Форум

Холодный вечер февраля

От автора: по настоятельным просьбам некоторых участников автор все же написал… что-то)) Автор не писатель, а просто по жизни веселый балабол, поэтому прошу судить с оглядкой. Но и конечно, не отбивать руки молодому начинающему писателю, ну или чего им там обычно отбивают

Алена набирала на смартфоне номер подружки.
-Жень, пойдём, погуляем? Я уже вышла. Ага, все, давай, подожду на нашем месте.

Довольная собой, девятилетняя девчонка зашагала к месту встречи, размышляя, что Женька, конечно, подруга, но сейчас она просто обалдеет от Алёны: новый пуховик стального цвета играл на солнце несколькими кислотными оттенками, сапожки-угги, украшенные сбоку голенища сердечками из страз, крутой смартфон, буквально вчера подаренный ей родителями (надо будет обязательно сделать несколько селфи, ну, и с Женькой тоже можно пофоткаться). Но особым предметом гордости Алёны была семенящая рядом с ней, наряженная в комбинезон цвета капуччино с белоснежной оторочкой на манжетах и капюшоне, мамина собачка Ляля редчайшей породы Лион Бишон.

Вообще-то мама никогда не доверяла дочери выгул своей любимицы, мало ли, не уследит ещё, а собака дорогая, такой нет не только у них на районе, но и во всем городе. Но в этот раз Алена буквально выклянчила у мамы Лялю: уж очень подходила она к ее образу гламурной девчонки, дополняла, а скорее даже завершала его, как вишенка на торте.

Подружки встретились у ларька с фруктами, который располагался примерно посередине пути от дома одной до дома другой.

-Вау, Алё, ну ты крутыыыыыха, - не без доли зависти протянула Женька, когда подруга покружилась перед ней демонстрируя наряд, а потом покрутила перед лицом новеньким смартфончиком.

-Ой, да ладно, че там, - пренебрежительно отмахнулась Алена, ликуя в душе.

Все знали, что у отца Алёны денег куры не клюют, ещё бы: он единственный из всех жителей их элитного района работал не каким-нибудь заурядным чиновником в Управе, префектом или стопятьсотым замом губернатора по каким-то там делам, а самым настоящим водителем асфальтоукладчика. Поэтому все в городе его уважали, многие боялись, а начальство платило очень большую зарплату, ну, так, на всякий случай.

Впрочем, папины лавры совсем не мешали Алене дружить с дочкой простого чиновника Женькой.
Девчонки резвились, играли в снежки, непринужденно болтали и весело хохотали.
-А давай Лялю спустим с поводка, - неожиданно предложила Женька, - пусть тоже с нами побегает.
Алена немного задумалась, но все же согласилась.
-Давай!

Уставшая сидеть на поводке крошечная собачка с удовольствием принялась нюхать снег, прыгать, звонко лаять. Но вдруг словно из-под земли вырос огромный ротвейлер, и хоть его и держал на поводке хозяин и командовал «Фу,Дуня,фу, рядом, сидеть», собака лаяла так громко и грозно, что насмерть перепугавшаяся Ляля бросилась наутёк вглубь парка. Алена пришла в себя через несколько секунд и устремилась следом за маминой любимицей, но той словно и след простыл.

До самой темноты бродили девочки по парку, пытаясь найти собаку, Алена плакала навзрыд, умоляя,
-Лялечка, миленькая, ну где же ты? Ну найдись. Меня же мама убьёт.
-Лё, я пойду, ладно? - после гневного телефонного звонка от родителей пробормотала Женька, - попадёт ведь, отец орет уже.
-Иди,… пока, - Алена развернулась и побрела в противоположную сторону.
-Пока, - глядя ей вслед ответила Женька.

Женьку дома пороли. Не то чтобы часто, но отец-чиновник, привыкший командовать не одним десятком людей, требовал беспрекословного подчинения от жены и дочери, поэтому так или иначе ремень в их жизни все же присутствовал.

Наверное, всё-таки надо, учитывая специфику населения района (напоминаю, это чиновники средней руки и выше), упомянуть, что порка была там делом обыденным: детей пороли всех поголовно, а в некоторых семьях практиковалась и порка жён мужьями, что тоже не вызывало особого удивления.
Алена шла, еле перебирая ногами, понимая, что дома ждёт порка.

В прихожей было темно, из зала доносился звук телевизора: родители, как обычно, смотрят вечерние новости.
Алена повесила поводок на вешалку, разделась и хотела уже идти к себе, но тут из комнаты вышел папа, и увидев ее заплаканное лицо, озабочено спросил:
-Что случилось, малышка?
-Ляля потерялась, - чуть слышно прошептала девочка.
-Что? - глаза папы округлились. - Что ты сказала??
Не в силах сдержать слез, Алена кинулась к отцу на грудь и запричитала:
-Папочка, папочка, я не виновата! Она убежала! Я искала, мы весь парк облазили, а ее нигде нет. Я завтра с утра опять пойду, буду весь день искать, только не наказывай меня, пожалуйста.

Отец сжал руки дочери, отодвинув ее от себя.
-Не наказывать? А что с тобой делать? По головке погладить? Марш к себе в комнату и приготовься!!

Алена стояла перед своим диванчиком и никак не могла собраться с силами, чтобы снять трусы и лечь, как то подразумевал отец, говоря «иди и приготовься».
Когда папа вошёл в комнату, держа в руке сложенный вдвое ремень, девочка покраснела, низко опустила голову, теребя бантик на белых хлопчатобумажных трусиках.

-Алена! Снимай трусы и ложись, не то получишь добавку за строптивость, а тебе сегодня и так мало не покажется.

Вообще-то, стоит упомянуть, что Алене нравились папины порки: нравились его сильные руки, его строгий голос и взгляд. Нет, конечно, шлепки ремнём были болезненными, но трепет приготовления, а после возможность прикоснуться к горячей исхлёстанной коже, вдоволь потереть и погладить израненную попу, вызывали у девочки самые сладостные ощущения.

Папа прервал размышления Алёны: он развернул дочку к себе спиной, резким движением спустил трусы к щиколоткам и, размахнувшись, хорошенько шлепнул по пухлым девичьим булкам.
-Быстро ложись!

Дальше тянуть было некуда, и оставшаяся в одной маечке Алена послушно улеглась на диван, уткнувшись лицом в подложенные под голову руки.

Папа не жалел дочку: уперевшись одной рукой в спину, чтобы ребёнок особо не возился, хлестал сильно, часто, педантично обрабатывая всю поверхность попы, не забывая про складочку внизу и внешнюю часть бёдер. Кожа горела огнём, Алена плакала, иногда выкрикивая «Папа!», но в основном издавая бессвязные звуки.

Видимо решив, что внушения достаточно, отец остановился и приказал Алене встать и идти просить у мамы прощения.
Боль пронзала ее при каждом движении, слёзы струились по щекам. Девочка, сопровождаемая все ещё держащим в руке ремень отцом, прошла в гостиную и опустилась на колени перед сидящей на диване матерью.

Язык не слушался ее, кое-как она смогла произнести «Мамочка, прости меня», а потом подняла голову и увидела преспокойно сидящую рядом с матерью Лялю.
Девочка в недоумении смотрела на родителей.
-Соседка привела, - ответил на молчаливый вопрос папа. - Ляля к подъезду прибежала, хорошо хоть ей попалась, а так бы увели и с концами.

-Алена, ты поняла, за что была выпорота? - в разговор вмешалась обычно не делающая этого мама.
Алена молчала: ей было обидно, противно, она ненавидела родителей. Но надо ответить «да, поняла», ведь тогда со словами «вот и умничка», ее отпустят к себе в комнату, где она сможет вволю предаться жалости и слезам.