Форум

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ:
Краснокаменский край, Город Красный
Улица Коммунистическая, 17А
6 ноября 1990 года, понедельник

..за семь часов до...

...он ушел... шаркая... закрыл дверь, а они сидели обнимая друг друга и плакали...
- Я не позволю... я не дам тебя... я никому не дам тебя... Никогда... он никогда тебя больше не ударит... – а Пташка все жалась и жалась к ней, шепча в полусне... – мамка...
- Я не дам... Зойка... – Шлепка откинув голову на стену, размякнув будто тряпичная кукла, падала черным метеоритом в глубину черного бессознательного провала забытья... – Зойка... сестричка... нужно подняться... пойти к ней... не сидеть тут... с кем она тут... зачем... Зойка... ее нужно покормить... Зойка...
Чернота окончательно сомкнулась над нею – Надька вырубилась. Она просто отключилась... вытянув ноги, откинув голову на стену она заснула черным беспробудным сном...
Пташка жалась к ней, обвив ее шею ручками, слушая биение ее сердца, обхватила ее еще крепче... а чем ближе приближались шаги, тем сильнее обнимала ее заранее зная что это ее не спасет но все равно отчаянно не хотела отпускать спасительную тростинку...
- Пшла отсюда... мелочь... – когда шаркающие шаги остановились рядом, Пташка зажмурилась но кто-то грубый, пахнущий потом и жаренным салом, взяв ее за ухо, резко поднял, отвел в сторону и, сильно ударив ладонью по заднице, выставил за дверь...
Пташка смотрела сквозь щель между дверью и косяком как тучная тетя постояв над спящей девушкой пару минут, ткнув ее пару раз носком тапка, ухмыльнувшись, пошаркала назад...
По коридору... Пташка, топчась на пороге, смотрела сквозь щель как тетка дойдя до середины... остановилась и долго стучалась в дверь... а когда ей открыли, улыбнулась... оскалилась... точнее... что-то говорила смотря вниз и вскоре вела по коридору в сторону кухни кроху...
- Ты... должно быть голодна? Пойдем... я покормлю тебя... бедняжка...

...за четыре часа до...

Тук... тук... тук...
Вдох-выдох...
Нож счищал картофельную кожуру что падала в небольшую мисочку... чистые картофелины с плеском падали в крохотную кастрюльку...
Кап... кап... кап...
Хлеба свежего не было – хорошо, что нашла и сейчас варила Зойке и себе пару картофелин...
Старая толстуха сидела на табуретке у окна и пристально смотрела на нее... Надька чувствовала как ее облизывают отвартительные щупальца... от пяток до макушки но старалась не подавать виду... отвернувшись... как ей казалось гордо хранила молчание... при этом работала ножом так быстро как только умела...
Произвести впечатление... да?
Поворачиваясь к своей надзирательнице, Шлепка кидала взгляд в пустой... поразительно... пустой коридор... в конец коридора где все и произошло...
А эта толстая соседка... в очках на веревочке... сидела и смотрела на нее так пристально что хотелось повернуться и гавкнуть «Что? Что вы на меня так смотрите?»
Тук..тук...тук...тук...тук...
Бешено колотилось ее сердце и... она ожидала ответа этой тети и... ждала вечера.
Минут десять назад на кухню заглядывала Зойка... ее появление бабища встретила добрым и ласковым «Внученька... иди ко мне, Зоечка... Кушать хочешь? Давай еще покормлю...»
- Спасибо! Не нужно... Я варю ей суп! – резко бросив нож, повернувшись к ней лицом, резко, почти крикнула Надька.
- Вот как... А мы уже покушали... – прогудела в ответ бабка... – мы с лапочкой уже подружились... правда... подружились пока кое-кто спал... как попрошайка на вокзале... Лапочка была умницей... иди сюда... давай в ла...
- А зачем вы это делали? – Надька по прежнему смотрела на нее с вызовом и нескрываемой агрессией.
- Бедная дитя плакала... одна... в комнате... и некому было ей помочь... - Шлепка отвернулась, чувствуя как вспыхнули краской ее щеки...
Ей вмиг стало стыдно. До отвращения. Стыдно за то что, она кинувшись защищать чужую незнакомую девчонку на секунду забыла про свою сестру... но как она могла подумать что мать оставит Зойку одну... запрет в комнате а она... она... она так устала что сама не заметила как заснула... там... в коридоре...
Но это было так не справедливо! Это было так жестоко! Это было на столько мерзко что она не могла пройти мимо! Не могла остаться равнодушно!
Не могла!
Но Зойка... заботой о которой она, Надька, позволила себе кичиться и гордиться, ставить себе в заслугу... сидела в запертой комнате голодной... в одиночестве...
И от этого у Надьки сейчас разрывалось сердце...
... а бабища продолжала сидеть и смотреть... сверлить ее взглядом, а когда на кухню с огромным тазом белья вошла женщина... как поняла Надька... ее невестка... разразилась грубой и долгой бранью в адрес... тупой безрукой бестолочи Дашки... что поставив белье кипеть в огромной выварке, молча принялась за готовку... а Надька слушала и каждое слово принимала на свой счет...

...за два часа до...

Виктор сидел над раскрытой книгой... сидел в комнате... один... он сидел как и утром опустив глаза и строчки вновь сливались в одну неразличимую массу.
Листать книгу приходилось левой рукой – правая была забинтована и... так болела! Так болела! Как сказал доктор – рана была очень глубокой... еще немного и... нет. У него нет сил думать о том что могло бы быть если эта дрянь еще сильнее сжала зубы...
Хорошо что обошлось... хорошо...
Виктор ждал... не зная куда деть руки он постоянно поправлял очки, теребил нос... грыз ногти и кидал взгляд на стоявшую перед ним по середине стола пустую чашку – главный укор бесстыднице Наташке что как раз сейчас встречала на вокзала очередную сиротку... Диночку... кровиночку... встречала наплевав на него! Наплевав на сына! Наплевав и предав светлые идеалы семьи, подавшись сиюминутной слабости и обману... вечному обману сестры, что только так навязала на их голову эту гадость... Диночка...льдиночка...
Конечно интересно... какая она... ему понравилось сравнение с кусочком льда... интересно как она будет таять в его ладонях и...
Но все эти мысли уводили от главного...
От нападения на него... в его доме... от травмы физической и глубокой психологической травмы что нанесли ему сегодня... он же ничего не сделал... это она его вынудила... она... а эта паршивка... это босячка... она набросилась на него как дикая! Это еще хорошо что он успел подставить руку а не то та девка вцепилась бы ему в шею!
Но ждать осталось не долго...
Нужно дождаться когда скрипнет соседская дверь...
Пусть его предал самый близкий человек...жена... или та, что он ошибочно все эти годы считал самой близкой и родной... но этим вечером Виктор был не один... Мария Борисовна... очень добрая и отзывчивая что сама терпит бесконечные подлянки от безумной невестки... только увидев Витю в коридоре... поняла все...
Все! Она... они этого так не оставят!
Они выскажут все!
Оставалось только подождать и... справедливость восторжествует...

...за час до...

- Ну и где?
- Да скоро я тебе говорю!
- Блин... у меня уже не только ухи в трубку завернулись...
- Да подожди ты... тапочек! Во! Во смотри идет!
- Слышу... Мляя... они такие... сладкие... лянь... в шлепка! А пяточки...
- Её... братан... я тут жить буду...
- Я те говорил... да стони ты так громко...
- Да как тут не кончить... – Витька-Тапочек из-за сарая что уже лет десять норовил рухнуть смотрел за развешивающей белье на натянутые веревки Юлькой... а минут за пять до нее другая, чернявая завесила полдвора простынями да наволочками. – А где мать этой кобылы? Ты уверен что ее не упустили?
- Ты предъявлять мне тут будешь? Ты чё! Вон окна прямо вишь... спит эта... сто пятьцот спит! Я те говорю... такой спекталь будет! – Джон хоть и крыл матюгами кореша но ему самому отчаянно, просто до дрожи хотелось если не увидеть то услышать пронзительные визги Шлепки, увидеть возможно ее голой в окне, а еще лучше увидеть как будет лупцевать ее мать, для чего они с Вовкой уже три часа шхерились тут, за сараем в ожидании начала... поначалу прятались но когда вначале Дашка а после Юлька развешивали белье, выглядывали все наглее, думая что их никто не видит...
Спичка, наклонившись за крайней в этой партии футболкой, кинув короткий взгляд конечно же увидела двух дружков что пялились на нее...
- Скоты малолетние... ладно... – поправив прищепки и подхватив таз, Юлька пошлепала назад, легко догадавшись ради чего толкались у темного сарая эти двое... окно Надькиной квартиры смотрело точно на темный угол что служил им укрытием... – Ладно...
Вернувшись в свою комнату Юлька совсем немного разминулась с Марией Борисовной что вывела из погруженной в темноту комнаты и повела на кухню Зойку...
А Надька спала...

за ноль часов ноль минут...

...Зинка возвращалась домой...
Злая... Уставшая... голодная и почти трезвая...
И если бы не тот бородатый... на Камазе... и найденный провод... такой милы проводочек... подлиннее и поострее того воспитательного обрубка что был у нее дома... настроение было бы вообще в никуда...
Весь этот занюханный Мухосранск... вся эта челядь... это чертово быдло что считало ее, Зинку, гораздо ниже себя и норовило сбросить на нее всю черновую работу... эти соседи... это... все... просто выворачивало ее.
А главное – ее выворачивала любимая доченька... Надька.
Сейчас она шла и видела как разложит эту дрянь и, заткнув ей пасть чтобы не слышать ее сопливых слов про то как ей сложно, будет ее полосовать до кровавых соплей, пока силы не покинут ее а после, дав корчащейся у ее ног девке пинка в зад, завалиться спать!
А на утро повторит вновь... А Зоечка... Что Зоечка... такой же скорее всего растет но... Зинка была убеждена что она уже не ее проблема – она родила ее, родила Надьку вот теперь пускай старшая и бушкается с нею... воспитывает и нянчиться... у нее, Зинки, есть право на личную жизнь – заслужила она это право! Долгими бессонными ночами... заслужила...
И со старшей намаялась... и с младшей... так что теперь пусть Надюша побегает... узнает что это такое...
Жаль что Надюша дура похоже... что не ценит материнскую любовь и заботу... Надюша взяла и с..блась на два дня развлекаться... сиськи то отрастила уже... ого... и решила видать... по легонькому... а она, Зинка, все выходные с младшей нянчилась... с соседями... особенно этой жирной старухой... как ее Андреевой... Борисовной... и этим очкариком... Профессором... мать его...
Ну ладно... ничего... проводочек Зинаида подобрала что надо... да и Ахмед... так во всяком случае его звали... ничего... утешил... немного скрасили ее первый рабочий день... И сейчас... наверное у этой курицы хватило ума на стол накрыть... мать встретить...
Но окна были темны...
Ярость ярким безумным огнем пыхнула в ней! Впрочем в другом она и не сомневалась – ну тем хуже будет для нее...
Зинка пнув дверь, едва не прибив притаившуюся во тьме Пташку что так и тряслась от холода и страха тут, в холодном коридоре, взбежав по лестнице, рванула дверь и на ходу разворачивая шнур, просто задыхаясь от желания вытащить свою дочуру в коридор и откоммуниздить ее прямо там... на глазах всей квартиры... уже пнув – не запертую!!!!!!!!!!!!! дверь в свою комнату остановилась столь резко что ее лоб врезался в облупившийся дверной косяк...
- Вот и мамка пришла... – донесся с кухни голос этой Борисовны... – а мы тут... ужинаем...
- Мамка... – Зинаида сидела на коленях у ненавистной старушенции уплетая сваренный Шлепкой суп...
- Вот... супчика сварила я... пока ваша Надечка... бросалась тут... Виктору Викторовичу руку сломала... в трех местах... бестия малолетняя... Да... так то милая... – Андреева старшая положив на стол ложку, заботливо вытерла краем полотенчика губы и подбородок Зойке. – что молчите... трудно быть бездарной матерью сумасшедшей дочери...
Зинаида больше не слышала ничего... она даже не включила свет, пнув дверь в комнату и сразу же шарахнув ею так что посыпалась со стены штукатурка...
- Дряяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяянь!!!!!!!!!!!!!!! – шнур в ее руке раскрылся всем свои черным телом, жалящим в кровь броском кобры ужалив поперек спины спящую, ничего не подозревающую Надьку...

...Виктор сидел за своей книгой когда за стенкой грохнуло... руки сами сняли очки, нашли тряпочку и долго... бесконечно долго тер он линзы... слушая за стенкой леденящий душу свист, издевательски громкие удары, пронзительные, заходящиеся воем вопли, звуки чего-то падающего, глухие шаги, крики сквозь взрывы истерических слез «Ммаааааааамааааааннннеееееееееееееееенааааааааааааааадоооооооооооааааааааааа!!!»...

...- Вон! Вон! Вишь!
- Ни хрена не вижу! Мля! Уроды! Свет! Включите п..ды свет!
- А, нахрен! Я с другой стороны... там видно... – Женька рванул в другую сторону сарая, оставив Тапочка в возбуждении и одиночестве...
Раздался звон стекла и в окне вспыхнул свет...

...прикрываясь руками, забившись в угол у окна Надьку била истерика... ее руки, ее спина, задница... бедра... все ее тело покрывали вздыбленные кроваво-черные, пересекающиеся рубцы... из разбитой губы текла кровь, что смешивалась со слезами... подобрав под себя ноги, полуголая она сидела в углу, укрываясь исхлестанными руками от матери...
- Я буду бить тебя, дрянь! Я буду бить тебя каждый день! По десять раз на дню! Пока ты не станешь человеком! Пока меня не будут из-за тебя стыдить! Пока ты не сдохнешь! Ты что наделала?! Ты что сделала, дрянь! П..дой торговала да... пока мы тут с голоду умирали, а? Почему я должна выслушивать все это из-за тебя!!! Я хорошая мать!
- Маааааааамааааааа я раааааааботтааааааааааалааа...
- Трахалась... сиськами трясла... заработала?!
- Я тебе устрою работу... такую работу что ты думать не о чем не будешь! Гордая?! Взрослая, да?! Ни копейки... ни крупинки ты не получишь, гадина! Все будешь сама зарабатывать! Все! надоело тебя тащить на своем горбу! Узнаешь что это такое!
- Я рабоааааатааааааалааа, маааааааамаааааааааааа.... – она не могла успокоиться, закрывая лицо ладонями но истерика, дикая боль, унижение и отчаянье ее были неудержимы... - Я...
- Ты... ты знаешь что соседи Зойку кормят, пока ты трахалась, а?!
- Яяяяявааариалааааасуууууууупппппппачеемуууууутттттыннееееверииишь?!
- Веришь?! Кому веришь?! Тебе?! Нет в тебе веры! Нет! А теперь... – Зинка вновь смотала и держала петли шнура в руке, - ты... извинишься... ты извинишься перед этим п..ром которому ты сломала руку!
- Нееееееет!!! – Надькины слова сквозь слезы были столь отчаянно громки что казалось их слышали вся округа!
- Чтооооооооооооооооооооо?! Ты мне перечишь, да?! – Зинка широко размахнувшись протянула шнуром по всей спине дочери... та рванулась из своего угла, рванулась изо всех сил, рванулась как в последний раз... рванулась к захлопнувшейся двери где ее настиг второй... третий... пятый... выворачивающий наизнанку душу и тело удары...
Надька изо всех сил пыталась сладить с заевшим замком, вырваться... спаситись из этого дикого ада, а на ее спину покрывали следы все новых и новых не ведающих милосердия разрезающих свистом воздух и тело ударов...
...дверь поддалась ей далеко не сразу... она буквально выпала в коридор... раскрасневшаяся, заходясь истерикой, полуголая... споткнувшись... поковыляла прочь... к выходу... а в след ей неслось «Вооооооооооооооооооооооон!!!» и смотрели в след с кухни глаза... да стучал кулаком по столу в своей конуре Витька...
- Ты у меня сутками пахать будешь, дряяяяяяяяяяяяяянь! Я сгною тебя! Запорю если меня из-за тебя стыдить будут! Я тебя научу жизни! - орала на всю квартиру Зинка, и слова ее причиняли Надьке еще большую боль - я тебе устрою сладкую жизнь, неблагодарная ты скотина!

... – Еееееееееееб.... – только и выдал офигевший Тапочек, - аййййййййййййсу...
Тонкие Спичкины пальцы с невероятно острыми ноготками впились ему в его крайне взволнованного дружка, и сжали так что вздохнуть нельзя было и все его нутро было сжато и вывернуто и... вторая рука, сорвав шапку, держала его за волосы, а глаза... ее бездонные глаза смотрели в его перекошенное лицо и милые тонкие губы шептали на ухо
- Я в следующий раз тебе его просто вырву... вырву и затолкаю по самые гланды... если я поймаю тебя тут...
А потом он уже хромал по улице... хромал в темноту... хромал прочь...
Хромал как не хромал никто и никогда...