Форум

В древнем Китае воспитанию детей уделялось большое внимание. В культуре Поднебесной тех времен считалось, что нужно уделять особое внимание прививанию ребенку разного рода добродетелей с самого юного возраста. В официальном мировоззрении господствовало мнение, что каждый человек должен был, прежде всего развивать и совершенствовать свою нравственность, которая позволит ему выстраивать качественные отношения с окружающими, а также поможет в создании прекрасной и крепкой семьи, как и в победе над врагами и в управлении людьми.

По древнекитайским меркам процесс воспитания детей надо было начинать практически сразу после их рождения. Как тогда говорили в Китае, если ребенок способен дотянутся рукой до рта, значит, уже можно начинать отучать его от материнской груди и приучать к самостоятельности. Хотя, при этом, процесс прививания навыков детям не отличался какой-либо жестокостью и навязчивостью. Наоборот, поскольку в Поднебесной были приняты большие семьи, то в них культивировалась атмосфера взаимопомощи.
Старшие заботились о младших и наоборот. Какого-либо разделения на своих и чужих детей в таких семьях не было. Надо сказать, что приучение детей к дисциплине, как и к наукам в древнем Китае начиналось с семи лет. Образованию уделялось серьезное внимание. При этом, сам процесс приобщения к миру наук начинался с изучения истории, очевидно, что бы приобщить ребенка к культурным традициям народа, а также что бы помочь избежать ошибок, совершенных предками, в будущей жизни малыша. К тому же, рассмотрение разного рода исторических событий было отличным поводом объяснить ребенку, что есть «добро», а что является «злом».

С детства будущему члену китайского общества старались внушить страх перед пороками. Показательно, что эти же принципы проповедуются и древними ведическими текстами, что наводит на мысль о едином первоисточнике знаний для всех народов мира.

В Древнем Китае идеалом был честный человек, благородный и почитаемый, с богатой духовной культурой, который стремится к истине. Поэтому особое внимание в воспитании уделялось гуманности, справедливости, доверию, этикету, разумности, сыновнему почтению.

Родители уделяли большое значение воспитанию добродетели у детей. Дети императорских семей вырастали хорошими людьми и достигали успехов, тогда как обычные люди, несмотря на образование, таких успехов не имели. Это потому, что обычным людям образование давало правила поведения, тогда как императоры и святые уже с колыбели знали их.
Будучи беременной, женщина императора переходила в другой дворец и там руководствовалась правилом всегда смотреть вперед без дурных мыслей, избегая злых разговоров. Слушая музыку или общаясь с окружающими, она должна была вести себя добродетельно, соблюдать правила высокого этикета. С пеленок у специально нанятых преподавателей ребенок императорской семьи учился благочестивости, доброте, праведности, правилам вежливости.

Конечно, дети из простых семей так не воспитывались, однако нормы нравственности должны были усвоить обязательно. Глядя на родителей, они должны понимать правильность своих поступков. Родительское достоинство и любовь воспитывают сыновнее уважение и почтение. Причина, по которой родители не могут хорошо воспитывать детей, заключается в опасении психически или физически травмировать ребенка. Но когда человек болеет, его лечат горькими лекарствами или иглоукалыванием, несмотря на то, что этим причиняют ему боль. Родители, которые действительно старательно воспитывают своих детей, совершенно не хотят ругать или травмировать своих чад.

В ситуациях воспитания они проявляют твердость. Это правильное воспитание. Родительская ласка не всегда проявляется в равной степени. Неравенство издавна очень распространено, и это нехорошо. Конечно, яркие и красивые дети более приятны, однако непослушные, неторопливые требуют большей любви. Имея хорошие намерения, некоторые родители чрезмерно восхваляют одного ребенка перед другим и этим вредят своим детям. Отец и сын должны серьезно относиться друг к другу, избегать легкомысленности, быть искренними; родители и дети должны любить друг друга, не допускать пренебрежения или лени. Пренебрежение и лень уменьшают любовь и благочестие, а презрение и непочтительность вызывают лень. Когда дети ведут себя неразумно, родители должны предупреждать и ругать их. Вместо этого они одаривают ласками и перехваливанием, и дети ведут себя свободно, как пожелают, даже плохие поступки принимают за норму. Их пренебрежительное поведение узаконивается. Но когда родители захотят взяться за воспитание, то даже с палкой не смогут воспитать уважение своей кровинки. Детский гнев будет расти и постепенно выльется в презрение к родителям. Так вырастают безнравственные люди.
Конфуций говорил: «Сложившиеся в детстве привычки похожи на инстинкты. Привычки станут сутью человека». Великий мудрец осветил ту же истину, что и пословица: «Обучение ребенка должно начинаться с детства».

Образование и воспитание в Китае развивались в логике эволюции конкретно-исторических ценностей. Человек формировался в рамках жестких социальных норм, обязанностей и личной зависимости. Религия выступала носителем идеалов воспитания и обучения. Центром воспитания служили семья и государство. Личность растворялась в семье, стране, общине и т.д. Акцент делался на жѐсткие формы и методы воспитания

Культура Древнего Китая всегда подразумевала в первую очередь воспитание детей. Еще в древности китайцы были известны во всем мире тем, что они уделяли очень большое внимание этому вопросу. Они учили своих детей так, чтобы добиться успеха в «достижении гармоничной семейной жизни, управлении нацией и победы над врагами» человек, прежде всего, должен совершенствовать свою нравственность и добродетель.

В условиях большой китайской семьи жили люди нескольких поколений, поэтому ребенок любого члена семьи считался драгоценностью всего клана. В такой семье принято было, чтобы старшие дети заботились о младших братьях и сестрах. Они все вместе играли во дворе или на улице. Обычно это были несколько простых игр, в которых могли участвовать несколько детей: мяч с перьями, «камушки», «волки и овцы». Однако когда детям исполнялось семь лет, все игры сразу заканчивались. С этого возраста в Древнем Китае начиналось систематическое воспитание и обучение детей в школах.

С самого раннего возраста детям внушали, что они младшие и должны знать свое место, всегда поступаться личными интересами во имя блага семьи, то есть, прежде всего, старшего поколения. Справедливости ради надо сказать, что рождению ребенка, особенно мальчика, очень радовались и первое время с ним нянчились. Мать кормила его своим молоком до 3-4 лет, повсюду таскала с собой, привязав к спине, - словом, принадлежала ему полностью. Но довольно скоро маленький китаец начинал ощущать тяжесть конфуцианского воспитания. Разговаривали с детьми мало, чаще отдавали приказы вроде «сиди смирно», «не ползай по полу». Младшие учились жить, подражая поведению немногословных родителей. Капризы и шалости запрещались, а непослушных иногда привязывали к ножке стола. Кроме того, мальчикам на игры просто не хватало времени потому, что в зажиточных семьях их с трех лет заставляли учить иероглифы. Ведь все родители мечтали увидеть своего отпрыска важным чиновником. За лень и нерадивость наказывали беспощадно. Порки были обычным делом, и на первое занятие ребенок приносил учителю не букет цветов, а палку, правда, завернутую в красивую бумагу.

С девочек спроса меньше: рано или поздно они выйдут замуж и будут принадлежать другой семье. Но и будущих невест держали в строгости. Уже в 5-6 лет наряжали в женское платье, делали взрослую прическу, запрещали играть с братьями и выходить из дому без провожатых. С 12 лет девочку начинали готовить к новой жизни: учили вести хозяйство, заниматься рукоделием, а если позволяли средства, давали приличное образование.

Богатые китаянки умели читать и писать, петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах и даже сочинять стихи. Но при этом число ограничений возрастало: девушка, достигшая брачного возраста (14-16 лет), не имела право самовольно выйти к гостям, без спросу вступить с ними в разговор, а громкий смех считался верхом неприличия. Одежду она носила темную, без ярких вышивок, и никаких украшений – это все полагалось только замужней женщине.

Почтительность к родителям - для Конфуция это был фундамент, на котором держится семья. Вот несколько примеров, на которых воспитывалось юное поколение.
Взрослый сын, навещая по праздникам родителей, вел себя как маленький ребенок. Зачем? Чтобы они не могли чувствовать себя старыми!
Другой не менее почтительный сын продал своего ребенка в рабство, ибо не мог прокормить мать. Рассуждал он так: жена и второго родит, а второй матери не будет. Правда, Небо вознаградило его: в саду он нашел кувшин с деньгами, на которые и ребенка выкупил, и мать обеспечил. Это уже не послушание, а самопожертвование.

С детства китайцу внушалась мысль о том, что в «большой семье» отеческая власть принадлежит императору, а в «малой», членом которой он состоит, - главе семьи. Отец считался «представителем» императора, и нарушение домашних устоев рассматривалось как нарушение устоев государственных. Вся старая китайская нравственность строилась на сыновнем благочестии, на общественной обязанности сына служить отцу. Если все поданные государства должны были безропотно повиноваться императору, то все члены семьи – ее главе. «Для императора на его престоле и для простого рабочего в его хижине, - писал вначале XX в. П. Лоуэль в книге «Душа Дальнего Востока», - все держится на идее семейного родства. Империя представляет собой одну большую семью, семья является маленьким государством».

Китайская семья складывалась как большая община, состоявшая из пяти-шести и более малых патриархальных семей. Она вела общее хозяйство: в деревне все члены семьи трудились на общей земле; в городе, как правило, мужчины занимались одним и тем же ремеслом.

Дети должны были всецело предаваться служению родителям, стеснять себя во всем или даже жертвовать жизнью, лишь бы угодить старшим, - таковы были моральные догмы, выработанные древними мудрецами и всячески оберегавшиеся властителями Китая. «Сыновья и дочери, - говорилось в одном из законодательных актов цинской династии, - особенным образом проявившие свое благочестие по отношению к родителям, награждаются 30 лянами серебра и удостаиваются почетных арок, воздвигаемых перед воротами их домов, а после смерти – официальных жертвоприношений в их память, совершаемых весной и осенью».

Со смертью главы семьи власть переходила к старшему сыну - ему подчинялись не только его братья и сестры, но и собственная мать, и все жены покойного родителя.

Закон сурово карал детей за противодейств ие родительской воле, а тем более за оскорбление старших в роде. «Подвергается смертной казни через рассечение на части тот, - гласит закон,- кто ударит своего отца или мать, деда или бабку по отцу, равно как и всякая женщина, которая ударит своегосвекра или свекровь, деда или бабку по отцу, равно как и всякая женщина, которая ударит деда или бабку мужа по отцу».

Уважение к отцу и покорность ему считались условиями благоденствия каждого китайца. «На земле,- гласит китайское изречение, - нет неправых родителей». Этот моральный принцип при помощи самых различных средств столетиями внедрялся в сознание китайского народа. Хотя в соответствии с моральными нормами дети должны были проявлять высокое уважение в равной мере, как к отцу, так и к матери, однако вся китайская нравственность основывалась на естественной власти отца и безропотном повиновении матери. Отец семейства считался выразителем чувств и мыслей своих домочадцев. Он мог требовать себе награды за их заслуги, он же нес ответственность за их пороки и мог быть наказан за их провинности.

Претерпев преобразования в определенный период школы разделились на два типа: частные и государственные. Последние подразделялись на школы первой ступени, которые функционировали в деревнях, а также уездные и провинциальные школы второй ступени. Обучение в школах было платное и продолжалось круглый год, с небольшим перерывом на время новогодних праздников. Учились только мальчики, девочек в школу не принимали – они получали воспитание в домашних условиях.

В сопровождении отца 7-8 летний мальчик, одетый в праздничный костюм, переступал порог школы, имея при себе кисточку для писания иероглифов, тушь и тушечницу. Прежде всего, его заставляли поклониться изображению Конфуция и учителю, который становился духовным наставником школьника на все годы обучения. В честь учителя зажигали курительные свечи и троекратно низко кланялись ему – этим выражали уважение и готовность к беспрекословному повиновению. После этого церемониала учитель вместо «молочного имени» давал мальчику «школьное имя» (по-китайски сюэ-мин: сюэ – «учеба», мин – «имя»). Весьма распространены были такие имена: «Сметливый в грамоте» и «Первый в учении».

Уже на первом году обучения школьнику вручали в качестве учебника книгу «Троесловие» («Саньцзыцзин»). Такое название книга получила потому, что каждая строфа в ее тексте состояла из трех иероглифов. В «Троесловии», написанном в XX в., кратко излагается сущность конфуцианской морали, прославляются древние мудрецы, упоминаются важнейшие исторические события.

Ученик обязан был заучить наизусть рассуждения такого рода: «существуют три категории отношений: между государем и чиновником, отцом и сыном, мужем и женой; первые основываются на справедливости, вторые – на любви, третьи – на покорности».

Затем школьники переходили к зазубриванию другого старинного текста «Байцзясин» («Фамилия ста семей»), написанного в X в., т. е. на триста лет раньше, чем «Троесловие». Текcт «Байцзясин» - это зарифмованный список часто встречающихся китайских фамилий.

Покончив со списком фамилий, ученики приступали к заучиванию «Тысячесловника» («Цяньцзывэнь»). Этот текст написан в VI в. и состоит из тысячи иероглифов, из которых ни один не повторяется. Всю тысячу иероглифов надо было твердо знать наизусть. Текст разбит на 250 строк по четыре знака в строке. Затем нужно было штудировать «Книгу о сыновнем благочести и» («Сяоцзин»). В понятии «сыновнее благочестии» вкладывался широкий смысл: имелась в виду и любовь сына к отцу, и выражение верноподданнических чувств к государю.

Обучение в начальной школе продолжалось семь-восемь лет. Школьник успевал вызубрить 2-3 тысячи иероглифов и приобрести самые элементарные сведения по арифметики и китайской истории. О скудностиполучаемых знаний можно судить хотя бы по тому, что даже в XIX в. китайские учащиеся ничего не знали о других странах, в том числе и о тех, которые граничили с Китаем. Учениками внушалась мысль, что «Китай есть весь мир». Естественные и точные науки игнорировались. Было распространенно мнение, что изучение математики недостойно ученого, ибо математика – принадлежность ремесленника.

Мальчики направлялись в школу с восходом солнца и просиживали за книгой целый день, отдыхая только во время обеда. Учились зимой, сидя в холодном классе, учились и летом, когда в школе трудно было дышать от жары. Каждому школьнику полагался продолговатый столик с двумя выдвижными ящиками для книг и бумаги и высокий деревянный стул. В первый день занятий мальчики гурьбой бросались в класс и занимали места по своему выбору. В классе стоял шум детских голосов. Но вот появился учитель, и мгновенно все стихало. Он, молча садился за стол, на котором были расставлены тушечница, небольшая чашка для воды, чтобы разводить тушь, чайник и две или три пиалы. Тут же на видном месте лежала толстая бамбуковая палка – символ его власти и средство воздействия на нерадивых.
Учитель по очереди вызывал к столу каждого ученика, задавал урок и отсылал на место. Все это время он сохранял суровый и строгий вид, способный навести страх даже на самых бойких мальчиков. Ученики, получив задание, усаживались на свои скамейки и открывали книги. Урок начинался. Казалось бы, в классе должна воцариться тишина. Но ничего подобного! В одном углу раздавался тоненький пронзительный голосок, ему вторил глухой бас из другого угла класса. Постепенно один за другим голоса учеников сливались в общий гул, который наполнял всю комнату. И каждый старался перекричать соседа. От учеников требовалось также учить тексты древних конфуцианских книг. Школьники трудились с утра до позднего вечера, здесь же, в школе, готовились задания на следующий день.

Он не знал ни праздничных дней, ни школьных игр во время отдыха. Школа– для учебы, твердили китайские учителя, а всякое развлечение мешает занятиям. Поэтому отдыхать ученики могли только во время еды. Сельская школа представляла собой один общий класс, в котором одновременно учились мальчики и юноши. Единой учебной программы не было – каждый ученик проходил индивидуальный курс обучения сообразно со своими способностями.

Занятия были организованны так: учитель давал задание, а затем вызывал всех по очереди для опроса и проверки. Пока он проверял знания одного ученика, остальные занимались самостоятельно. Ученик отвечал учителю, повернувшись к нему спиной (чтобы не смог заглянуть в тексты, лежавшие на учительском столе).

Общепринятый способ обучения, который предполагает использование простых и доступных методов, рассказов из жизни детей, веселых историй, считался в старой китайской школе аморальным и вредным. Детской литературы, как таковой, в Китае не было. У педагогов не возникало мысли составить такие учебные пособия, которые были бы доступны пониманию ребенка и могли бы его заинтересовать. Если ученик не понимал содержания зазубренного, это никого не беспокоило. Важно было, чтобы он знал наизусть, без запинки конфуцианские книги. Они не давали знаний о природе и обществе, их предназначение было иное: привить людям определенные моральные качества – чувства сыновней любви, почтительность, верность долгу иприлежание, преданность императору. Система обучения не менялась из века в век.

Ученик должен был не задумываясь воспринять изречение древних китайских мудрецов как аксиому и глубоко запечатлеть их в своем сознании. Всякое критическое осмысление текста или переоценка событий китайской истории считались неслыханным богохульством, попыткой потрясти основы общества и внести смуту в сознание города. Все это строго пресекалось в самом зародыше.

Вся система образования в средневековом Китае была ориентирована на подготовку знатоков конфуцианства. Хорошее знание древних текстов, умение свободно оперировать изречениями мудрецов и, как вершина, умение писать сочинения, в свободном стиле излагавшие и комментировавшие мудрость древних, – такова была программа обучения в китайской школе, казенной и частной. На протяжении тысячелетий именно это считалось в Китае наукой, тогда как все дисциплины негуманитарного цикла, и особенно естествознание, не считались достойными серьезного внимания: ведь изучение всех прочих дисциплин, включая математику, в лучшем случае давало человеку определенные познания, но никогда не предоставляло ему привилегий. Изучение же священной конфуцианской науки открывало перед любым путь наверх, обеспечивало возможность сделать карьеру, добиться почестей, власти и богатства.

Дать сыну образование и вывести его «в люди» – мечта каждой семьи в Китае, но осуществить ее было нелегко. Следовало изучить несколько тысяч иероглифов и с их помощью уметь разбираться в сложных древних текстах, с их малопонятным письменным языком. На это уходили долгие годы упорного труда, да и давалась грамота далеко не всем. Следует заметить, однако, что облагодетельствовать и выучить бедного, но способного сородича считалось делом чести всей родни и сулило ей в случае успеха немало выгод, что обычно стимулировало благотворительность. В результате наиболее удачливые, способные и усидчивые ученики, имевшие достаточно сил, упорства, умения и терпения, могли овладеть всей суммой знаний, необходимых на конкурсных экзаменах. Воспитание чиновников и ученых начиналось с изучения ритуалов и канонов, но не как абстрактно-философских произведений, а как особой методики подчинения своего сознания коллективному настрою древности.