Форум

ПЕРЕПЕЧАТКА

Меня ждет старушка. Сухонькая, маленькая, про таких говорят: Божий одуванчик. Слушает меня по христианскому радио, и вот собралась прийти исповедаться за всю жизнь и поговорить. Мы отходим в сторону и садимся на лавочку.Старушка достает приготовленные листы – целая кипа исписанных покаянных листов. Мелким, дрожащим, старческим почерком. Каждый лист – своя тема. Тут грехи детства, и грехи юности, и грехи на работе.

Читаю, порой отрываюсь от текста, чтобы взглянуть в лицо моей собеседницы. Она вздыхает. Что тут говорить, когда жизнь прожита, что сделано – то сделано, и ничего не исправить… Отдельный лист – грехи против сына Игоря.

(Имя изменено, использую фрагменты написанной исповеди с разрешения этой старушки, текст привожу абсолютно точно):

«Сына при рождении не крестила, не считала нужным. В 16 лет батюшка окрестил Игоря на дому.

Сына-младенца обзывала (не могу повторить, батюшка догадается).

Игорь полуголодный сидел взаперти неделями. Я злилась, обманывала ребенка, муж издевался над ним, я не защищала.

В Солнечном зимой стряхнула ребенка с санок – не знаю, зачем?.

Шваброй по лицу – в злобе.

Одного оставляла на десять дней – уходила из дома.

Жестоко избивала ребенка по совету женщины.

Не выпускала из комнаты, Игорь плакал, кричал.

Рот закрывала рукой, чтобы не кричал.

Игоря избили три раза до полусознания, лежал в больнице три раза.

Не ласкала сына и не защищала.

Ходил пешком по 30-35 километров по моей вине.

Не водила молиться в храм. В храм ходил потом сам, когда работал в монастыре.

Сын просил покупать сигареты. Я покупала, хотя знала, что сигареты вредят здоровью и курить грех.

Батюшка подарил сыну икону и благословил его. Я, не спрося сына, унесла икону.

Игорь обманывал, осуждал (вместе со мной), ругался, воровал (два раза сидел в тюрьме), убивал кошек.

Иногда блудил. Имел мужчин и женщин по моей вине.

Игорь отбирал у меня деньги, пропивал, ругались с ним…»

И потом еще много чего, и подведена черта:

«Игорь скончался 19 апреля 2010 в больнице без покаяния. Я виновата перед сыном младенцем, перед сыном, когда он подрастал, перед сыном взрослым. Я люблю Игоря всем сердцем…»

Тяжелое чтение, но почему-то не хочется обижать упреками эту хрупкую старушку, сжавшуюся на скамейке. Она сама – жертва времени и воспитания. И путь своей жизни тоже усеяла жертвами? Зачем?.. Я представил себе сына-зека, который одним ударом мог переломить мать пополам. Но когда-то он, маленький, дрожащий, был в ее власти и мог только умолять и плакать, чтобы его услышали. Но его не слышали…

Переворачиваю лист. На другой стороне – «Покаяние мое перед Игорем»:

«На коленях ночью ползла от дома до храма.

Ходила пешком от Удельной до Песочной.

Отстояла на коленях две литургии подряд.

Земные поклоны 40+40 ночью.

Не ем мяса вообще».

И другое, и другое… Бедная старушка, которая прозрела только в последние годы жизни своего сына, когда исправить хоть что-то было уже практически невозможно. Которая сегодня подвергает себя мучениям и изнурениям, чтобы душа покойного сына ее простила.

Хочу ей что-то сказать. Пусть не резкое, а воспитательно-полезное, но… слов не найти. Просто обнимаю ее и чувствую, как она начинает дрожать и плакать. Часто в самый торжественный момент, каждый по себе это знает, приходит в голову какая-то посторонняя мысль – от лукавого? от собственной рассеянности? Но сейчас вдруг подумалось: "Может быть, эта старушка чувствует, что ее обнимает простивший сын?"