, вот умничка, сказала как Ленина зовут, а этот нет!»
- Какая она хорошая девочка! Умница! А тебе, Роман, - Романом бабка звала его только когда сердилась, - должно быть очень стыдно!
Ромка стоял, обтекал и сказать ему было нечего, оставалось только сопеть.
Сопеть и думать что Надька свое обязательно получит.
Зазнайка!
Но тем не менее, тем вечером получал именно он, Ромка и никакие уловки, никакая жалость и даже слезы, что он начал лить позже, к вечеру, не помогали.
Впервые в своей короткой жизни Ромка получал и получал по полной и ничего не мог поделать-изменить.
Его ругали, его стыдили мать и бабка каждая в отдельности и вместе и дошло до того что Ромка уже и забыл все свои желания и планы отомстить Надьке-зазнайке, а переключиться на месть Владимиру Ильичу категорически не выходило: слишком неравнозначными были фигуры!
А может быть где-то в глубине души Ромка понял что Надька тут совершенно ни при чем а виноват именно он, Ромка.
Виноват в том что в своих бедах обвинял ни в чем не виновную Надьку, обвинял только потому что так было удобнее, так ему хотелось быть хорошим!
Он строил козни и желал ей всякие гадости только чтобы оправдаться самому, выгородить самого себя в своих глазах.
А может ничего этого не было, не было этих рассуждений, но факт остается фактом – тот день был полным триумфом Надьки.
...через несколько месяцев и Ромка и Надька благополучно выпустились из детского сада и пошли в первый раз в первый класс, вместе, в первый «А» класс и их даже посадили вместе за одну парту, но это уже совсем другая история.