Отправлено: 11.03.23 14:55. Заголовок: Помещичий театр с крепостными актерами

Материала много, поэтому, если кто захочет ознакомиться с этой обширной темой, может перейти по ссылкам. Я же буду давать информацию в сокращенном варианте, с акцентом на царившие в крепостных театрах порядки, и, в частности, применяемые ТН.



Одним из наиболее самобытных учреждений не только в истории русского театра, но — скажем, не задумываясь — всего европейского театра, является помещичий театр с крепостными артистами, который просуществовал в России с середины XVIII века до середины XIX, то есть приблизительно сто лет.
В виду значительной культурной ценности этого, неизвестного в истории Западного театра, учреждения и выдающихся заслуг некоторых из его вольных и подневольных деятелей, — «крепостному театру» должно быть уделено, в истории нашего театра — не в пример прежним трудам, ему посвященным — существенное и, смею сказать, почетное место.
Начальные годы, по возникновении самой идеи использования артистических сил крепостных, на театральных подмостках, представляют, разумеется, лишь робкие шаги в области сценического искусства. Однако, и эти годы знаменательны не только самим фактом испытания данной идеи, но и, например, таким событием, как одно из первых публичных выступлений русской женщины в качестве актрисы.
Такого рода выступление имело место уже в 1744 году, когда в придворном театре, по случаю обручения наследника престола Петра Федоровича с Ангальт-Цербтской принцессой, будущей Екатериной Великой, был исполнен «Балет цветов» «поелику — объясняет современник — в нем актрисы цветками были».
Как справедливо полагает Н. В. Дризен, в своем очерке «Стопятидесятилетие Императорских Театров» («Исторический вестник» за 1900 г.), все эти «Роза» — Аксинья, «Рененкул» — Елизавета, «Анемон» — Аграфена, маргаритки и иасинсы были крепостные девушки, может быть, учившиеся в школе Ландэ, известного балетмейстера в царствовании Анны Иоанновны, обучавшего танцам и императрицу Елизавету, в царствование которой суждено было «основаться» русскому, театру (1756 г.).
Нечего и говорить — наши дворяне, всегда увлекавшиеся модным при дворе, захотели и у себя дома культивировать учреждение, в котором, кроме пользы просвещения, видели еще изящную забаву и роскошь, коей было приятно похвастать.
Там и сям, в богатых домах, начинают, со средины XVIII века, устраивать любительские спектакли. Но быть самим актерами, учить роли, мазать лицо, волноваться за знание «места», всё это казалось многим чересчур обременительным; а страсть к театру всё росла и росла. Если раньше эта страсть считалась некоторыми предосудительною, то уже в царствование Екатерины II с нею примирились и богобоязливые, тем более когда в «Указе дирекции театральной» (12 июня 1783 г), было дозволено всякому «заводить благопристойные для публики забавы, держася токмо государственных узаконений и предписаний в уставе полицейском». И вот для ленивых и застенчивых театралов того времени открывался единственный, по своей легкости, путь удовлетворения новой страсти: обратить наиболее способных из своих крепостных — в лицедеев.
Это и случилось. К началу XIX в., по словам В. Пыляева, «не было ни одного богатого помещичьего дома, где бы не гремели оркестры, не пели хоры и где бы не возвышались театральные подмостки, на которых приносили посильные жертвы богиням искусства доморощенные артисты».
Вняв изречению Екатерины Великой «народ, который поет и пляшет, зла не думает», — наше дворянство, развлекавшееся до тех пор главным образом псовою охотой и шутами, обрело теперь новый интерес, не менее захватывающий, но, разумеется, более культурный — интерес к устройству собственных театров, включая в это понятие и актеров, в них игравших.
«При восточной обрядности тогдашней русской жизни, — говорит Ек. Леткова — эта новая забава вошла в обычай, в правило... Гостей считали долгом «угостить музыкантами или актерами»... (Ведь принято угощать лучшим, что есть в доме!). Именно это выражение и употребляют современники, в своих воспоминаниях о крепостном театре.
«Мы были угощены оперою и балетом», — рассказывает, например, граф Комаровский про свое пребывание в имении графа Ильинского. «Бабушка угощала нас доморощенными музыкантами и певцами», — вспоминает Е. А. Хвостова «домашние театры (заведенные еще «покойным мужем» ее бабушки), где, между прочим, «актерами были те же певцы и певицы» да музыканты, которые «зачастую перебегали из оркестра на сцену, переменяя по обстоятельствам смычок на шпагу или палку».

………….

В противоположность столичным, провинциальные крепостные театры отличались, в описываемую эпоху, крайней примитивностью. — Исключительно доморощенный характер между ними носил, в конце XVIII в., например, театр князя Грузинского, в Алатырском уезде, Симбирской губернии (где играли еще две труппы крепостных: Татищевская и Ермоловская). Вот между прочим характерные подробности о представлениях в этом театре, сообщаемые одним из алатырских старожилов того времени:
«Когда занавес поднимется, выдет сбоку красавица Дуняша — ткача дочь, волосы наверх подобраны, напудрены, цветами изукрашены, на щеках мушки налеплены, сама в помпадуре на фижмах, в руке посох пастушечий с алыми и голубыми лентами. Станет князя виршами поздравлять, и когда Дуня отчитает, Параша подойдет, псаря дочь. Эта пастушком наряжена, в пудре, в штанах и в камзоле. И станут Параша с Дунькой виршами про любовь да про овечек разговаривать; сядут рядом и обнимутся. Недели по четыре девок бывало тем виршам с голосу Семен Титыч, сочинитель, учил: были неграмотны. Долго бывало маются, сердешные, да как раз пяток их для понятия выдерут, выучат твердо... Андрюшку поваренка сверху на веревках спустят; бога-Феба он представляет, в алом кафтане, в голубых штанах, с золотыми блестками. В руке доска прорезная, золотой бумагой оклеена, прозывается лирой, вкруг головы у Андрюшки золоченые проволоки натыканы, в роде сияния. С Андрюшкой девять девок на веревках бывало спустят; напудрены все, в белых робронах; у каждой в руках нужная вещь: у одной скрипка, у другой святочная харя, у третьей зрительная труба. Под музыку стихи пропоют, князю венок подадут, и такой пасторалью все утешены».

……......

Случалось, например, что крепостных артисток их хозяева заставляли превращаться из жриц Мельпомены в жриц Афродиты. Доходило до того, что, на некоторых помещичьих сценах, как, например, в театре князя Н. Б. Юсупова, крепостных артисток заставляли плясать нагими, перед многолюдной публикой. В «Потревоженных тенях» С. Атава (Терпигорев) рисует нам другое возмутительное «представление» подобных жертв прихоти помещика. Еще нагляднее описывает Г. А. Мачтет («И один в поле воин») панские развлечения в Западном крае, состоявшие иногда в том, что крепостных девушек раздевали донага и заставляли изображать в таком виде статуй. «Они сначала понятно упрямились и ревели, — говорит Г. А. Мачтет, — но угрозы быть высеченными скоро заставили их утереть слезы и принять соответственные позы». О такой же профанации стыда повествует и Д. Л. Мордовцев («Накануне воли»). Далее, как справедливо замечает В. И. Семевский, человеческое чувство, которое могло бы развиться, под влиянием изучения сценического искусства, сплошь и рядом попиралось самым безжалостным образом, и актрисы должны были, по воле барина расточать свои ласки, а не то составлять его гарем.

….........

Де Пассенанс, долго живший в России, в конце XVIII в. и в начале XIX, рассказывает, в своей книге «Россия и рабство», что горничные и служанки некоего помещика Б. делались, в случае надобности, актрисами, золотошвейками и пр. «Они в одно и то же время, — продолжает Де Пассенанс, — его (г-на Б.) наложницы, кормилицы и няньки детей, рожденных ими от барина. Я часто присутствовал при его театральных представлениях. Музыканты являлись в оркестр, одетые в различные костюмы, соответственно ролям, которые они должны были играть, и, как только по свистку подымался занавес, они бросали свои фаготы, литавры, скрипку, контрабас, чтобы сменить их на скипетр Мельпомены, маску Талии и лиру Орфея; а утром эти же люди работали стругом, лопатою и веником. Особенно уморительно было видеть, как г. Б., во время представления, в халате и ночном колпаке, величественно прогуливался между кулисами, подбадривая словами и жестами своих крепостных актеров».
Когда помещик Б. отправлялся в другое свое имение, за ним ехало не менее 20 кибиток, с его наложницами, актрисами, танцовщицами, поварами и пр. На каждой станции раскидывали огромную палатку где помещался барин, со своими наложницами, а в другой 20 человек увеселяли его пением во время обеда.

………….

Разумеется, там, где помещик «третировал» своих «комедианток», как гаремных невольниц, сценическое искусство не создавало любой из них привилегированного, сравнительно с простой крепостной «девкой», положения, как это было у подлинных ценителей искусства среди помещиков. Скорей наоборот! — именно благодаря искусству, они чаще подвергали себя риску вызвать, за малейшую оплошность, суровую кару хозяина. Тому же помещику Б., как передает Де Пассенанс, не понравилась однажды игра главной актрисы, изображавшей Дидону (в опере того же названия); он вбежал на сцену и, при всей публике, отвесил тяжелую оплеуху жертве своей низменной страсти, вскричав: «Я говорил, что поймаю тебя на этом! После представления отправляйся на конюшню за наградой, которая тебя ждет!» И несчастная Дидона, поморщившись от боли, вновь вошла в свою роль как ни в чем не бывало, хотя и прекрасно знала, что, доведя роль до конца, получит гонорар, позорность которого кажется в наше время чудовищной. Однако, в то «доброе старое время» палки и розги, как свидетельствуют современники, вызывали несколько иное, чем в наше время, отношение и, выражаясь словами А. С. Гацисского (см. его «Нижегородский театр»), «никому не были в диковинку».
Не была в то время «в диковинку» и продажа крепостных людей отдельно от земли, семьями или по одиночке, — продажа, вызывающая, в наше время, исключительно жуткое чувство в тех случаях, когда объектом ее являлся артист или артистка, стало быть личность, особо одаренная и потому, казалось бы, особенно страдавшая от подобного произвола.
Но таковы были нравы, таков был обычай, возмущавший десяток «Радищевых» и оставлявший равнодушными миллионы «Ивановых» того времени.
«Продажа помещиками крепостных, — говорит Е. Н. Опочинин, — была в то время самой обыденной коммерческой сделкой. За людей, знавших какое-либо ремесло или искусство, платили, конечно, дороже, чем за обыкновенных крестьян. Наиболее высоко ценились люди, обученные какому-нибудь художеству: живописцы, актеры и музыканты, особенно последние» .

……………

Такие выражения, как «слезы несчастных» и «стон» этих крепостных актеров, которым судьба грозила разлукой с императорской сценой, достаточно красноречиво говорят о преимуществах службы, коими пользовались они на этой сцене, сравнительно с частной. И это, несмотря на то, что крепостные отнюдь не были приравнены к свободным артистам, в смысле обращения с ними, — не говоря уже о том, что на афишах перед их фамилиями пропускали буквы Г. (господин или госпожа), с ними продолжали обращаться «отечески», а именно — как говорит С. П. Жихарев в «Записках современника» — «когда они зашибаются, что случается нередко, то им делают выговор особого рода». «Какого рода выговор, — замечает И. Н. Игнатов, — видно хотя бы из письма того же Жихарева (от 18 октября 1805 г.), обещающего рассказать «историю о том, отчего из двух актрис, сестер Лисицыных, старшая сделалась госпожею Бутенброк и почему она перед самым венчанием была высечена розгами».

……….

Другою знаменитостью, в этом «барском» театре, стала, со временем, Настасья Ивановна Пиунова — крепостная актриса на трагические роли. «Меня привезли из деревни в лаптях, — вспоминала потом эта артистка. — Было мне тогда лет десять. Вымыли меня, одели и поместили в «девичьей»... На репетицию и спектакль девиц возили в каретах и, по доставлении в театр, сажали в особую уборную, с мамками, и оттуда и выкликались на сцену режиссером; да и на самой сцене, во время репетиций, постоянно находилась другая ма-мушка, сиречь «сторожея». Разговаривать с мужским персоналом труппы не дозволялось. Впрочем, по достижении девицами 25-летнего возраста, князь имел обыкновение выдавать их замуж, и делалось это так: докладывается, например, князю, что вот, мол такой-то и такой-то девице уже 25 годков, то «как прикажете»? Тогда князь призывал своих артистов мужчин, спрашивал, кому из них нравится которая-либо из 25-летних артисток и, узнавши, вызывал «артисток», объявляя им о таком «излиянии» и — свадьба готова!.. Князь обыкновенно сам благословлял обрученных и давал приданое, а также после свадьбы молодым назначалось и особое жалованье»...

……………

«Будучи ребенком, в сороковых годах, — рассказывает Н. С. Лесков, в «Тупейном художнике», — я помню еще огромное серое деревянное здание, с фальшивыми окнами, намалеванными сажей и охрой, и огороженное чрезвычайно длинным полуразвалившимся забором. Это и была проклятая усадьба графа Каменского; тут же был и театр».
……..
О распорядках этого театра тот же Жиркевич сообщает следующее:
«В театре для графа была устроена особая ложа и к ней примыкала галлерея, где обыкновенно сидели так называемые пансионерки, т. е. дворовые девочки, готовившиеся в актрисы и танцовщицы. Для них обязательно было посещение театра, ибо граф требовал, чтобы на другой день каждая из них продекламировала бы какой-нибудь монолог из представленной пьесы или протанцевала бы вчерашнее «па».
Далее, как в отношении своих пансионерок, так и в отношении всей своей труппы, граф Каменский был одинаково далек от поблажек.
«В ложе перед графом, — продолжает И. С. Жиркевич, — на столе лежала книга, куда он собственноручно вписывал замеченные им на сцене ошибки и упущения, а сзади его, на стене, висело несколько плеток и после всякого акта он ходил за кулисы и там делал свои расчеты с виновным, вопли которого иногда доходили до слуха зрителя. Он требовал от актеров, чтобы роль была заучена слово в слово, говорили бы без суфлера и беда бывала тому, кто запнется».
«Спектакль шел хорошо, — говорила бывшая крепостная этого театра писателю Н. С. Лескову, — потому что все мы, как каменные были, приучены и к страху, и к мучительству: что на сердце ни есть, а свое исполнение делали так, что ничего и не заметно».
Граф Каменский был типичный военный, старинного образца, и всё у него было заведено по-военному: оба хора музыкантов — бальный и роговой — каждый из 40 человек, были неизменно одеты в военную форменную одежду; все актеры жили на пайках сна общем столе», собираясь на обед и расходясь по барабану с волторной, причем никто не смел есть сидя, ...непременно стоя, потому что — объяснял граф Каменский, «так будешь есть до сыта, а не до бесчувствия»; капельдинеры были одеты в особые ливрейные фраки с разноцветными воротниками; актрисы содержались как пленницы, в казематах; наконец, частые телесные наказания совсем уже напоминали быт военных той эпохи.
«Когда графу, — рассказывала няня Н. С. Лескову, приходилась по вкусу та или другая из его крепостных актрис, дарил (он) ей «камариновые серьги» — подарок и лестный, и противный. Это был первый знак особенной чести быть возведенною, на краткий миг, в одалиски владыки. За этим вскоре, а иногда и сейчас же отдавалось приказание Аркадию (тупейному художнику, т. е. парикмахеру и гримеру) убрать обреченную девушку, после театра, «в невинном виде святой Цецилией» и, во всем белом, в венке и с лилией в руках, символизованную innocence доставляли на графскую половину». — «Платье «святой Цецилии» этакое белое, просто без рукавов, а на плечах только узелками подхвачено, — терпеть мы этого убора не могли, — объясняла няня Н. С. Лескову; и ее объяснениям можно поверить, так как эта няня, бывшая крепостная гр. Каменского, славилась, в юные годы, как красавица, певшая в хорах «подпури», танцевавшая «первые па» в «Китайском огороднике», и, из любви к искусству, «знавшая все роли наглядкою».

С последней четверти столетнего существования крепостных театров, начинается оскудение этого самобытного, чисто-русского учреждения...
После трагического конца антрепризы разорившегося на ней графа Каменского мы уже не встречаем чего-либо напоминающего, по грандиозности, барскую затею «сиятельного самодура».
Крепостной театр начинает мельчать и приобретать (выражаясь вульгарно) «хамский» характер.
«Золотой век» Екатерины И, заветы которого еще бережно хранились в начале XIX столетия нашими базами, расточавшими сплошь и рядом, как свои души, так и «души» своих крепостных, во имя Искусства, — этот век, со второй четверти XIX столетия, начинает всё больше и больше отходить в  область неподражаемых преданий.

…….........

Как на пример крепостного режима в театре, начала его упадка, нелишне указать на пензенский театр помещика Г. В. Гладкова, «провонявшего чесноком и водкой» — по характеристике его князем П. П. Вяземским (другом Пушкина), хорошо запомнившим свое путешествие в Пензу. В этом театре Гладкова, «колыхавшемся от ветра, как тростник, ветхом и холодном», давались в одно и то же время, два представления: одно шло на сцене, другое перед сценой, где главным действующим лицом являлся сам хозяин театра Гладков. Публика, хорошо зная его привычки, следила за ним едва ли не внимательнее, чем за артистами на сцене; и это потому, что буйный хозяин, нисколько не стесняясь присутствием публики, вмешивался в диалог на сцене, с грозными криками и угрозами, называя не потрафившего лицедея дураком или скотиной, а то, бурно сорвавшись со своего места, летел стремглав на сцену чтобы чинить немедленную расправу с провинившимся актером или актрисой, посредством пощечин и зуботычин.
И это было в публичном городском театре

……......



«Ведь барин-то наш хуже пса какого! — негодует одна из крепостных в мемуарах Никулиной-Косицкой, злодей он, ему и на каторге нет места, развратнику! Теперь нас у него десять девок; возьмет от отца и матери, станет грамоте учить, чтобы, вишь ты, на киатре игратъ разные штуки, а сам из девки-то всю кровь выпьет, а потом замуж отдаст за какого постылого мужика... И мужики-то, и дворовые все измучены... и на охоту, и в киатр играть».
Не лучше было положение и крепостных артисток помещика Н. И-ча, о коих повествуется, в «Записках сельского священника», что утром эти артистки пели в церкви обедню, причем за каждую ошибку, в диезе или бемоле, неукоснительно награждались 25-ю ударами розог.
«Вечером эти же Саши и Даши должны были играть в домашнем театре на сцене и разыгрывать каких-нибудь княгинь и графинь. В антракте барин входил за кулисы и говорил: «Ты, Саша, не совсем ловко выдержала роль: Графиня N.N. должна была держать себя с большим достоинством». И 15-20 минут антракта Саше доставались дорого: кучер порол ее с полным своим достоинством!.. Затем опять та же Саша должна была или держать себя с полным достоинством графини, или играть в водевиле и отплясывать в балете... потому что они опытом дознали, что если они не будут тотчас из-под розог вертеться, веселиться, хохотать, прыгать, то опять кучера... Они знают горьким опытом, что даже за малейший признак принужденности их будут сечь опять и сечь ужасно»...

В конечном счете, подводя итог добру и злу, имевшим место в истории крепостного театра, мы всё же должны (как ни тяжела здесь дань справедливости) придти к заключению, к какому пришел Ф.М. Достоевский, размышляя об этом театре: «вот в этих-то театрах, — говорит он в «Записках из мертвого дома», — и получилось начало нашего народного драматического искусства, которого признаки несомненны».

https://dramateshka.ru/index.php/prerevolutionary-theatre/5974-pomethichiyj-teatr-s-krepostnihmi-akterami

 Отправлено: 11.03.23 14:56. Заголовок: В труппе бывало до 5..

В труппе бывало до 50–60 человек: музыканты, живописцы, машинисты, портные, парикмахеры. Актеры делились на «первостатейных» и «второстатейных». В зависимости от своей значимости они получали и ежегодное вознаграждение: деньги и вещи.
Однако актер усадебного театра был бесправен, как и любой другой крепостной. О свободе творчества не могло быть и речи. В любое время дворянин мог отправить артиста на тяжелые работы, наказать за любую мелочь или продать его.
В свое время был печально известен крепостной театр Каменского в Орле. Граф Сергей Каменский, страстно любивший спектакли, был жесток к своим актерам и наказывал их за любые провинности. Журналист Михаил Пыляев в книге «Замечательные чудаки и оригиналы» писал:
«В ложе перед хозяином театра лежала на столе книга, куда он собственноручно вписывал замеченные им на сцене ошибки или упущения, а сзади на стене висело несколько плеток, и после всякого акта он ходил за кулисы и там делал свои расчеты с виновными, вопли которых иногда доходили до слуха зрителей»

Князь Николай Шаховской, владевший крепостным театром в Нижнем Новгороде, был еще большим тираном. За погрешности он надевал крепостным актерам на шею рогатки, которые не позволяли им поспать или хотя бы прилечь, приковывал их к стульям, колотил палками. Артисткам князь не разрешал разговаривать с мужчинами. Во время спектакля актер не мог подойти к партнерше ближе чем на метр. По достижении 25-летнего возраста хозяин выдавал актрис замуж, заменяя их молоденькими пансионерками.

https://www.culture.ru/materials/179452/krepostnye-teatry-russkikh-dvoryan

 Отправлено: 11.03.23 14:58. Заголовок: Широко известны таки..

Широко известны такие крепостные труппы, как театр графа С.М.Каменского в Орле. Специальная постройка имела партер, бельэтаж, ложи, галерею. Капельдинеры были одеты в особые ливрейные фраки с разноцветными воротниками. В графской ложе, перед его креслом, лежала специальная книга для записи во время спектакля промахов артистов и оркестрантов, а на стене за креслом висели плетки для наказания. В течение полугода в 1817, по сообщению «Друга Россиян», в театре графа Каменского «к увеселению публики города Орла было поставлено 82 пьесы, из коих было 18 опер, 15 драм, 41 комедия, 6 балетов и 2 трагедии». Имение графа не сохранилось, но в Орловском драматическом театре им. И.С.Тургенева с конца 1980-х годов существует мемориальная «сцена графа Каменского» с реконструированной сценической площадкой, небольшим залом, занавесом, музейной и гримировальной комнатой. Здесь играют камерные спектакли, а над креслом последнего ряда висит портрет графа и розги для наказания.

https://www.krugosvet.ru/enc/teatr-i-kino/krepostnoy-teatr

 Отправлено: 11.03.23 15:00. Заголовок: Вот что известно, на..

Вот что известно, например, о театре графа С.М. Каменского в Орле. Граф во время спектакля, сидя в ложе, записывал все ошибки, которые он замечал по ходу действия, затем в антракте брал плетку и отправлялся за кулисы наказывать забывчивых актеров. Зрители слышали из-за закрытого занавеса вопли наказуемых. Каменский не жалел денег на декорации, а его артисты жили впроголодь и ходили побираться в город. Еще граф не спускал глаз с молодых актрис. Он лично каждый вечер запирал их комнаты и держал ключ всегда при себе, запрещал им смотреть в зал (когда по пьесе требовалось обратиться в зал, они должны были зажмуриваться) и жестоко наказывал за малейшие проступки.

https://fishki.net/2387257-teatralynaja-katorga-ili-zhizny-akterov-v-krepostnom-teatre.html © Fishki.net

 Отправлено: 11.03.23 15:05. Заголовок: Владельца театра в В..

Владельца театра в Выксе И.Д. Шепелева за жестокость прозвали "Нероном". Актеры Шепелева страдали от изнурительных репетиций и невыполнимых требований тирана. За малейшую провинность он избивал их камышовой тростью, а особое удовольствие он находил в издевательствах над балеринами. Окна комнат актрис были зарешечены, а провинившихся отправляли в темный и сырой карцер. Целая сеть стукачей сообщала барину о любом случайном взгляде актрисы на мужчину. Как-то раз одна балерина отправила любовную записку крепостному капельмейстеру. Узнав об этом, Шепелев устранил обоих - у капельмейстера якобы случился удар, а актриса пропала без вести. Шепелев также владел металлургическими заводами, и рабочие вместе с крепостными пробовали протестовать против адских условий труда, но все их попытки бунта подавлялись войсками. На поведение "Нерона" обратили внимание лишь когда все хозяйство пришло в полный упадок. Шепелева не посадили в тюрьму и не казнили, а всего лишь выслали в Москву, где он доживал свой век, постепенно теряя остатки рассудка.

https://fishki.net/2387257-teatralynaja-katorga-ili-zhizny-akterov-v-krepostnom-teatre.html © Fishki.net

 Отправлено: 11.03.23 15:12. Заголовок: Тарасов Борис.Россия..

Тарасов Борис.Россия крепостная, история народного рабства. ...Очевидец быта крепостников и их крепостных "кукол" писал в горьком удивлении: "Как ни стараешься, но никак не можешь представить себе, чтобы люди, да еще девицы, после розог, да еще вдобавок розог кучерских, забывая и боль и срам, могли мгновенно превращаться или в важных графинь, или прыгать, хохотать от всей души, любезничать, летать в балете, а между тем делать были должны и делали, потому что они опытом дознали, что если они не будут тотчас из-под розог вертеться, веселиться, хохотать, прыгать, то опять кучера... Они знают горьким опытом, что за малейший признак принужденности их будут сечь опять и сечь ужасно. Представить ясно такое положение невозможно, а однакож все это было... Как шарманщики палками и хлыстами заставляют плясать собак, так и помещики розгами и кнутьями заставляли смеяться и плясать людей..."
Физическими наказаниями далеко не исчерпывался круг унижений и мук крепостных артистов. Генералиссимус А.В. Суворов, завзятый любитель спектаклей, музыки и сам владелец крепостной труппы, отозвался как-то, что театральные представления полезны и нужны "для упражнения и невиннаго удовольствия". Большинство современников генералиссимуса, владевших крепостными актрисами, не вполне следовали его идеалистическому взгляду, превращая свои домашние театры в настоящие очаги самого варварского разврата. Де Пассенанс так описавает быт русского помещика-театрала: "Его повара, его лакеи, конюхи делались в случае надобности музыкантами... его горничные и служанки -- актрисами. Они в одно и то же время его наложницы, кормилицы и няньки детей, рожденных ими от барина..." Крепостные актрисы -- почти всегда невольные любовницы своего господина. Фактически это еще один гарем, только публичный, предмет явной гордости владельца. Актрисами добродушный хозяин "угощает" своих друзей. В доме, где устроен домашний театр, нередко спектакль заканчивается пиром, а пир -- оргией. Князь Шаликов свое восторженное описание одного имения, "Буда", в Малороссии, предваряет таким восклицанием: "Скучающие жизнью и не умеющие пользоваться благами фортуны, поезжайте в "Буду"!" Хозяин имения, похоже, действительно не привык скупиться и понимал толк в развлечениях: музыкальные концерты, театральные представления, фейерверки, цыганские пляски, танцовщицы в свете бенгальских огней -- все это обилие развлечений совершенно бескорыстно предлагалось желанным гостям. Кроме того, в усадьбе был устроен хитроумный лабиринт, уводящий в глубину сада, где притаился доступный только избранным посетителям "остров любви", населенный "нимфами" и "наядами", и дорогу к которому указывали очаровательные "амуры". Все это были актрисы, которые незадолго перед тем развлекали гостей помещика спектаклем и танцами, а теперь принужденные по воле господина расточать свои ласки его друзьям. "Амурами" выступали их дети.
Среди достопримечательностей Казанской губернии особой строкой в путеводителе отмечался крепостной театр гвардии отставного прапорщика Есипова в сельце Юматове. Дело было поставлено по-барски широко -- при театре богатые декорации, штат иностранных музыкантов и учителей танцев, а также обширная труппа "из собственных своих людей актеров и актрис". В путеводителе сообщалось, что на сцене есиповского театра представляются комедии, оперы, трагедии и прочие пьесы. К сожалению, о дополнительных развлечениях, ждущих гостей отставного прапорщика, автор путеводителя скромно умалчивает, зато о них поведал человек, лично отведавший гостеприимства господина Есипова. Ф. Вигель, автор интересных записок о русской жизни XVIII-XIX столетий, вспоминал: "Есипов нас употчевал по-своему. К ужину явилась целая дюжина нарядных молодых женщин, которые разместились между гостями. Это все были Фени, Матреши, Ариши, крепостные актрисы хозяйской труппы... Я очутился промеж двух красавиц. Приглашения побольше пить сопровождались горячими лобзаниями дев с припевом: "обнимай сосед соседа, поцелуй сосед соседа, подливай сосед соседу..."" О том, как вообще добродушно принято относиться к подобным развлечениям русских помещиков в отечественной литературе, можно судить, например, по комментариям Татьяны Дьшник, театрального историка, издавшей в 1927 году книжку о крепостных театрах. Она отзывается о Есипове с удивительным благодушием: "Рано состарившийся холостяк, пустой и добрый человек, он не в силах отказать себе ни в чем и погрязает в чувственных удовольствиях... потчует своих гостей после спектакля скверным ужином и оргиями с актрисами..." Таких "добрых" людей, слишком приверженных при этом чувственным удовольствиям, было немало среди русских помещиков. Один из них -- московский вельможа князь Николай Юсупов. Искусствоведы могут долго рассказывать о достижениях князя на поприще отечественной культуры, о его милых причудах и изысканном вкусе, о собрании картин и древностей, хранившихся в покоях роскошного дворца в Архангельском, а также о том, что, управляя императорскими театрами с 1791 по 1799 год, он сделал многое для развития русской сцены... Корреспондент Вольтера, человек "европейской образованности", в частной жизни Юсупов обладал привычками азиатского деспота, о чем не любят упоминать искусствоведы. В своем особняке в Москве он держал театр и группу танцовщиц -- пятнадцать--двадцать самых красивых девушек, отобранных из числа актрис домашнего театра, уроки которым давал за огромные деньги знаменитый танцмейстер Иогель. Готовили этих невольниц в княжеском особняке для целей, далеких от чистого искусства. И.А. Арсеньев писал об этом в своем "Живом слове о неживых": "Великим постом, когда прекращались представления на императорских театрах, Юсупов приглашал к себе закадычных друзей и приятелей на представление своего крепостного кордебалета. Танцовщицы, когда Юсупов давал известный знак, спускали моментально свои костюмы и являлись перед зрителями в природном виде, что приводило в восторг стариков, любителей всего изящнаго". Но если для престарелых господ подобное греховное развлечение, тем более во время Великого поста, было сознательным свободным выбором, то для невольных участниц этих княжеских "вечеринок" дело обстояло совершенно иначе. По приказу помещика юных девушек вырывали из патриархальных крестьянских семей, живущих крайне консервативными религиозными представлениями, и насильно учили пороку. Что вынесли, какие физические и духовные мучения вытерпели эти несчастные Ариши и Фени, прежде чем научиться со смехом обнажаться перед взорами похотливых вельмож, в то время как для их матерей недопустимым грехом было опростоволоситься перед посторонними? Какая боль скрыта за их улыбками?!

https://fishki.net/2387257-teatralynaja-katorga-ili-zhizny-akterov-v-krepostnom-teatre.html

 Отправлено: 11.03.23 15:18. Заголовок: И вот мое мнение: Х..

 Отправлено: 11.03.23 15:52. Заголовок: Спасибо, интересно п..

Спасибо, интересно получилось. Оля-Ася пишет:

цитата:

ТН применяются все реже и реже. Но и полностью обойтись без ТН, наверное, не всегда возможно...

Во всяком случае, крепостных актрис порка неплоха стимулировала играть на сцене с полной самоотдачей.

Оля-Ася пишет:

цитата:

Очевидец быта крепостников и их крепостных "кукол" писал в горьком удивлении: "Как ни стараешься, но никак не можешь представить себе, чтобы люди, да еще девицы, после розог, да еще вдобавок розог кучерских, забывая и боль и срам, могли мгновенно превращаться или в важных графинь, или прыгать, хохотать от всей души, любезничать, летать в балете, а между тем делать были должны и делали, потому что они опытом дознали, что если они не будут тотчас из-под розог вертеться, веселиться, хохотать, прыгать, то опять кучера...

А чего "удивляться"? Отлично стимулирует! Как сам Очевидец и подтверждает:

цитата:

потому что они опытом дознали, что если они не будут тотчас из-под розог вертеться, веселиться, хохотать, прыгать, то опять кучера...

Вспоминается, в этой связи, случай, который мне буквально на днях рассказали. Ребенок "ну никак не понимал" что ему объясняли-возились с ним с уроками/ДЗ. Не понимаю и все! Тогда иначе поступили родители: объяснили - > проверили/спросили (ответил "плохо") -> выпороли. А потом - вновь объясняли... И, о удивление! , после порки как то сразу "понимать" стал: появился стимул избежать наказания.

P.S. И попалась сейчас на глаза подходящая иллюстрация к вопросу "мотивации".

 Отправлено: 19.03.23 15:38. Заголовок: Хорошо, что времена крепостного права закончились!

Хорошо, что времена крепостного права закончились!

 Отправлено: 19.03.23 22:18. Заголовок: Пытки как мера воспи..

Пытки как мера воспитания

Помещики были особенно изобретательны в том, чтобы добиться нужного старания и качества игры от артистов. Любую систему поощрения и мотивации они непринуждённо заменяли пытками, начиная от «банальных» розог до мер, которые можно назвать изощрёнными. Так, князь Шаховской в качестве особой (но часто применяемой) меры наказания приказывал усадить артиста на прикреплённый к стене железный стул. Над стулом был железный ошейник, который застёгивали на шее «воспитуемого». В таком положении, без сна, без пищи, почти без движения, со всё увеличивающейся болью в позвоночнике от неподходящей опоры, артисты проводили порой по несколько суток.

Источник: https://kulturologia.ru/blogs/090420/46046/

Крестьяне, занятые в спектаклях, не освобождались от других занятий. Днем они работали в поле или по дому, а вечером выступали на сцене. Актеры были таким же предметом торга, как гончие собаки. Стоит вспомнить «Горе от ума» Грибоедова:

Или вон тот еще, который для затей
На крепостной балет согнал на многих фурах
От матерей, отцов отторженных детей?!
Сам погружен умом в Зефирах и в Амурах,
Заставил всю Москву дивиться их красе!
Но должников не согласил к отсрочке:
Амуры и Зефиры все
Распроданы поодиночке!

https://diletant.media/articles/27323353/





Орловский государственный академический театр имени И. С. Тургенева. Экскурсия




Граф Сергей Михайлович Каменский, известен также как Каменский 1-й (1771 или 1772 —
1834) — русский генерал от инфантерии. Жестокий крепостник и большой любитель крепостного театра.
Выведен под именем графа Скалинского в повести Герцена «Сорока-воровка» и под собственной фамилией в рассказе Лескова «Тупейный художник».

В антракте публику угощали пастилой, мочеными яблоками и медом. Граф зорко следил за игрой артистов и записывал все замеченные ошибки.
На сцене висело несколько плеток, и после каждого акта он ходил за кулисы и там делал расчеты с провинившимися крепостными актерами, крики которых долетали до слуха зрителей.



https://diletant.media/upload/medialibrary/be3/be31e13a6f7eb0f67e60a9558f1ccb47.webp


В Орловском государственном академическом театре имени И. С. Тургенева действует музей истории орловской сцены и театра графа Каменского. Мемориальная «сцена графа Каменского» в Орле



В связи с празднованием 180-летия орловского театра в 1995 году площади, на которой стояло первое здание театра Каменского, возвращено историческое название «Каменская», а в музее был открыт бюст Сергея Михайловича...
Основатель театра — граф Каменский:

 Отправлено: 02.04.23 15:12. Заголовок: Из воспоминаний моего мужа

Из воспоминаний моего мужа.
Времана крепостничяества вроде бы ушли в прошлое. В детстве у него был тонки голос и он пел в хоре, при этом после прослушивания его записали в хор насильно. И их заставляли петь в шортиках, гольфочки и пиджачках перед начальством. Под сальными взглядами взрослых дяденек он в тот момент чувствовал себя как та крепостная актриса. Впрочем, интимных услуг после концертов от них не требовали.
Откажешься - скандал в школе и порка дома. Один раз он нарочно наелся мороженого, но не заболел. Все равно пришлось петь "во поли березонька стояла" и "калинку-малинку".
После ломки голоса он петь перестал. Но это одни из самых неприятных воспоминаний его детства.

 Отправлено: 02.04.23 23:30. Заголовок: https://i.postimg.cc..

Весь диафильм здесь:
https://porkadety.unoforum.pro/?1-34-0-00000124-000-0-0-1680467318

 Отправлено: 30.05.23 14:13. Заголовок: картина Николая Каса..

картина Николая Касаткина «Крепостная актриса в опале, кормящая грудью барского щенка», 1910 год.

 Отправлено: 30.05.23 18:39. Заголовок: Оля-Ася, у Вас хорош..

Оля-Ася, у Вас хороший вкус) Люблю русскую классическую живопись) И не только русскую...