Проблемы воспитания и наказания детей и подростков. Порка как метод наказания.

Автор предлагала дописать этот рассказ. Вот, у меня так дописалось... Возможно, слишком смело с моей стороны - дописывать за маститыми Авторами... Немного не тематично, но, как я гляжу, этот конкурс у вас получился действительно необычный

- Конечно, г-н Сергей, я все понимаю. Как только новое первое лицо получает доступ к «чемоданчику с кнопкой» и информации о проекте «Омега», то сразу засылает сюда своего доверенного личного эмиссара. Одно дело получить многостраничные заумные сухие отчеты с непонятными терминами, а другое дело – пощупать все почти своими, так сказать, руками и увидеть почти своими глазами. Я работаю здесь уже 13 лет, и на моей памяти Вы уже 8-й, кто приехал увидеть, пощупать и пересказать своему патрону.
Тем более, оценив суммы, которые уходят на содержание всего этого, новоиспеченный лидер государства призадумается – а стоит ли тратить бюджетные денежки на гипотетический эксперимент, которому вот уже 30 лет, и который будет продолжаться еще 70.
Это же не предъявишь налогоплательщикам. Не отчитаешься за потраченное ни надутым индюкам в Конгрессе, ни почтительно внимающим товарищам на партийном съезде в Пекине, и, тем более, не предъявишь на параде на Красной площади толпе, скандирующей «можем повторить». А деньги ведь немалые за 30 лет тю-тю. А сколько еще уйдет? Поддержание искусственного климата под куполом, круглосуточная телеметрия всех подопытных, ее расшифровка и анализ данных с чипов, работа многочисленных закрытых институтов в разных странах, которые только и занимаются независимо друг от друга оценкой, моделированием и прогнозированием… Только выстроить все эти тоннели и коридоры именно здесь – влетело в немалую копеечку.

Бьергюльф подобрал на золотистом песке небольшого краба, который никак не мог перевернуться на спинку и осторожно отнес его в теплую прозрачную воду.
- Но вы уверены, что здесь безопасно в плане радиационной обстановки? – немного нервно спросил Сергей, глядя то на золотистый песок, то на небесно- голубую гладь океана.
- Атолл Ронгелап одно из самых чистых мест на земле. – засмеялся Бьергюльф. - За 2 века, которые прошли после тех злополучных испытаний, природа сама очистилась настолько, что здесь чище, чем в Нью-Йорке или Москве. А знаете почему? Потому что здесь никто не живет. И никто не гадит. Ведь вначале же были мысли у отцов-основателей эксперимента строить полигон на Шпицбергене. Было бы гораздо дешевле - там бы не нужно было поддерживать искусственный климат. Но там слишком людно. А здесь – самое то. Главное – поддерживать страшилку о радиационной опасности и о том, что человеку здесь жить нельзя. Тогда никто сюда не сунется. А здесь как раз только и можно жить.

Сергей смотрел на видневшейся в глубине острова между кронами деревьев черно-зеркальный купол.
- А что видят они? Оттуда, изнутри?
- Они? Кроме своих кротовьих нор, они ничего не видят. А те, которых выпихивают наружу, под предлогом того, что они «лишние», видят голубое чистое небо, снег под ногами (впрочем, снег настоящий, и это стоит немалых денег - устраивать здесь, в тропическом климате – настоящий снег под куполом и поддерживать круглогодично соответствующую температуру). Видят бескрайнюю равнину до горизонта, припорошенную снегом, деревца – они тоже настоящие. А на западе – они видят каменную гряду, которая несколько закрывает им обзор западной части света. Им кажется, что до нее несколько километров, хотя на самом деле до нее не более 100 метров.
- А зачем нужно было именно так? Рудники, невыносимые условия…

- Видите ли, Сергей… Умные люди давно задумывались, что будет с шариком и с человечеством в целом, если вдруг к нам прилетит ну очень большой космический гость или какому-то полоумному диктатору вздумается нажать ядерную кнопку для удовлетворения своих политических амбиций. А что в таком случае делать? Быть готовыми спуститься под землю и пережидать наступившую ядерную зиму на планете.
Возможно, в течение нескольких поколений. Но это не партию в преферанс сыграть и, в худшем случае, проиграть пару долларов. На кону дальнейшее существование человечества. Поэтому и было принято решение начать этот долгоиграющий эксперимент. Даже не вчерашние лидеры его начали и не завтрашние закончат. Рассчитано на 100 лет – 3 полноценных поколения. Если в течение этого времени «переселенцы» выживут и не десоциалиризуются – то у остатков человечества есть шанс пережить глобальную катастрофу и возродиться из пепла. Если же нет – то нечего и цепляться за эту идею, как за спасительную. Нужно придумывать что-то другое. Кардинально другое.

Вот и решено было провести такой долгоиграющий эксперимент. Смоделировать ситуацию, так сказать.
- И что, нашлись добровольцы??? Зарыться, как кроты, под землю и жить там поколениями? - ужаснулся Сергей.
- Ну что Вы, - засмеялся Бьергюльф – разумеется, нет. Я хотя и всего лишь только технический директор комплекса, но детали эксперимента знаю. Если Ваш патрон послал именно Вас сюда, то и Вам можно их узнать. Если бы было предложено жить в под землей в комфортных условиях, есть экологически чистые продукты и дышать очищенным и обогащенным озоном воздухом, пользоваться всеми технологическими благами, не думая о завтрашнем дне, то желающих прожить под землей до конца своей жизни в таких тепличных условиях, не видя паскудного мира за окном – выстроилась бы длинная очередь.

В этом-то и был весь смысл эксперимента. Бросить людей в жесткие условия и заставить их мобилизовать все внутренние ресурсы. Как когда-то первопроходцы на Диком Западе. Был расчет, что в таких условиях проявятся их лучшие качества. Воля, упорство, жажда жизни, стремление к тому, чтобы хотя бы их дети или внуки пережили ядерную зиму и выбрались наружу.
Тем более, идеологи эксперимента вполне резонно полагали, что через смену поколений – суперсовременная техника (если проводить эксперимент в условиях технологического комфорта) устареет, а то и вовсе выйдет из строя. А обслуживать и ремонтировать ее будет уже некому. Второе поколение «переселенцев» вряд ли будет настолько продвинуто технологически. Некому особо учить будет.

Бьеоргюльф тронул Сергея за плечо.
- Пойдемте уже обедать. Сегодня в честь приезда гостя – царское меню.
Они развернулись и пошли в глубь острова, где виднелись большие французские окна административного здания.
- Так как же нашли добровольцев? – не унимался Сергей.
- Да как нашли… А то вы не знаете, как делаются такие вещи… Не кофе же Вы своему патрону подаете по утрам в кабинет… Подыскивали в разных странах подходящих персонажей. Тех, для кого английский родной, чтобы не было языкового барьера. Разного возраста, разных специальностей, разного образования. С разным ай-кью. Чтобы выборка получилась репрезентативная, как говорится. Мужчины и женщины – поровну. Главное условие – отсутствие семьи и близких. Желательно – малый круг друзей и знакомых. Чтобы поменьше искали человека. Ну, а когда перечень в сотню «кроликов» был составлен – хоп! – Бьергюльф щелкнул пальцами. – Люди вышли на работу, службу, в офисы, на заводы и в больницы…и по дороге пропали без вести.
Это бывает, знаете ли. Вышел человек из дома и не вернулся. Может, память потерял и живет под другим именем, может от кредиторов и надоевшей семьи скрывается под другим именем, может инопланетяне похитили, а может в эксперименте участвует против своей воли.
- И они не возмущались? Не требовали вернуть их обратно?

Бьергюльф усмехнулся.
- Их погрузили в глубокий гипнотический транс. И когда они пришли в себя там, под землей, – все они помнили катастрофу на Земле, как чудом спаслись, помнили своих погибших родных и близких.
- Ложные воспоминания? – догадался Сергей.
- Именно так. Потом нам оставалось только наблюдать за ними да считывать телеметрию и прочие данные с имплантированных им заранее микрочипов.
Иногда наши специалисты пускают туда газ, и пока эта подземная братия дрыхнет мертвым сном – спускаются вниз, меняют испортившиеся датчики на стенах и потолках тоннелей, камеры слежения, занимаются профилактикой аппаратуры, которой там напичкано, как грязи… Все они как на ладони. Чем занимаются, о чем думают…
Лично я давно для себя уже все понял. И все прогнозы сделал. Но… Раз на это исправно выделяют деньги – пусть живут себе там. Заводят детей. Через пару лет уже и пора внуков подоспеет. 20 лет прожили и еще будут жить.

Вечером Бьергюльф с Сергеем расположились в шезлонгах на берегу моря с коньячными бокалами руках. Волны ласково плескались, набегая белыми барашками на золотой песок.
- А кто этот Видгар? – поинтересовался Сергей, который с интересом несколько часов после обеда наблюдал и слушал жизнь «кроликов».
- Ооо… Видгар замечательный экземпляр… - засмеялся Бьергюльф. – Это, вообще-то была шутка одного из родоначальников эксперимента.
При отборе старались искать все же людей, наиболее социально полезных. Врачей, физиков, геологов, биологов, строителей, специалистов других рабочих специальностей, ну и так далее… Кто сможет в силу своих профессиональных навыков принести наибольшую пользу сообществу. Повысить его шанс выжить.

А Видгар - совершеннейшая никчемность. Когда его взяли на заметку, он жил на социальное пособие, мошенничал по мелочам с социальными службами и банками, временами жил на средства своих многочисленных любовниц.
В общем, не утруждал себя ничем полезным. Профессиональный бездельник. Нахлебник и паразит в нормальном обществе. Болтун и пустомеля, не обладающий ни достойными человеческими качествами, ни морально-этическими принципами.
Единственное его достоинство – высочайший ай-кью и умение складно говорить, обаяя окружающих. Он мог бы достичь больших высот, не будь он столь ленив. Ему было даже лень в полной мере пользоваться своими, данными природой талантами. Этот тип считал, что его таланты недооценены обществом.
Насколько я знаю, тогда между отцами-основателями вышло шутливое пари – сколько времени такая социально-никчемная единица, как Видгар, выдержит в таких условиях и сколько времени остальные будут выдерживать его – пока не прибьют эту привыкшую паразитировать на других личность.

Но самое интересное произошло потом. Когда они все оказались там, под землей.
Умеющий и любящий складно говорить Видгар сразу смекнул, что людей нужно возглавить. А для этого нужны правильные и красивые лозунги. Ну, на это он был мастак! И уже буквально через несколько дней, Видгар оказался главой этих людей, считавших, что они пережили глобальную катастрофу, и чудом выжили, потеряв свои семьи.
Иной раз мне кажется, что Видгар давным-давно вышел из того самого глубинного гипноза, все вспомнил и осознал, но предпочитает помалкивать. Живется ему совсем неплохо. Даже очень. Народ молится на него, как на Пророка, его слово – закон.
В его единоличной власти определять «лишних» (кстати, именно он первый внедрил это практику, но сумел повернуть дело так, что народ искренне считает, что это было коллективное решение). От всех тех, кого он посчитал лишними для себя самого, он давным-давно избавился, выставив их так или иначе «наверх».
Подрастающие красавицы – к его услугам. Его персональные условия существования - на несколько десятков порядков лучше, чем у остальных. Барские условия, скажем так.
Но главное – он создал целую философию, которая стала для них своеобразной религией. Его писанина «Дерзание», полная лицемерных и циничных принципов и лозунгов, замаскированных под личиной красивых фраз, стала для них Библией, Кораном и Торой в одном лице.
А сам Видгар – главой их колонии, пророком в своем отечестве и судьей. Идол. Законодательная, исполнительная и судебная власть в одних руках.

- И они все с этим смирились? Что ими верховодит откровенный мошенник? Никто его не разглядел? – поразился Сергей.
- Смирились? Да они боготворят его! За него они готовы растерзать любого, кто усомнится в непогрешимости Видгара. Он давно окружил себя тесным кругом лизоблюдов, которым бросает пайку чуть больше, чем остальным. Люзоблюды исправно отрабатывают. Остальные, правда, этого не замечают. Или предпочитают не замечать.

Самое интересное, что это именно Видгар рассказывает им сказки, что наверх выходить нельзя, жить на поверхности невозможно, там жуткий холод, отравленный воздух, и всех там ждет верная смерть. Что выжить они могут, только изолировавшись от враждебного мира, который везде вокруг них.
Никому из них даже в голову не приходит мысль – а может быть «ядерная зима», в которую они искренне верят, уже закончилась, и стоит проверить, выйдя наружу самим, а не выталкивая «лишних» и захлопывая за ними двери. Ведь прошло уже 20 лет, как они живут там – счет времени они еще не потеряли. Возможно, в мире что-то изменилось?
Нет, им уже нравится жить, как слепым кротам, и другой жизни они не представляют. Их дети выросли, не зная никого, кроме Видгара, как Верховного Правителя. А что будет с внуками – не берусь даже предположить. Скорее всего, те его обожествят.

Но, как бы там ни было, Видгар стареет и подыскивает себе приемника. Такого, который его самого не сделает «лишним» на следующий же день, как займет трон. Ирма для этих целей не подходит. Пока этот пройдоха просто пользуется ее молодым телом, создавая у нее иллюзию, что она имеет власть и что-то решает. В его власти отправить ее «наверх» в течение нескольких секунд. Как мне мыслится, выбор Видгара пал на Ника – доброго, совестливого парнишку, ну тут незадача, Ник влюбился в Дайану. Любовь и прочие светлые чувства там не в чести. Указать на саму Дайану как на «лишнюю» слишком явно, поэтому зная девчонку, Видгар, руками Ирмы, указал на ее мать. Знал ведь, что девочка мать не бросит и уйдет вместе с ней.

А знаешь, Сергей, что меня поражает? Все те, кого так тщательно отбирали, – люди с высоким ай-кью и профессиональными знаниями, в течении нескольких лет растеряли все свои свойства. Врачи позабыли, как делать операции, геологи не в состоянии определить породу камня, физики – не могут построить простейший механизм… Даже не знаю, чем это объяснить. Возможно тем, что их слишком много кормят красивыми, но пустыми словами…

- А что происходит с теми, кого отправляют «наверх»? – поинтересовался Сергей.
- Они умирают. Умирают от страха перед неизвестностью. Так и сидят возле закрытой двери, не в силах отойти от нее на пару метров. Ведь там совершенно не смертельная температура. 0 градусов по Цельсию. Чистый воздух. Гораздо чище, чем тот смрад, к которому они привыкли.
На западе каменная гряда, но за 20 лет никому в голову не взбрело попробовать дойти до нее и узнать, что за ней. Возможно, там есть жизнь. Возможно, там есть люди. Им кажется, что до нее несколько километров. Запросто можно дойти. А вдруг?
Но… Пока прецедентов не было. Они просто сидят возле закрытой двери, в тщетной надежде, что их впустят обратно. Тихо сидят. Пока от отсутствия движения и жажды жизни действительно не засыпают навсегда и не умирают. Наши ребята потом убирают тела. А у следующей партии даже не возникает вопроса, что стало с теми, предыдущими… Куда они делись? Даже скелетов нет. Забавно… Будто и не было их никогда.

Там внизу - они морлоки. А наверху превращаются в элоев.

- А если кто-то все же решится дойти до гряды и заглянуть за нее?
- Если кто-то решится, тогда и будем думать. – засмеялся Бьергюльф. – Чего думать заранее? Не думаю, что это вообще когда-нибудь случится.
- Значит, они занимаются тем, что роют и роют никому не нужные бесконечные тоннели?
Бьергюльф фыркнул.
- Ничего они не роют. Все тоннели, по которым они бродят, это изначальная схема комплекса. Они попали в него уже в таком виде.
Знаешь, сколько они прорыли за 20 лет? 2 метра! Всего лишь. И то, за первый год своего пребывания там.
Но коллективная память и коллективный разум, которые сформировались у них, внушили им, что они углубились далеко-далеко. Они кричат: «Мы прорыли! Мы смогли! Мы движемся вперед!». На самом деле они кушают галлюциногенные грибы и считают, что они роют. Каким образом они научились их выращивать – не знаю. Это было еще до меня. Мне лень рыться в архивах по этому поводу.

- А что будет с Ником?
- А что с ним будет? Ничего. Видгар его изобьет. Накажет. За ослушание. Ник раскается. Осознает, что виноват и был не прав. Потом Видгар его пожалеет. Потом они помирятся. Ник снова будет любить Видгара. И все будет по-прежнему.

- А что будет с ними со всеми?
- Ну можно сказать, что это уменьшенная копия человечества. Что будет с человечеством? Не знаю. Знаю, что человечество само себя наказало. Но все будет по-прежнему. Ничего не изменится.