Форум

ПЕРЕПЕЧАТКА

Однажды я познакомилась с мальчиком Пашей. На тот момент ему было шесть лет. Он был ровесником моего сына. Я думала, что ребята подружатся и будут играть вместе, но оказалось, что у Паши есть одна серьёзная и неразрешимая проблема.

Когда мы разговаривали с ним, он не мог смотреть мне в глаза, потому что был очень застенчивым, но всеми силами старался мне понравиться. Паша был уверен, что всё хорошее в этой жизни – любовь, отдых, радость – можно получить, только если ты… заслужил. А заслужил ты или нет – решаешь не ты, а кто-то другой. Кто-то большой, строгий, требовательный и очень важный.

Паша сидел со мной на лавочке возле песочницы, куда его отпустили погулять одного, но строго-настрого запретили приближаться к песку, чтобы не испачкаться. Поэтому, пока мой сын целый час строил песочные замки, Паша скромно болтал ногами на краю скамейки и общался со мной.

Общался так, как обычно не общаются шестилетние мальчики. По-взрослому, серьёзно. Рассказывал, что ему нравится играть в шахматы и собирать конструкторы. Конструкторы, конечно, собирать сложно, у него не всегда получается, но зато ему приятно что-то делать своими руками и видеть результат.

Рассказывал, что хочет стать лётчиком, и сделает всё, чтобы добиться своей цели. Говорил, что мечтает подарить маме новый телефон, потому что на старом треснуло стекло, а папе – новую крутую машину, потому что нынешняя ржавая и часто ломается. А для себя ему ничего не надо.

Рассказывал, что ему тяжело учиться читать и писать, но это очень важно, поэтому сейчас нужно чуть-чуть потерпеть, чтобы потом добиться успеха. И если он как следует постарается, то попадёт в престижную школу, и тогда родители купят ему настоящий компьютер.

А если нет, то… накажут.

За плохие результаты, непослушание, сломанные вещи, жалобы воспитателей, Пашу, шестилетнего мальчика, родители… бьют ремнём.

Не знаю, замечали ли вы, но у нас в стране есть жуткая градация насилия. Когда говорят, что «ребёнка бьют в семье», то подразумевается, что родители бьют его просто так, срывают злость без видимой причины. А если взрослые бьют детей за проступки, опоздания, плохие оценки – это не насилие. Это просто такой воспитательный процесс. Ремнём родители преподносят им урок об ответственности и последствиях, которые те заслужили.

Но никакой градации у насилия нет. Насилие, чем бы его ни оправдывали, всегда остаётся насилием. Оно травмирует и уродует. Уже сейчас на лице Паши видна постоянная тревога. Он нервно смотрит на своё окно, откуда, видимо, иногда выглядывает мама, и сжимается, когда разговор заходит о родителях. Люди, столкнувшиеся с насилием в детстве, будут жить с этим страхом всю жизнь.

Кто-то пытается его заесть, кто-то выкуривает сигарету за сигаретой. Кто-то надеется утопить тревогу в алкоголе или заглушить психотропными средствами. Кто-то с головой уходит в работу. Всё это действительно отключает и страх, и вину, и стыд, которые ребёнок впитал вместе с «воспитательным процессом», и с которыми ему теперь жить всю оставшуюся жизнь. Отключает, но не избавляется, потому что избавиться от них не так-то просто.

Страх и тревога очень мешают строить близкие отношения. Страшно, что кто-то опять сделает больно. Но в одиночку жить с этими чувствами невыносимо. Поэтому люди, столкнувшиеся с насилием в детстве, пытаются влюбляться снова и снова. Вцепляются в любимого человека, спасают, контролируют и ревнуют… Это называется созависимостью. Она выматывает, но других отношений они строить не умеют.